Синдром отторжения - Воронков Василий Владимирович (читать книги регистрация .TXT) 📗
С большим трудом, постоянно промахиваясь мимо экранных клавиш, я набрал Лиде ответ:
«Атрей?»
«Вовсе нет, – написала Лида через минуту. – Они, правда, похожи – как близнецы-братья. Это Ахилл, и я теперь там. Ахилл уходит через два месяца».
«Со станции?» – спросил я.
«С Земли».
Я выронил суазор.
В тот миг я пробудился. В новостях говорили о новых системах компенсации перегрузок – стереоскопическое изображение неприятно дергалось с расходящейся амплитудой, изображая тряску при взлете корабля, – а я вскочил с кровати, отрубил электронные шторы и открыл окно, едва не вырвав заедавшую, вросшую в пластиковую раму ручку.
В глаза мне ударил свет настоящего дневного солнца, подул пыльный ветер, в комнату ворвались чьи-то голоса и гул проносящихся по дороге машин.
Вскоре я бежал по улице к ближайшей станции, впервые после возвращения чувствуя себя живым.
Я купил цветы – семь едва раскрывшихся алых роз. Скоростной маглев казался мне медлительным, как суточный ритм планет, и когда я наконец добрался до нужной станции, то вылетел из вагона и понесся со всех ног, будто бы оставалось лишь двенадцать минут на то, чтобы ее увидеть.
Я без труда нашел дом Лиды, поднялся на лифте и застыл у двери ее квартиры.
В коридоре стоял тревожный сумрак – можно было подумать, уже надвигается ночь, и кольцо из прозрачного газа над планетой медленно теряет цвет, уступая космическому мраку и звездам.
Я потянулся к звонку. Нас с Лидой разделяла пара мгновений, которые недавно были миллионами миль.
Но я колебался.
Я опустил руку.
Меня трясло, как от холода. Я вновь поднял руку, и пальцы задрожали. Необъяснимая и пугающая сила мешала мне нажать на кнопку звонка.
Лида была рядом, за дверью. Она ждала, когда я приду.
Я постарался успокоиться и закрыл глаза.
В коридоре было тихо.
Лифт стоял на этаже, никто не выходил из квартир, закрытые шторами окна останавливали свет и звук – я провалился в вакуум, вернулся в вечную пустоту.
Я переложил букет в другую руку и с заметным усилием, преодолевая непонятное сопротивление, надавил на маленькую пластиковую кнопку.
Я ничего не услышал.
Надо мной стояла тишина.
Лида.
От волнения я сжал в руке букет, и что-то больно укололо мне в палец.
23
Я тут же отдернул руку и размазал по коже капельку крови.
Чувство тошноты прошло.
Похожий на антенну обломок оказался острым – им без труда можно было разрезать кожу. Я понятия не имел, как не увидел его раньше.
И тут меня осенило.
Я быстро взглянул на камеру, электрический глазок которой невозмутимо таращился в стену над кроватью.
Заметили?
Я мог лишь надеяться, что нет.
Я сунул антенну в правый рукав, проткнул ею складку ткани, закрепил, как значок, и вернулся на кровать.
Свет горел, камера неотрывно смотрела на меня.
22
Ее рейс отменили. Ее перевели на другой корабль. Все было просто – такое случалось не раз.
Но я не мог в это поверить.
Помню, как она открыла дверь, как приветственно поцеловала меня в щеку, и как мы замерли, стоя друг против друга – я с букетом алых роз в руке.
– Столько лет! – сказала Лида.
– Это тебе, – сказал я, протягивая букет.
Лида предложила выпить чаю, мы сели за стол и – замолчали. Было столько всего, о чем я хотел ее спросить, но я сидел, глядя в затененное окно, и не говорил ни слова.
– А куда ты предлагал сходить? – спросила Лида, вставая.
Она прошлась по комнате, взволнованно потирая плечи, остановилась у кухонного стола.
– Не знаю, – ответил я. – Я думал, может…
– Звездный театр? – подсказала Лида.
– Да.
– Честно говоря, я так устала от всего этого звездного…
Лида утомленно прикрыла глаза.
– Понимаю, – сказал я.
Лида подошла к окну, поправила стянутые на затылке волосы, коснулась настенной панели, отключающей электронные шторы, и тут же отдернула руку, как обжегшись.
– Хороший день сегодня.
Лида снова опустила на стекла тень.
– Но я так и не могу ко всему этому привыкнуть. Столько пространства и людей.
Она повернулась ко мне. Глаза у нее были тусклыми, погасшими.
– Мне кажется, я долгое время была больна.
– Понимаю, – повторил я.
– Ты, наверное, и сам чувствуешь то же самое. Странно, правда? Никогда бы не подумала, что так все и будет. Это совсем не то, чего мы…
Лида достала чашки. Позвякивал фарфор. Длинная тень скользнула по комнате, пролетела по стене и ламинату; темнота на мгновение коснулась ее плеч, черных волос и сгинула, растаяв на свету, – где-то за окном, по далекой эстакаде, уходил от станции маглев.
Я почувствовал, как что-то подступает к горлу.
– Ты знаешь… – сказал я. – Ты знаешь, все эти годы…
Я поднялся на ноги. Стул предательски заскрипел. Лида, стоявшая ко мне спиной, опустив плечи и заваривая чай, вздрогнула.
– Ты права, – сказал я, – это действительно было похоже на болезнь. Или на сон. Я так удивился…
Лида слушала, не оборачиваясь. Над чашками с кипятком поднимался пар.
– Я так удивился, когда увидел тебя там, в списках, – сказал я. – Я подумал, что схожу с ума. А потом ты исчезла. А потом…
Я подошел к ней. Обнял. Лида повела плечами, сбрасывая мои руки, и повернулась.
– Давай пить чай, – улыбнулась она.
Мы снова сидели за столом.
Чай был раскаленным и безвкусным, как пустой кипяток. Лида крутила на блюдце чашку.
– Ты живешь здесь одна? – спросил я.
– Нет. – Лида качнула головой. – Это же квартира родителей. Я подумала, с нашей работой мне собственное жилье не так нужно, хотя уже и сама не знаю.
– Их нет?
– Да. Сегодня их нет. Я тебя так с ними и не познакомила. Извини.
Лида вздохнула.
– А что у тебя произошло? – спросил я. – Ты ведь училась на биологическом. А теперь…
– Я вернулась. Пошла на третий курс. Ты к тому времени уже окончил.
– Ты могла бы написать.
– Я… – Лида пригубила чай и отодвинула чашку. – Я не хотела.
– Понимаю.
Чай обжег мне губы.
– Ты извини, – сказала Лида. – Сейчас ведь все иначе. Столько лет прошло.
– Это ты меня извини. Ведь я тогда…
– Знаешь что! – Лида встрепенулась и хлопнула ладонью по столу. – Давай не будем говорить об этом. Что было, то было. Столько лет. Мы уже другие люди. – Она взглянула на меня, и в глазах ее на миг вновь зажглись прежние искорки. – Расскажи лучше, на каких кораблях ты летал. Ты ведь долго служишь.
– Сначала на «Сфенеле», пассажирском, – оживился я. – Летел долго, да и я чувствовал себя стюардом – разносил напитки, показывал пассажирам, где туалет…
Лида хихикнула.
– В общем, это был ужас и кошмар. Потом был «Гефест», грузовой корабль. А тут ты сама знаешь – перегрузки, инъекции. И вот – очередной перевод. Опять на баржу. Меня, кстати, повысили до второго разряда, я второй пилот. Новый рейс, правда, почти через полгода.
– Понятно. И чем думаешь заниматься?
– Честно говоря, я об этом не думал. Мне как-то в голову не приходило…
– Что придется чем-то заниматься? – рассмеялась Лида.
– Полгода – это много, да. – Я и правда не удосужился распланировать свой затянувшийся отпуск. – Надо что-нибудь придумать.
По комнате пролетела новая тень – стремительно скользнула по стенам, как в порыве ветра.
– А ты через два месяца? – спросил я.
– Да.
– Я бы тоже… – начал я и осекся. – Я бы тоже не хотел здесь так долго… Я бы тоже хотел улететь. Здесь все чужое. – Я нахмурился и посмотрел в темное окно, на тонущий в тени город. – Снова привыкать ко всему этому…
– Но ты должен, – сказала Лида. – Нельзя же так – летать все время в этих консервных банках. Мы же все-таки земляне.
– А ты? – спросил я.
Лида отвела глаза.
– А что мы чай-то пустой пьем? – спохватилась она. – Хочешь чего-нибудь? Я тут эклеры купила.
