Несущий перемены - Ингрид Чарльз (читать книги без сокращений txt) 📗
Палатон проснулся, дрожа от холода. Только что ему снилась болотная дымящаяся вода, мох, длинные лианы, мешающие двигаться вперед, необходимость спастись… он не представлял, откуда появился этот сон. Его сила взывала к нему, как мог только душевный огонь, но он, потрясенный недавним открытием, отверг ее. Заставил себя забыть обо всем. Он не станет сыном своего отца, неважно, какими бы ни были планы поверженного Огненного дома.
Вслед за сном о бахдаре ему снился чей-то отчаянный призыв — Палатон видел только смутную тень и тоже поспешил отказаться от нее. Лихорадка, подумал он, проснувшись. Всего лишь болезненные сны, вызванные усталостью и страхом.
Зубы постукивали, пока он с силой не стиснул их. Сбросив одеяло, он тут же вновь закутался в него, чтобы согреться. Он должен работать, отгребать снег до тех пор, пока не погибнет от усталости или не высвободится. Он страшно замерз, потерял много сил. Он не мог позволить себе вновь заснуть.
Оранжевый отблеск светильника стал еще слабее. Разыскав спинку стула, Палатон вновь принялся копать. Через несколько минут его мышцы протестующе заныли, суставы пронзила боль, грудь сжалась, а рот пересох так, будто был наполнен песком. Палатон упрямо сжал челюсти. Он не мог позволить себе умереть здесь, хотя, вероятно, это было бы просто. Его бахдар оказался у Рэнда, который даже не представлял его ужасных способностей. Это было его бремя, и Палатон понимал, что ответ за него несет только он сам. Нельзя позволить горам снять с него эту ответственность.
Он не переставал копать до тех пор, пока все его тело не заледенело, кроме сердца, возмущенно колотящегося в груди. Внезапно снег изменился, стал сухим, рассыпчатым, невыразимо холодным. Палатон понял это, только оказавшись ближе к поверхности, которая уже застывала с приближением ночи. Сознание того, что спасение близко, а также предчувствие, что он лишится этого спасения, если прекратит работу, подхлестнули его.
Он съел несколько пригоршней снега в попытке приглушить жажду, а затем возобновил атаку. Он набрасывался на снеговую стену, напрягая все силы, и внезапно его голова и плечи оказались на открытом воздухе.
Последний яркий отблеск солнца над горным хребтом ударил ему в глаза, ослепил и исчез, оставив длинные, синие тени на снегу. На миг он понял, почему отец любил рисовать именно здесь и что он должен был чувствовать. Эта связь с отцом, которого он никогда не видел и вряд ли увидит, потрясла его. Палатон стоял, окруженный снегом, пока дрожь не заставила его очнуться. Он оглянулся на пещеру. Светильник угасал, янтарно мерцая вдалеке.
— Ты прав, — произнес Палатон, и хриплые, приглушенные голоса удивили его. — Двигаться надо только вперед, — он глубоко вздохнул и направился по склону.
Предшествующие усилия измучили его, лишили равновесия. Он вынужден был остановиться от жгучего воздуха в легких, прижавшись к дереву, почти занесенному снегом. Прямо под ним находились древние руины, и Палатон понимал, что погибнет, рухнув на них, если дерево не выдержит его веса. Он поднялся на ноги. Здесь снег был рыхлым, достигал ему до пояса, и он с трудом пробирался в нем. Вспоминая косую тропу на склоне, он двинулся вперед.
Йорана прищурилась, полагаясь скорее на бахдар, чем на затуманенное зрение. Синие тени стали лиловыми. Грубая веревка ощущалась даже через толстую ткань куртки. Руфин уже давно пришлось отпустить ее, и несколько сот футов веревки просто тащились следом за Йораной, бесполезные, кроме одного случая — если она тоже попадет в обвал. Она слишком устала, чтобы обмотать веревку вокруг руки. Она оглядывалась по сторонам, радуясь, что снегоступы помогают ей удержаться на льдистой корке, и ничего не видела, ничего не чувствовала. Даже у чоя, потерявшего сознание, бахдар должен был слабо светиться, отвечая ей. Такое молчание могло означать смерть или сгорание.
Если Палатон погиб здесь, значит, прорицательница ошиблась. На Чо не было и не будет двух императоров. Йоране не оставалось никакого выбора, и она горько пожалела, что предчувствие обмануло прорицательницу. Сейчас она уже знала, какой бы сделала выбор.
Она решительно огляделась, не позволяя себе останавливаться до тех пор, пока не устанет или ей не помешает ночная темнота. Сумерки сгустились еще больше, но пока она ясно видела, куда идет.
Она услышала звук прежде, чем увидела силуэт — этим звуком было хриплое, прерывистое дыхание. Йорана подняла голову и увидела темную фигуру, спускающуюся по склону под углом, всего в пятидесяти футах от нее.
— Палатон! — крикнула она так, что снеговой покров дрогнул, фигура пошатнулась и покатилась вниз. Йорана поспешила вперед, чтобы остановить ее. Фигуру облепил лед и снег, но когда Йорана оказалась рядом, она увидела, что Палатон жив, хотя и неподвижно лежит лицом вниз. Падение в каком-то смысле помогло ему спуститься.
Йорана выхватила передатчик и выпалила в него:
— Руфин, я нашла его! Прогрей вездеход. Я постараюсь помочь ему спуститься, — она прервала связь прежде, чем Руфин успела сказать что-либо, и услышала только изумленный возглас.
Йорана опустилась на колени рядом с Палатоном. Его губы посинели, зубы беспомощно постукивали, когда она положила его голову к себе на колени. Гипотермия убивала его не менее основательно, чем опытный убийца.
Она стащила перчатки и натянула их на руки Палатону, не заботясь о том, куда попадают пальцы, стараясь только согреть его. Она приложила ладони к его лицу, чувствуя ледяной холод кожи. Он спасся, но в самый последний момент, и она не знала, сможет ли помочь ему. Йорана потянулась к нему бахдаром, чтобы согреть его и поддержать, и обнаружила, что бахдар Палатона ей не ответил.
Йорана потрясенно отдернула руки. Она не знала, что подумать, и попыталась позвать его вновь, уже понимая, что не ошиблась. Он был пуст, как пересохший колодец.
Палатон застонал. Его веки затрепетали и приподнялись, и Йорана вновь пригнулась к нему.
— Ответь мне, — попросила она. — Я не могу сделать это сама. Нам надо спуститься к вездеходу.
Он беспомощно отвернулся.
— У меня… ничего нет, — прошептал он.
— Я не могу согреть тебя сама! — в панике вскрикнула Йорана и запустила руки за воротник его куртки. — Палатон, проснись. Вернись ко мне, — позвала она, видя, что он вновь закрыл глаза.
Он явно всеми силами пытался удержаться в сознании. Йорана обхватила его руками, приглушила бахдар и попыталась поднять Палатона из снега. Они с трудом выбрались, и Йорана чувствовала себя утопленницей с грузом на груди, старающимся отправить ее на дно.
Она ощущала, как он дрожит в ее слабеющих объятиях.
— Вставай! — умоляла она и сосредоточилась, пытаясь вновь уловить его внутреннюю искру, поддержать ее прежде, чем она полностью исчезнет.
Но она не ошиблась. У Палатона не было бахдара, он был пуст, как любой простолюдин. Он не мог отозваться. Горячие слезы заструились по ее лицу. Ей предстояло потерять его — если не здесь, то когда вернется Паншинеа и обнаружит наследника бесполезным. От холодного ветра слезы мгновенно застывали.
— Будь ты проклят, — выпалила она. — Ты ничего мне не оставил!
Руфин уже приготовила вездеход и помогла затащить в него бесчувственного Палатона. Роговой гребень Йораны ныл от усилий, она едва забралась в машину сама и свалилась с ним рядом. Руфин накрыла их теплыми одеялами.
— В город?
— К черту город, — произнесла Йорана. — Доставь нас на глиссер, — она расслабилась, запрокинув голову.
К тому времени, как они достигли плато, Палатон перестал дрожать. Он приподнялся, пробормотал: «Йорана?» и придвинулся к ней. Она лежала тихо, не зная, умирает он или оживает, и что будет лучше для него.
Без бахдара он не сможет противостоять Паншинеа. У него нет будущего — ни как у наследника, ни как у тезара, и Йорана спрашивала себя, как это могло случиться, как она пропустила признаки. Неужели защита человека вызвала его полное сгорание?
