Воители безмолвия - Бордаж Пьер (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Тиксу иногда останавливался и смотрел на водяных чудовищ, стараясь крепко держаться за верхнюю веревку перил. Не потому, что слишком дорожил жизнью, а потому, что всегда цеплялся за что-нибудь, в частности, за веревку мостиков. Автохтоны Двусезонья, садумба, без намека на шутку утверждали, что ящерицы являются божествами воды. И до массовой высадки колонистов Конфедерации автохтоны имели обычай приносить им в жертву новорожденных. Хотя конфедеральный закон защищал чужую этику и уважал местные обычаи, полиция запретила эту вековую практику, сочтя ее варварской, ведущей к деградации и противоречащей духу просвещенной цивилизации Тиксу встречались расплывчатые фигуры людей, пытающихся удержать равновесие на скользких и уходящих из-под ног дощечках. Хотя дождь всегда с силой хлестал по лицу, он никогда не мог вывести оранжанина из состояния отупения. Ноги несли его к единственному кабаку поселения, к бараку на высоких тонких сваях, не вызывавших доверия. Под изъеденной вывеской остался лишь кусок террасы, остальная часть давно обвалилась в кипящие воды ручья. По всей вероятности, это был самый запущенный кабак во вселенной.
Тиксу каждый вечер втискивался в плотные ряды потребителей мумбе, местного алкогольного напитка, некой смеси кислоты и яда, которая разъедала внутренности любого нормального человека. Тиксу молча проглатывал стакан за стаканом, не глядя по сторонам. Остальные посетители у стойки бара или за столиками также хранили молчание. Их блестящие глаза с красными кровавыми прожилками созерцали пустоту. Владельцы бара, трое братьев с планеты Красная Точка, наполняли стаканы без излишних слов. Их жадные руки быстро и ловко сгребали железки, которые посетители сыпали на дюралевую стойку.
Таверна «Три Брата» (так ее называли, поскольку никому не удалось расшифровать буквы на вывеске) была пунктом контрабанды красного табака с миров Скодж и фальсифицированного спиртного, внесенного в конфедеральный индекс двести шестьдесят стандартных лет назад. Время от времени женщины с разноцветными шевелюрами раздвигали завесу дыма и бродили по залу или рядом с баром. Их полупрозрачные лохмотья едва прикрывали морщинистую кожу, обвисшие формы, подчиняющиеся закону гравитации, ноги, обтянутые целлюлитом, лысые венерины холмики… Проститутки на финишной черте, у которых не было средств на курс эстетического омоложения и которые предлагали себя искателям опталия, жалким чиновникам и деловым людям, случайно попавшим в этот сектор пространства…
Когда Тиксу охватывала невыносимая тоска, он тоже становился жертвой жалкого зова плоти. Парочки обычно удалялись в комнатку на втором этаже, где гудел рой черных агрессивных комаров. Как любые профессионалки, заботящиеся о рентабельности своих услуг, женщины старались получить деньги, эрекцию и оргазм клиента за полминуты. И каждый раз у Тиксу оставалось воспоминание о стойком запахе дезинфицирующего средства, которым был пропитан испещренный пятнами матрас.
Иногда поверх голов слышались обрывки разговора, с трудом произнесенные слова, ускользнувшие мысли:
– Чертов дождь! Уже длится двадцать лет… Эту дыру стоило назвать Односезонье!
– Ага… Бедняга Мортин Оллигрен… Кончить жизнь в глубине шахты в пасти треклятой ящерицы…
– А ведь я говорил ему не рыть так близко от воды! Опталий у воды никогда не находили, а потом было ясно, что этот кусок берега вот-вот обвалится…
– Не стоило так упорствовать… Они все такие, эти выродки с Артилекса! Всегда считают себя правыми!
– Эй, оранжанин! Как только наткнусь на хорошую жилу, приду к тебе! Посадишь меня в свою дурацкую машину, и я наконец вернусь домой! Заодно и помолодею!
– Закройся, Амигот! Путешествие по деремату стоит не менее десяти кусков! А история с омоложением просто сказки… Вначале, может, и выиграешь несколько месяцев, но они тут же вернутся, поскольку в памяти клеток хранится твой биологический возраст… Это называется коррегированным эффектом Глозона… Не так ли, Тиксу?
Тиксу корчит гримасу, которая может сойти за согласие.
– Не смейся! – настаивает первый. – Говорю тебе, мне повезло по-настоящему! Жила, старина! Настоящая!
На планете в основном жили искатели опталия, редчайшего металла, за которым охотились скульпторы-ювелиры Беллы Сиракузы и корпорации священного ремесленничества Маркината. Шахтеры, изъеденные зенобой, неизлечимой дождевой лихорадкой. Лбы с каплями пота, восковой цвет лица, шатающиеся зубы, сумасшедшие глаза. Они слетелись сюда из всех уголков вселенной. Их легко было узнать по традиционному комбинезону из плотной коричневой ткани. Все горели единственной надеждой: добыть достаточно денег на деремат, чтобы телепортироваться на родную планету, где и почить в мире и спокойствии. Обычный корабль летит долгие годы, и им не пережить столь долгого путешествия. Древние корабли времен завоевания тратили по полгода-году, чтобы связать главные планеты Конфедерации. А еще существовала опасность пиратства и крушения.
«По оценкам экспертов геобурильщиков, недра планеты Двусезонья изобилуют белым опталием… »
Это лапидарное сообщение, подхваченное каким-то диктором малоизвестного канала головидения, вызвало настоящий бум. Независимые шахтеры взяли планету приступом, убивали друг друга, чтобы получить наилучшие концессии, и быстро растратили жалкие сбережения на доставку тяжелого оборудования: экскаваторов, буровых, конвейеров и обогатителей… Но постоянный дождь, заливающий и обрушивающий подземные галереи, речные ящерицы и насекомые, переносчики зенобы, превращали добычу драгоценного минерала в сомнительное предприятие. Все, чем на данный момент обогатились искатели, была всепожирающая, смертоносная лихорадка, с которой не могли справиться самые лучшие лекарства Кон-федеральной Конвенции Здоровья.
Более или менее магические рецепты има садумба, местных колдунов, были не эффективнее химических, звуковых или волновых лекарств, предлагаемых ККЗ. Зеноба косила и самих садумба, чья природная иммунологическая защита страдала от отсутствия гигиены и неумеренного потребления мумбе. Автохтоны Двусезонья всегда ходили голыми. Переплетения темных вен подчеркивали болезненную белизну их безволосой и почти прозрачной кожи. Они невольно бросали вызов недавнему кон-федеральному декрету, принятому по настоянию Крейцианской Церкви Сиракузы, которая требовала обязательного ношения одежды. Садумба было наплевать на все прошлые и нынешние декреты. Они всегда выглядели мрачными и меланхоличными, что никак не вязалось с их круглыми лицами и внушительными телесами.
Больные шахтеры-ветераны утверждали, что садумба полностью перерождаются при наступлении сухого сезона: их тела высыхают, как кора дерева, меланин окрашивает их кожу в красивый коричневый цвет, и они вдруг проявляют невиданное жизнелюбие, поют, пляшут, учиняют вакханалии, на которые приглашают всех желающих. В ожидании этих славных дней, которые, быть может, существовали лишь в воспаленном воображении искателей опталия, некоторые представители садумба мужского и женского пола сидели в углу зала, передавая из рук в руки стаканы с мумбе, и, казалось, пережевывали все мрачные мысли вселенной.
Точный, как древние донафлиновские ходики, в один и тот же час в кабаке появлялся странный персонаж: высокий, бледный человек с рыжей всклоченной шевелюрой, выбивающейся из-под капюшона шафранового дырявого облегана. Поражало его костистое лицо с острыми чертами, густые брови, длинная шея стервятника. Его иссохшая рука выбиралась из-под пурпурной накидки, и обвиняющий палец обводил всю аудиторию. Громкий голос перекрывал стук дождевых капель по кровле:
– Отщепенцы Индекса! Спиртное превращает вас в раскатта, в людей вне закона, в скотину, которая стоит на нижней ступени эволюции, даже ниже речных ящериц! Куча гнусного зверья! Низшие существа, которых порок держит в рабстве! Рано или поздно вы предстанете перед Крейцем. Покайтесь в своих грехах, и огонь очистит вас! Час близок. Бойтесь геенны искупляющего креста: она доберется до вас, чтобы наказать за ваше безверие!