Комарра - Буджолд Лоис Макмастер (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Глава 14
– …Два… один…
Голос Катрионы, вначале едва слышный, становился все громче.
Майлз подумал, что может точно определить, когда наркотик растекся по ее кровеносной системе. Ее судорожно стиснутые кулаки расслабились. Напряжение, сковывавшее ее плечи, спину, лицо, все тело, растаяло как снег на солнце. Зрачки расширились и заблестели, щеки зарумянились. Губы раздвинулись в лучезарной улыбке. Катриона посмотрела на сидящего позади Тумонена Майлза.
– Ой! – удивленно воскликнула она. – Это совсем не больно!
– Да, суперпентотал – это не больно, – громко и уверенно ответил капитан.
Она вовсе не это имеет в виду, Тумонен. Если человек жил в боли, как русалка в воде, до тех пор, пока боль не стала такой же привычной, как дыхание, внезапное исчезновение ее – пусть даже искусственное – должно производить ошеломляющее впечатление. Майлз облегченно вздохнул, увидев, что Катриона не будет ни хихикать, ни дурачиться. Не оказалась она и из числа тех редких несчастных, у кого наркотик вызывает неудержимый поток ругательств или столь же невыносимый поток слез.
Нет. С ней все это проявится тогда, когда мы снимем воздействие наркотика. От этой мысли его пробрала дрожь. Но Бог ты мой, какая же она красавица, когда не чувствует боли! Ее открытая радостная и теплая улыбка казалась странно знакомой, и Майлз пытался вспомнить, когда он видел ее такой счастливой. Не сегодня, не вчера…
Это было в твоем сне.
Ох!
Усевшись поудобнее, он уперся подбородком в ладонь, прикрыв пальцами рот, и принялся слушать, как Тумонен задает стандартные нейтральные вопросы: имя, фамилия, дата рождения, имена родителей и так далее. Целью этих вопросов было не только дать время наркотику подействовать, но и задать ритм вопрос-ответ, помогающий вести допрос, когда вопросы становились труднее. День рождения Катрионы оказался на три недели раньше его, мимоходом отметил Майлз. Но дворцовый переворот Фордариана, случившийся в год их рождения и перевернувший с ног на голову прилегающие к Форбарр-Султану регионы, практически не коснулся Южного континента.
Медик скромно уселась в сторонке, но – увы! – не за пределами слышимости. Майлз надеялся, что у нее достаточный допуск секретности.
Тумонен перешел к интересующим их вопросам. Когда точно Тьен получил назначение на Комарру и каким образом? Знал ли он кого-нибудь из своих будущих сотрудников или встречался с кем-нибудь из группы Судхи до отъезда с Барраяра? Нет? Читала ли она какую-нибудь его корреспонденцию? Катриона, становясь под воздействием наркотика все более оживленной, рассказывала все доверчиво, как дитя. Она была так рада этому назначению мужа, ведь это открывало доступ к хорошему медицинскому обслуживанию, давало уверенность, что она сможет наконец-то обеспечить Никки высококвалифицированную помощь. Она помогала Тьену писать резюме. Ну да, она для него почти все резюме писала. Купол «Серифоза» оказался просто потрясающим, положенная им квартира больше и лучше, чем она ожидала. Тьен сказал, что комаррцы все – техно-снобы, но она как-то этого за ними особо не замечала…
Тумонен потихоньку вернул ее к нужному сюжету. Когда и каким образом она обнаружила, что ее муж замешан в казнокрадстве? Она повторила свой рассказ о ночном звонке Судхе, но с добавочными подробностями, среди которых присутствовал полный рецепт пряного молока с бренди. Суперпентотал творит с человеческой памятью странные вещи, хотя и не делает ее, вопреки распространенному мнению, эйдетической. Хотя пересказ диалога между Тьеном и Судхой казался почти дословным. Тумонен оказался следователем опытным и терпеливым – он не мешал ей вдаваться в подробности, чутко отлавливал в потоке слов фрагменты нужной информации.
Рассказ о том, как она взломала комм своего мужа, вызвал небольшой экскурс.
– Если лорд Форкосиган смог это сделать, то и я смогла.
И Тумонен потихоньку вытянул всю историю о налете Майлза в стиле СБ на ее комм-пульт. Майлз, закусив губу, невозмутимо встретил удивленный взгляд капитана.
– И еще он сказал, что ему понравились мои сады. Никто в моей семье даже посмотреть на них не хотел.
Вздохнув, она застенчиво поглядела на Майлза. Смеет и он надеяться, что прощен?
Тумонен посмотрел на пластиковую карточку.
– Если вы не знали о долгах вашего мужа до вчерашнего дня, то почему перевели за день до этого четыре тысячи марок на его счет?
Катриона несколько растерялась – капитан тут же насторожился.
– Он солгал мне. Ублюдок. Сказал, что мы поедем на лечение. Нет. Он этого не говорил, черт побери! Дура я! Я так хотела, чтобы это было правдой. Но лучше дурак, чем лжец. Ведь так? Я не хотела стать такой, как он.
Тумонен озадаченно оглянулся на Майлза в поисках помощи.
– Спросите ее, были ли это деньги Никки.
– Деньги Никки, – подтвердила она, быстро кивнув. Несмотря на вызванное наркотиком блаженное состояние, она сердито нахмурилась.
– Вам это о чем-нибудь говорит, милорд? – тихо спросил Тумонен.
– Боюсь, что да. Она откладывала деньги из того, что муж давал на хозяйство, для лечения сына. Я видел этот счет в ее файлах, когда предпринял это… хм… несчастное исследование. Насколько я понимаю, ее муж, заявив, что использует деньги для лечения, забрал их у нее, чтобы расплатиться с кредиторами. – Вот уж действительно казнокрадство. Майлз сделал глубокий вдох, чтобы успокоить растущий гнев. – Вы отследили их?
– Тьен перевел их брокерскому агентству «Риальто».
– Вернуть их невозможно, я полагаю?
– Спросите Гиббса, но я думаю, вряд ли.
– Угу. – Закусив палец, Майлз кивком велел Тумонену продолжать. Вооруженный правильными вопросами, капитан получил соответствующие ответы и в конечном итоге вытянул все подробности о дистрофии Форзонна.
А потом таким же нейтральным тоном спросил:
– Это вы устроили смерть вашего мужа?
– Нет, – вздохнула Катриона.
– Просили ли вы кого-нибудь убить его или заплатили кому-нибудь за его смерть?
– Нет.
– Вы знали, что он погибнет?
– Нет.
Суперпентотал часто лишал людей способности абстрактно мыслить, поэтому приходилось задавать один и тот же вопрос в разных формулировках, чтобы удостовериться в искренности ответа.
– Вы сами его убили?
– Нет.
– Вы любили его?
Катриона медлила с ответом. Майлз нахмурился. Факты были добычей СБ по праву, чувства – нет. Но Тумонен пока еще находился в рамках.
– Думаю, когда-то любила. Я помню чудесное выражение его лица, когда родился Никки. Наверное, любила. Но он все убил. Я с трудом помню то время.
– Вы ненавидели его?
– Нет… да… не знаю… И это он тоже убил. – Она доверчиво посмотрела на Тумонена: – Знаете, он никогда не бил меня.
Ну и эпитафия! Когда я наконец лягу в землю, то молю Бога, моего судию, чтобы мои дорогие и близкие нашли для меня более теплые слова, чем «он меня не бил». Майлз стиснул зубы и ничего не сказал.
– Вам жаль, что он умер?
Осторожно, Тумонен!
– Ой, что вы! Это такое облегчение! Если бы Тьен остался жив, то сейчас был бы такой кошмар! Хотя, полагаю, Имперская безопасность все равно бы его забрала. Воровство и измена. Но тогда мне пришлось бы ходить его навещать. Лорд Форкосиган сказал, что я не могла его спасти. Когда Фоскол позвонила, уже все равно было поздно. Я так рада! Это ужасно, что я так рада. Думаю, я должна простить Тьену все теперь, когда он мертв, но я никогда не прощу ему, что он превратил меня… в нечто столь чудовищное. – Несмотря на суперпентотал, по ее щекам потекли слезы. – Я раньше никогда не была такой, но теперь уже никогда не стану прежней.
Бывает боль, которую не может заглушить даже суперпентотал. Майлз бесстрастно перегнулся через Тумонена и подал Катрионе платок. Она душераздирающе всхлипывала.
– Может, ввести еще? – прошептала медик.
– Нет. – Майлз жестом приказал молчать.
