Обнаженный Бог: Финал - Гамильтон Питер Ф. (читать полную версию книги .txt) 📗
— Очень интересно. — Джошуа скатал полотенце и запустил его по низкой параболе через всю каюту. Оно опустилось в самый центр открытого утилизатора.
Сара следила, как оно исчезает.
— Я хочу поддерживать объем жидкости на уровне. Возможно, она нам еще пригодится, когда мы дойдем до ручки.
— Разумеется. Как обошлось с прыжками Лайола? — Он, конечно, уже знал это; скорость хода «Леди Макбет» было первым, что он проверял, когда просыпался. Лайол совершил пять прыжков во время последней вахты, и каждый был безупречен, судя по сведениям бортового компьютера. Дело было не совсем в этом.
— Прекрасно.
— Гм-м-м…
— Ладно, в чем дело? Я думала, вы двое прекрасно ладите эти дни. Едва ли у тебя есть претензии к его работе.
— Нет претензий. — Он вытащил из шкафчика чистую рубашку. — Просто в последнее время я слишком интересуюсь мнениями других людей. Не очень-то хорошо со стороны капитана. Предполагается, что я способен на мгновенные суждения обо всем.
— Если ты будешь советоваться со мной по поводу управления «Леди Макбет», я встревожусь. А все остальное… — Сара помахала в воздухе рукой. — Начать с того, что мы с тобой достаточно времени провели вместе в камере с нулевым g. Я знаю, что ты не можешь общаться, как большинство людей. Так что, если тебе нужна в этом помощь, я целиком твоя.
— Что ты имеешь в виду — не могу общаться?
— Джошуа, ты копался в Кольце Руин, когда тебе было восемнадцать. Это неестественно. Тебе следовало побольше бывать на вечеринках.
— Я бывал.
— Нет, ты перебирал кучу девчонок между полетами.
— Так делают все восемнадцатилетние.
— Это то, о чем восемнадцатилетние мальчишки мечтают. Адамисты, во всяком случае. Все остальные заняты попытками проникнуть в мир взрослых и отчаянно пытаются понять, каким образом он устроен и почему все так трудно и болезненно. Учатся управляться с дружбами, со всякими отношениями, с неприятностями и со всем таким.
— Тебя послушать, так выходит, что мы должны сдавать какой-то экзамен.
— Мы и должны, хотя подготовка к нему занимает почти всю жизнь. А ты еще и не начал готовиться.
— Господи. Все эти рассуждения такие мудреные, особенно в утренний час. Что же ты пытаешься мне втолковать?
— Ничего. Это у тебя какие-то затруднения. Я чертовски хорошо понимаю, что это не имеет никакого отношения к нашей миссии, и я собираюсь заставить тебя рассказать, что у тебя на уме и убедить тебя в том, что об этом полезно побеседовать. Люди так поступают, когда они друг другу близки. Это нормально.
— Балет и физиология, а?
— Ты нанял меня за мое умение выполнять многочисленные обязанности.
— Ладно, — согласился Джошуа. Она права, ему трудно было об этом говорить. — Это Луиза.
— А-а, норфолкское дитя. Очень юная особа.
— Она не… — начал он машинально. Его остановил недостаток выразительности в реплике Сары. — Ну она малость молода. Я думаю, тут есть преимущество.
— Ох ты, ох ты. Никогда не думала, что настанет день, когда я услышу, что ты так говоришь. Если точнее — почему это тебя так беспокоит? Ты же используешь свое положение, как электрошоковое ружье.
— Вовсе нет!
— Не надо, пожалуйста. Когда это в последний раз ты высаживался на планету или просто в какой-то порт без того, чтобы капитанская звездочка не блестела у тебя на плече? — Она сочувственно улыбнулась ему. — У тебя в самом деле к ней чувства, да?
— Не больше, чем обычно. Просто ни одна из моих девушек прежде не становилась одержимой. Господи, мне рассказывали, на что это бывает похоже. Я не могу прекратить думать о том, каково это может быть для нее, как по-сволочному безобразно. Она была такая милая, она не принадлежит к тому миру, где с людьми происходят такие вещи.
— А кто-то из нас принадлежит?
— Ты прекрасно знаешь, о чем я. Ты принимаешь стимуляторы, которые не должна бы принимать, чтобы достигнуть по-настоящему новых ощущений. Мы же знаем, какая это паршивая вселенная. Это помогает — чуть-чуть. Настолько же, насколько может помочь все что угодно другое. Но Луиза — черт, и ее сестренка тоже. Мы улетели и оставили их, точно так же, как мы всегда делаем.
— Они детей щадят, ты же знаешь. Эта Стефани Эш, женщина на Омбее, вывезла кучу детей. Я принимала донесения.
— Луиза не была ребенком. Это с ней произошло.
— Ты не знаешь наверняка. Если она достаточно умна, она могла бы выбраться.
— Сомневаюсь. У нее нет таких способностей. Она не обладала уличной хитростью. А для того чтобы избежать одержания, нужно иметь некоторый эгоизм и жизненный опыт.
— Ты и в самом деле не веришь, что она спаслась?
— Не верю.
— Ты считаешь, что несешь за нее ответственность?
— Не совсем чтобы ответственность. Но мне кажется, она смотрела на меня как на человека, который увезет ее из поместья.
— Боже ты мой, интересно, из-за чего же у нее сложилось такое впечатление?
Джошуа не слышал Сару.
— Я покинул ее в беде. Это ощущение не из приятных, Сара. Она и в самом деле была славная девушка, хотя и воспитывалась на Норфолке. Родилась бы она где-нибудь в другом месте, я возможно… — Он замолчал, размахивая рубашкой и избегая удивленного взгляда Сары.
— Произнеси это, — потребовала она.
— Произнести — что?
— Возможно, женился бы на ней.
— Я бы на ней не женился. Я только хочу сказать, что если бы ей было дано нормальное детство и она не росла бы в этой показной и нарочитой средневековой пышности, тогда был бы шанс для нас быть вместе несколько дольше, чем бывает обычно.
— Что ж, это уже легче, — протянула Сара.
— А что я такого сделал? — воскликнул он.
— Ты же был сам собой, Джошуа. Там я на минуточку подумала, что тебя втягивают. Ты что, сам себя не слышал? У нее же не было образования, чтобы стать членом команды на «Леди Макбет». Не могло быть и мысли о том, чтобы ты попытался изменить свою жизнь, чтобы остаться с ней.
— Я не могу!
— Потому что «Леди Макбет» куда важнее, чем криклейдское поместье, в котором заключена ее жизнь. Верно? Значит, вот как ты любишь, Джошуа? Или ты чувствуешь себя виноватым из-за того, что одной из тех девиц, с которыми ты спал, а потом бросил, случилось быть захваченной и одержимой?
— Бог мой! Что ты намерена со мной сделать?
— Я пытаюсь понять тебя, Джошуа. И помочь, если смогу. Это важно для тебя. Ты должен знать почему.
— Я не знаю почему. Знаю только, что я о ней беспокоюсь. Возможно, я виноват. Возможно, злюсь на то, как вселенная испражняется вокруг нас.
— Справедливо. Все мы это чувствуем. Ты не можешь направить «Леди Макбет» к Норфолку и освободить ее. Больше не можешь. Насколько каждому из нас известно, это следующий подвиг.
Джошуа печально улыбнулся.
— Да, думаю, что я эгоист. Мне бы надо что-то сделать, чтобы успокоиться. Мне.
— Это тот вид эгоизма, в котором Конфедерация сейчас нуждается.
— Но это все-таки не делает справедливым то, что с ней случилось. Она страдает не по своей вине. Если этот Спящий Бог такой могущественный, как считают тиратка, он должен дать какие-то объяснения происходящему.
— Мы это говорим о наших божествах с тех самых пор, как их выдумали. Признавать, что божество разделяет нашу мораль и этику, — заблуждение. На самом деле совершенно очевидно, что это вовсе не так. Было бы оно так — да ничего не произошло бы. Мы все жили бы в раю.
— Ты хочешь сказать, что борьба против божественного вмешательства никогда не кончится победой?
— Да, свободная воля означает, что мы сами должны делать свой собственный выбор. Без него жизнь бессмысленна; мы были бы насекомыми, копающимися в земле так, как подсказывает инстинкт. За сознание надо чем-то платить.
Джошуа наклонился и благодарно поцеловал ее в лоб.
— Обычно мы платим тем, что попадаем в неприятности. Черт возьми, посмотри на меня. Я несчастен. Сознание чревато страданием.
Они вышли на мостик вместе. Лайол и Дахиби лежали на своих антиперегрузочных койках, выглядели они утомленными. Самуэль показался из люка.
