Реальная угроза - Авраменко Олег Евгеньевич (полные книги TXT) 📗
Не буду скрывать — я просто онемел от изумления. А из библиотеки донеслось чьё-то тихое фырканье — то ли Элис, то ли Кортни. Лина никогда не фыркала, да и вряд ли она могла так быстро оценить весь идиотизм ситуации.
Министр прокашлялся.
— Молодой человек… в смысле, ваше высочество. Позвольте вам кое-что разъяснить. Мы покупаем ваши корабли — по бешеной цене, следует сказать, — вовсе не для того, чтобы использовать их для обороны Ютланда, а чтобы они не достались нашему противнику. Вы уж извините, если это оскорбит вас, но мы просто собираемся демонтировать «звапы», а сами катера оставить здесь, на Вавилоне. Тому есть две причины. Первая: ваше замечательное оружие для нас бесполезно. По счастью, тяньгонцы не знали заблаговременно о нашей аномалии, поэтому не оснастили свои корабли дополнительными излучателями. В четырёх десятках астроединиц от Аруны они будут вынуждены продолжить полёт в обычном пространстве, лишившись возможности маневрировать в вакууме. Вот такая у нас мощная аномалия. Теперь второе: если не считать «звапов» (которые, как я уже сказал, нам не пригодятся) ваши катера как по вооружению, так и по ходовым качествам… ну, мягко говоря, не слишком хороши. Перегнать их до Ютланда, в принципе, можно — но это хлопотное дело, а результат не будет стоить затраченных усилий…
— Это уже наша забота, господин министр, — перебил его принц. — Я составил маршрут перелёта и обозначил места профилактических остановок по графику «четыре дня в пути — три дня простоя». До Ютланда мы доберёмся максимум за одиннадцать недель, и до появления флота Тянь-Го у нас ещё будет время для капитального техобслуживания катеров.
— За наш счёт? — поинтересовался я.
— Разумеется, за ваш счёт. Коль скоро мы присоединяемся к вам в качестве союзного подразделения, вы должны взять нас на полное довольствие — жалование и весь комплекс социальных гарантий для личного состава, ремонт и обслуживание для техники. Таковы наши условия. Торга не будет.
«Ай да мальчик-херувимчик! — подумал я с немалой долей восхищения. — Припёр нас к стенке и знает, что нам не отвертеться…»
— А деньги за катера, как я понимаю, вперёд? — отозвался лейтенант Уинтерс.
— Совершенно верно. Как говорили в старину, деньги на бочку.
— Но где гарантия, что затем вы не присоединитесь к флоту Тянь-Го?
— Вам придётся поверить моему слову, — ответил принц. — Моему королевскому слову. У вас нет выбора.
Мы долго молчали. Наконец министр произнёс:
— Скажите, ваше высочество… Вот вы учёный, человек мирной профессии. С какой стати вы решили повоевать?
— Ну, предположим, чтобы войти в историю. Как самый молодой боевой адмирал. Потом я сниму этот мундир, спрячу его глубоко в шкафу и снова займусь вакуумной физикой. А в старости будет о чём рассказать внукам.
Министр Новак покачал головой:
— Не представляю, как мог король позволить вам эту авантюру!
— А он не хотел меня отпускать. Но я пригрозил ему насовсем переселиться на Землю, где несколько ведущих университетов предлагают мне работу. Тогда дед уступил, напялил на меня адмиральскую форму и сказал: «Если погибнешь, я тебя убью!»
— Гм, серьёзная угроза, — пробормотал я. — И всё же, адмирал, почему вы решили продать катера нам, а не тяньгонцам? Потому что из нас можно выжать больше денег? Или всё дело в том, что генерал Чанг не принял бы ваших дополнительных условий и не позволил бы вам участвовать в войне?
Взгляд принца потемнел.
— Воевать на стороне этого гнусного ублюдка?! Ни за что на свете!.. Впрочем, капитан Шнайдер, я слышал, что и ваш отец не подарок. Но он, по крайней мере, не истребляет свой народ и не стремится поработить другие народы.
8
Через шесть дней стартовал дивизион зарконских катеров. Далеко не все из нас верили, что принц Горан отправится к Ютланду; многие полагали, что он просто вернётся на родину вместе с кораблями и содранными с нас деньгами, которые поделит между государственной казной и бюджетом своего института. Но уже никто не опасался, что катера достанутся тяньгонцам, — теперь мы знали, что Заркон не захочет иметь никаких дел с генералом Чангом.
После подписания контракта, составленного под жёстким прессингом юного зарконского принца, лейтенант Уинтерс решил провести небольшое расследование и вскоре выявил некоторые небезынтересные обстоятельства. Оказалось, что старшая сестра Горана, принцесса Эрика, в своё время была женой наследного принца Тянь-Го. Когда власть на планете захватил генерал Чанг, то по его приказу все члены императорской семьи были расстреляны — в том числе зарконская принцесса с мужем и их малолетние дети, сын и дочка.
Предъявив мне эту информацию, Уинтерс заметил:
— Если хотите знать моё мнение, то в этом деле мы предстали круглыми идиотами. Его Высочество, что называется, взял нас на понт. Заркон в любом случае не уступил бы катера тяньгонцам, но принц Горан, пользуясь нашей неосведомлённостью, конкретно нас поимел. Он сорвал крупный куш, а вдобавок ещё и навязался нам в союзники. Лично я не думаю, что он вернётся домой. Нет, он полетит к Ютланду, чтобы участвовать в войне. Небось, надеется отомстить Чангу и отстоять фамильную честь.
Я был полностью согласен с Уинтерсом и мог только представить, какую взбучку получу от отца, когда буду отчитываться за потраченные на катера деньги. И за все сопутствующие расходы, связанные с содержанием на полном довольствии отдельного специального дивизиона Королевских ВКС Заркона — абсолютно бесполезной для нас боевой единицы. И за принца Горана, которого придётся беречь, как зеницу ока, следить за тем, чтобы этот юный гений и гениальный шантажист не сложил свою царственную голову в предстоящем сражении…
А ещё через неделю мы полностью свернули нашу работу на Вавилоне и проводили в путь последние корабли с последней группой завербованных добровольцев. Это были двадцать семь лёгких корветов, чья модернизация производилась в наземных ремонтных ангарах; для них было достаточно одной пары дополнительных излучателей, смонтированных на концах крыльев.
Я позволил себе неслыханную за последние месяцы роскошь покинуть пределы здания банка и посетить космодром, чтобы собственными глазами наблюдать за взлётом наших корветов. Я уже мог не опасаться терактов со стороны наших противников — ведь они покушались не на меня лично, как на Александра Шнайдера; они стремились воспрепятствовать нашей работе по укреплению обороноспособности Ютланда. Но теперь всё осталось позади, и я снова превратился просто в капитана космического корабля. Тем не менее, чтобы удержать тяньгонских агентов и наёмных боевиков фармацевтического консорциума от соблазна банальной мести, лейтенант Уинтерс приставил ко мне в качестве свиты всех имевшихся в наличии космических пехотинцев; а вдобавок нас сопровождало ещё три десятка отборных полицейских, которых выделил для этой цели новый комиссар городской полиции Мустафа Хашеми. Зрелище, скажу вам, было незабываемое.
Ещё более многочисленный полицейский эскорт, с привлечением агентов госбезопасности, сопровождал нас на следующий день в аэропорт, откуда вся наша группа вылетела чартерным рейсом на орбитальную станцию, где стоял в доке корвет «Орион». Вавилонские власти, стремясь не допустить в последний момент никаких инцидентов, расчистили для челнока просторный «коридор», а с нашим прибытием на станцию обеспечили нам быструю и беспрепятственную посадку на корабль.
Буквально в последнюю минуту решил полететь с нами и адмирал Фаулер.
— Не знаю, в какой мере я буду вам полезен, — сказал он мне. — Ведь я уже давно из военного превратился в администратора. Но я не могу оставаться в стороне, когда вашей планете угрожает опасность. Иначе потеряю всякое уважение к себе. Да и внукам, когда они подрастут, как я объясню, что годами набивал карманы ютландскими деньгами, а потом, едва почуяв опасность, спрятался в кусты.
Однако тех же внуков и свою дочь Фаулер оставил на Вавилоне, в полной безопасности. Я понимал его. Я бы и сам так поступил, будь у меня дети и внуки. Я даже подумывал, к какой бы хитрости прибегнуть, чтобы отправить Лину к родителям на Октавию (об Элис речь не шла, она бы не поддалась ни на какую хитрость), но так ничего и не придумал. А когда я заговорил об этом прямо, без обиняков, Лина оскорбилась и заявила, что ни за что со мной не расстанется. Она даже пригрозила расценить мои слова так, что я разлюбил её.
