Рулевой - Болдуин Билл Merl William Baldwin, Jr. (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
— Симуляция, мистер Водитель, — произнес он наконец. — Комплексная. Все системы.
— Принято, комплексная симуляция, лейтенант, — повторил Водитель. — Правый пост управления в режиме симуляции. — Изображения на дисплеях перед Бримом мигнули и сменились другими. — Специфические условия? Дополнительные вводные?
— Позже, мистер Водитель, — ответил Брим, вчитываясь в показатели готовности к старту, сменявшие друг друга у него перед глазами. — Начнем с чего-нибудь попроще. Ну, например, ваш прошлый старт с Гиммаса. Информация о нем сохранена в памяти?
— Минуточку, сэр, — отозвался Водитель. Экраны гиперполя помутнели, мигнули, потом на них появилось изображение пейзажа в пасмурный день — судя по всему, старт проходил в море, в миле или около того от комплекса. — Нашел, — сообщил Водитель.
Брим окинул взглядом иллюзорный пейзаж, еще раз сверил показания на дисплее и осторожно опустил руки на пульт управления.
— Мистер Водитель, — произнес он. — Мы повторим этот старт с самого начала.
Все это утро и значительную часть дня Брим опробовал системы управления «Свирепого», отрабатывая взлет в благоприятных и неблагоприятных условиях. Как и большинство современных кораблей, эсминец использовал для перемещений в досветовом режиме антигравитационные генераторы, включая свои кристаллы Шелдона (создававшие тягу и одновременно преодолевавшие эффекты релятивистской физики) только при полете в сверхсветовом режиме.
Спроектированные специально для осуществления блокады и огневой поддержки десантных операций, звездолеты Т-класса оснащались двумя мощными гравигенераторами CR-258x, расположенными в центральной части корпуса. Эти двигатели сообщали кораблю способность разгоняться и маневренность при движении внутри планетных систем, где сверхсветовые перемещения лишены смысла: потенциальные мишени сами либо разгоняются практически с нуля, либо тормозят. Третий, стандартный генератор размещался под мостиком; он использовался для создания дополнительной тяги при боевом маневрировании или при постановке на якорь.
По мере того как Брим усложнял программу взлета. Водитель имитировал отказ антигравитационных систем на всех этапах выведения корабля в космос, потом добавил к этому проблемы с управлением и прочие большие и малые напасти. К середине дня смертельно усталый карескриец напоминал мокрую мышь и чувствовал себя опустошенным как умственно, так и физически. Однако теперь он уже не сомневался в том, что сможет провести корабль через все, что может уготовить ему Вселенная. Конечно, в глубине души он понимал, что никакие симуляторы и тренажеры не способны дать реальный опыт, однако полдня упражнений на аппаратуре эсминца и два года вождения неуклюжих рудовозов Q-класса по поясу астероидов в придачу давали ему кое-какую уверенность в себе — и в корабле тоже. По сравнению даже с лучшими карескрийскими грузовиками «Свирепый» был то же, что скальпель по сравнению с топором, — очень даже ничего для «рабочей лошадки», подумал Брим, улыбаясь про себя.
Даже усталость не могла заставить его выйти из-за пульта, хотя то тут, то там на мостике начинали светиться дисплеи — системы корабля оживали по одной, готовясь к завтрашнему старту.
Только когда двое старшин-техников начали возиться с командирским пультом слева от него, он понял, что пора закругляться.
— Мистер Водитель, — объявил он. — Я кончаю тренировку.
— Минуточку, сэр, — задержал его Водитель. — Режим симуляции отключаю. Пульт второго пилота переключается на прямое управление системами корабля. — Экраны гиперполя погасли, и за иллюминаторами мостика снова замаячила унылая панорама Гиммас-Хефдона. Снова шел снег, и со свинцово-серых туч исчезли последние желтые отсветы, напоминавшие о существовании солнца. Брим хмуро улыбнулся: погода на Гиммас-Хефдоне была настолько плохой — можно сказать, кошмарной, — что даже убогая Карескрия казалась по сравнению с ним курортом.
Он устало поднялся из кресла, но задержался на мостике, вглядываясь в снежную пелену. Со стороны верфи к их гравибассейну приближались два желтых пятна — фары какой-то наземной машины. Аппарат свернул к «Свирепому» и затормозил у трапа. Брим нахмурился, радуясь, что это не ему приходится спешить куда-то в такую погоду.
Он собирался уже уйти в свою каюту, когда до него дошло, что на пирсе ничего не происходит. Глайдер продолжал парить под снегопадом, но из него никто не выходил. Все это начинало становиться любопытным — а что дальше?
Словно в ответ на этот мысленный вопрос на трапе показались двое из команды «Свирепого» нахохлившись и поплотнее запахнув плащи, пошатываясь под ударами завывавшего в снастях ветра, они сбежали на пирс. Судя по росту и сложению, одна из двух фигур принадлежала бедолаге Барбюсу.
Брим наблюдал происходящее уже с неподдельным интересом. Куда человек вроде Барбюса может отправляться на глайдере в такой вечер, тем более что до старта «Свирепого» осталось всего несколько метациклов? Два матроса тем временем подошли к глайдеру, продолжавшему неподвижно висеть в облаке поднятой им снежной пыли, и забарабанили в переднюю дверь, после чего из машины вылез весьма возбужденный на вид водитель, оживленно размахивавший руками и топавший ногами. Судя по всему, Барбюс не стал вникать в его претензии, а просто ухватил его за ворот, приподнял и подержал немного в воздухе. Это оказало на водителя благотворный, умиротворяющий эффект, и теперь все трое заглянули сквозь открытую дверь в машину.
Покачав головой, Барбюс исчез в двери только затем, чтобы сразу же вылезти обратно, но уже с четвертой, безжизненной фигурой на руках. Второй матрос со «Свирепого» тоже полез в машину, достал из нее форменный плащ, прикрыл им безжизненную фигуру и вроде как рассчитался с продолжавшим проявлять некоторые признаки беспокойства водителем. Покончив с этим, он повернулся и вслед за Барбюсом начал подниматься по трапу.
Глайдер тронулся с места, развернулся и рванул по дороге обратно к верфи. Брим почесал в затылке. Кто? Он задавал себе этот вопрос и ужасался, так как в глубине души знал ответ.
За четыре метацикла до намеченного времени старта «Свирепого» мостик все еще был пуст — команда хлопотала в основном на нижних палубах, готовя корабль к полету.
— Доброе утро, мистер Водитель, — сказал Брим, усаживаясь в кресло второго пилота. — Сегодня мы проверим системы в деле. Никаких имитаций.
Он работал без помех до тех пор, пока на дисплее связи с машинным отделением не появилась голова Урсиса: к этому времени почти все места были заняты и мостик гудел от голосов. — Тебе что, не дают спать в твоей новой каюте? — поинтересовался медведь с наигранной заботливостью. — Компьютер у меня в машинном отделении говорит, что ты проверил все системы пару тысяч раз. — Он хихикнул. — А может, ты не доверяешь нашему Водителю?
Брим слегка покраснел.
— Мне кажется, что мне лучше постараться сегодня утром как следует, если я вообще хочу остаться здесь, — ответил он с усмешкой.
Урсис тоже улыбнулся.
— Ну, игра стоит свеч, — кивнул он. — Явно не дураком был тот медведь, что первым сказал:
«Первые впечатления помнятся дольше». Ты что, слышал это раньше?
— Да нет, я просто боюсь, — честно признался Брим. — Ну что ж, возможно, самое время немного помандражировать. — На дисплее показалась физиономия Бородова. — Говорят, его подняли на борт на руках!
Брим в упор посмотрел на старого медведя.
— Голсуорси? — спросил он.
— Его, — ответил Бородов. — В общем, говорят, он был хорош.
— Значит, это его я видел вчера вечером с мостика, — сказал Брим. — Я не был уверен.
Старый медведь, казалось, задумался о чем-то. Тем временем на мостике появилась София Пим, а за ней, как на буксире, брел пухленький Теада, которого она усадила на откидное сиденье у стены. Глаза последнего заметно расширились, когда он заметил Брима в кресле второго пилота.
— Ты можешь оказаться на том, что вы, люди, называете горячим местом, Вилф Анзор, — серьезно сказал Бородов. — Мы уже видали его в такой ситуации, — вмешался в разговор Урсис.
