Звездный прилив - Брин Дэвид (книги .txt) 📗
На информационных дисплеях появлялось все больше сообщений о битве в космосе. Над планетой развертывалось настоящее сражение. В нем участвовало по меньшей мере пять больших флотов. Такката-Джим подавил внезапное желание укусить кого-нибудь, резко ударить плавниками. Как ему хочется подраться! Видеть перед собой осязаемого противника, а не это зрелище ужаса!
После недель полета «Стремительный» оказался в западне. Какую хитрость придумают на этот раз Крайдайки и Том Орли, чтобы вырваться на свободу?
А если ничего не придумают? Или еще хуже: придумают какой-нибудь безумный план, который всех погубит? Что он будет делать тогда?
Такката-Джим размышлял над этим, чтобы чем-то занять свой мозг, ожидая появления капитана, чтобы сменить его.
Глава 4
КРАЙДАЙКИ
Первый настоящий глубокий сон за несколько недель. Естественно, его должны были прервать.
Крайдайки привык отдыхать в невесомости и влажном воздухе. Но пока они в укрытии, антигравитационные койки запрещены, и дельфину приходилось спать только в воде.
Целую неделю Крайдайки пытался в течение отдыха дышать оксиводой.
Результат – кошмары, сны, в которых он задыхался.
Корабельный врач Маканай предложила, чтобы он спал старомодным дельфиньим способом, плавая на поверхности воды.
Крайдайки решил последовать совету Маканай. Он убедился, что в верхней части каюты есть большой воздушный пузырь, трижды проверил, исправен ли прибор, контролирующий уровень кислорода. Наконец сбросил доспехи, выключил свет, поднялся на поверхность и вытолкнул оксиводу из жабер-легких.
Это было здорово. Но вначале он лежал на поверхности воды, напряженный, кожа чесалась с непривычки без доспехов. Он знал, что это ощущение обманчиво. Наверно, люди в своем докосмическом прошлом так же относились к наготе.
Бедные Homo sapiens! История человечества полна страданий в те тяжелые тысячелетия, когда оно медленно прогрессировало до первого Контакта. Тогда люди были невежественны и отрезаны от галактического сообщества.
«А вот дельфины, – думал Крайдайки, – были почти счастливы, занимая свой угол „сна китов“. Когда человек повзрослел и стал возвышать животных Земли, дельфины легко переместились из одного почетного состояния в другое».
«Впрочем, и у нас есть свои проблемы», – напомнил он себе. Ему очень хотелось почесать основание гнезда усилителя импульсов, но добраться туда без доспехов невозможно.
Он плавал в темноте на поверхности, ожидая сна. Приятно плескались легкие волны. И настоящий воздух, конечно, гораздо лучше оксиводы.
Но он немного боялся утонуть… как будто ему повредит, если он погрузится в оксиводу… словно миллионы дельфинов не спали всю жизнь таким образом.
Сбивала с толку и привычка астронавта постоянно смотреть вверх.
Переборка потолка всего в нескольких дюймах от окончания его спинного плавника. Даже когда он закрывал глаза, сонар предупреждал его о преграде.
Он не может спать, не посылая эхолокационные импульсы, как не может спать шимпанзе, не почесываясь.
Крайдайки фыркнул. Пора выбрасываться на берег, если корабельные условия вызывают у него бессонницу! Он усиленно выдохнул и принялся считать щелчки сонара. Начал с тенорового ритма, потом стал добавлять другие элементы песни-сна, создавая фугу.
Импульсы исходили из его лба и распространялись по помещению, отдаваясь эхом. Ноты перекрывали друг друга мягкими завываниями и басовыми отголосками. Создавалась сонарная картина, модель другой комнаты.
Крайдайки знал, что правильная комбинация звуков заставит стены исчезнуть.
Он сознательно отказывался от строгой дисциплины кининка, приветствуя верный «сон китов».
Стол, шкафы, стены – все покрылось ложной сонарной тенью. Песня продолжалась, из искусных отражений создавалась богатая и настоящая поэзия.
Вокруг плавали маленькие стайки созданий сна. Эхо раскрывало пространство вокруг, воды уходили все дальше.
Вскоре Крайдайки почувствовал, что из отражений что-то формируется.
И когда его сознание инженера уснуло, рядом с ним плыла тень богини.
Это плыла Нукапай… призрак из ряби. Черное гладкое тело ушло во тьму, и переборка, которая словно растворилась, не помешала ему.
Видения исчезали. Вода вокруг Крайдайки потемнела, и Нукапай перестала быть просто тенью, пассивным слушателем его песни. Блеснули ее зубы-иглы, и она запела сама.
Сердцебиение Крайдайки блаженно замедлилось. Он уснул рядом с богиней сна. Она немного посмеивалась над ним за то, что он инженер, за то, что стихи его на жестком четком тринари, а не на хаотичном праймале его предков. Она приветствовала его на Пороге Моря, где сойдет и тринари, где он лишь слегка слышит гнев «сна китов» и древних богов, живущих здесь. Именно так может воспринять океан его сознание инженера.
Каким неуклюжим кажется иногда тринари! Рисунок перекрывающих друг друга тонов и символов почти по-человечески точен… и по-человечески ограничен.
Он вырос, считая эти условия обязательными. Часть его мозга генетически преобразована и напоминает мозг человека. Но время от времени прорываются хаотичные звуковые образы, насмешливо намекая на древнее пение.
Нукапай сочувственно защелкала. Улыбнулась…
Нет! Ничего такого обезьянье-сухопутного она не сделала! Из всех китовых только неодельфины умеют улыбаться пастью.
Нукапай сделала нечто иное. Она погладила его по боку, ласковейшая из богинь, и сказала:
Напряжение последних недель наконец покинуло его, и он уснул. Дыхание Крайдайки сверкающими каплями конденсировалось на потолочной переборке.
Ветер из ближайшего вентиляционного отверстия сдувал эти капли, и они падали в воду мягким дождем.
Когда в метре от него появилось изображение Игнасио Метца, Крайдайки не сразу воспринял его.
– Капитан… – сказало изображение. – Я звоню с мостика. Боюсь, галакты обнаружили нас раньше, чем мы ожидали…
Крайдайки не обращал внимания на этот ничтожный голос, возвращающий его к делам и битвам. Он лежал в вяло раскачивающихся водорослях и слушал звуки ночи. И лишь сама Нукапай разбудила его. Исчезая, она мягко напомнила:
