Космический маразм - Бушов Сергей (бесплатные версии книг .TXT) 📗
Я ускорил шаг. Интернат приближался, никуда не уплывая, не проваливаясь в тартарары, и это вселяло уверенность. Довольно скоро я добрался до старой коричневой двери, вошёл и оказался в пустынном холле. Под лестницей меня ждал маленький чемоданчик. Я открыл его и увидел стеклянные колбочки, трубочки, микросхемы...
Я с размаху швырнул чемоданчик о стену. Град стеклянных осколков осыпался на пол, потом поднялся, закружился и принялся танцевать в воздухе. Я смотрел на завораживающие узоры, в которые выстраивались стекляшки, и понимал, что у меня опять ничего не получилось. Наконец, осколки успокоились и, издав хихикающий звук, улетели прочь, к выходу.
Я хмуро последовал за ними, ещё не решив, что делать дальше. Тут меня остановил противный скрипучий голос:
- Ясоний! Пришли-таки. Я ждал, что вы здесь появитесь...
Из соседнего корпуса ко мне приближался Свази с большой лопатой в руках. Его было не узнать. Обуглившаяся шерсть, никакой одежды, если не считать причудливой жёлтой шапки на голове, и свирепое выражение лица.
- Вы хоть понимаете, - проскрипел он, занося надо мной лопату, - что значит не выполнить коммерческие обязательства перед лаками? Они меня чуть не сожгли!
Лопата просвистела над моим ухом только потому, что я присел.
- Лаки погибли, - прошептал я, пятясь и пытаясь снять с предохранителя флистер. Следующий удар лопатой выбил его у меня из рук.
- Плевать мне на лаков, - сказал Свази. – Единственное, чего я теперь хочу – это вас убить.
Я помчался от него к лестнице, затем вверх, вверх, пока, отбросив тяжёлый люк, не оказался на крыше, под сильным ливнем, пузырящимся на чёрном блестящем рубероиде.
Свази вылез из люка, перехватил лопату поудобнее и двинулся ко мне.
- Верите в какого-нибудь бога? – проскрежетал он.
- Не знаю, - пробормотал я, пятясь назад.
- Всё равно молитесь, - сказал он, взмахнул лопатой и вдруг потерял на мокрой поверхности равновесие.
Рухнув на спину, он покатился вниз, выронил лопату и через мгновение оказался висящим над пропастью, цепляясь лапами за край крыши. Он тяжело дышал, шевеля носом, и лицо его было таким грозным и недружелюбным, что мне стало его жаль. Я приблизился и, схватившись за шерсть на его спине, принялся тащить его наверх.
Свази оказался очень тяжёлым. Он пыхтел, скрёб когтями, и всё норовил сползти вниз.
- Вот уж не думал, - пробормотал я, - что мне придётся спасать жизнь мокрой обгорелой обезьяне...
- Я не обезьяна, - прошипел Свази. – Я – реликтовый гоминоид...
Я захохотал. Руки мои разжались, и Свази соскользнул с края крыши. Я слышал, как его тело с хрустом рухнуло на асфальт. Но никак не мог остановить смех. Реликтовый гоминоид... Я и сам толком не мог объяснить, над чем смеюсь. Может, просто забавное слово. А может, что-то вспомнил.
Я стоял под дождём, успокаиваясь, затем спустился с крыши и, пройдя один пролёт лестницы, ткнулся в первую попавшуюся дверь. Она оказалась открыта.
- Реликтовый гоминоид, - пробормотал я.
Я ведь и правда это слышал совсем недавно. По телевизору, кажется. И ещё что-то, про тигров.
Я стоял посреди пустой классной комнаты. Деревянные уродливые стулья, обгрызанные столы, цветочки в горшках. Любо-дорого посмотреть.
Но мне было совсем невесело. Потому что я, наконец, начал понимать, что происходит.
Мне стало понятно, как я смог не задохнуться в открытом космосе. И почему Вам Кого сумел выпрыгнуть из центра Солнца. И вообще, почему всё так невероятно и необычно. Просто потому, что человеческая фантазия не имеет пределов.
Я сел за учительский стол, положил перед собой руки, закрыл глаза и начал вспоминать.
Мир всегда был таким, каким я мог его представить. Таким, в который я верил. Просто раньше я считал, что существуют незыблемые законы и правила, что старушки не летают, а тигры не говорят. Потом мне в голову пришло, что это не всегда так, и я начал верить в небывалое. Сначала я не очень верил, а потом придумал всему объяснение. И для этого мне понадобились говорящий тигр и старик с дырой в черепе. И говорили они по-русски, потому что я толком не знаю ни одного другого языка.
Я сам создал эту реальность, и чем дальше погружался в неё, тем сильнее верил, и всё сильнее раздвигал границы дозволенного. Это я придумал маразм, и заставил поверить в него остальных. И теперь мы все – просто порождения фантазии друг друга, нелепые и чудовищные.
Но с чего всё это началось? Жил я, жил, никого не трогал... Почему вдруг всё изменилось? Что заставило меня поверить в то, что мир не такой, каким кажется? Должен был случиться какой-то толчок, выбивший меня из колеи... А, теперь уже неважно. Важно то, что я загнал этот мир в тупик, из которого нет выхода.
Что ждёт его дальше? Это зависит от того, что там, внутри моей головы. Вот если бы удалось заглянуть в неё и понять... Хотя в этом новом мире всё, кажется, возможно?
Я закрыл глаза и напряг мышцы. Глазные яблоки завращались, натягивая зрительные нервы и вытаскивая их из недр головы. Склера скользила по конъюнктиве, и мне чудился при этом неприятный скрип. Вот радужка уже скрылась в глубине глазниц, и теперь мои глаза смотрели внутрь, в темноту.
Сначала я ничего не видел. Затем что-то блеснуло в одном месте, в другом, и вскоре всё оказалось усыпанным звёздами. Мысленным взором я устремился к ним. Они приближались - манящие, сверкающие. Вокруг некоторых вращались разноцветные планеты. Я выбрал одну наугад. Так себе планетка, не мала и не велика, зато с атмосферой и океанами. Я – воображаемый наблюдатель – спускался на её поверхность, разглядывая разбросанные по планете здания, людей и машины. Одно из зданий – невзрачную пятиэтажку – я тоже выделил среди прочих случайно. Проникнув сквозь крышу, я оказался в небольшом помещении, где в три ряда стояли столы, а за одним из столов, учительским, восседал худой светловолосый парень с закрытыми глазами. Он не замечал и не слышал ничего вокруг. Он просто сидел, положив перед собой расслабленные руки, и только губы его шевелились.
- Естрементеракориндо! – громко, отчётливо произнёс он вслух.
Меня всего от левого виска до кончиков пальцев ног пронзила внезапная боль, и наступил непроницаемый мрак. Мир исчез.
Часть 2
Глава 1. Белый дом
Шёл одна тысяча девятьсот девяносто первый год. Год был довольно знаменательным, хотя сейчас, должно быть, о нём помнят только старожилы. В детстве, когда я слышал слово «старожилы», я всё время думал, что же они сторожат. И писал, соответственно, через «о» - «сторожилы». А сторожат-то они как раз память о том, что они увидели за свою жизнь. В частности, за тот богатый событиями год.
Начнём с того, что номер этого года – симметричный, а это не так часто встречается. Строго говоря, встречается раз в сто лет. Кроме того, число 1991 красиво раскладывается на множители – 11 и 181. Хотя красота у каждого своя, и если одному предмет кажется красивым, то это не гарантирует, что он понравится хотя бы кому-нибудь ещё.
В тот год на экраны вышли «Терминатор-2» и «Горячие головы». Опять же, на вкус и цвет товарищей нет. Кому-то нравится больше первая часть «Терминатора», кому-то вторая, для кого-то они обе – всего лишь коммерческая поделка, не имеющая никакой художественной ценности, а кто-то может усмотреть в них происки Сатаны, придумывающего всё новые способы завлекать народ в геенну огненную. Кстати, эту самую геенну я в детстве упорно считал просто собакой огненного цвета. Но поскольку ей запугивали людей, то постепенно я стал бояться и всех остальных собак – так, на всякий случай…
О чём это я? А, да. О том годе, когда меняли пятидесяти- и сторублёвки на новые. Когда провели операцию «Буря в пустыне» и когда умер Стругацкий. Когда состоялся референдум о том, стоит ли распустить Советский Союз. Подавляющее большинство граждан попросили Союз сохранить. Но в этом же году он был цинично распущен, чем окончательно подтвердилась всем известная истина, что власти на мнение народа глубоко наплевать.
