Ночь Пса - Иванов Борис Федорович (читать книги регистрация TXT) 📗
Виски, наличность и платок Пер оставил пострадавшему, револьвер осмотрел не без опаски – он был снабжен зарядами повышенной мощности, разносящими вдребезги бронежелеты – и сунул себе за пояс, а из блока связи вытряхнул элементы питания и сунул их себе в карман.
После чего осторожно двинулся к Дому.
– Они здесь. Можно не сомневаться... Здесь... Или недавно были здесь... Оцените тепловой след...
Джон повернул монитор так, чтобы Киму лучше был виден его экран, а на экране – светлые пятна дверей и полуподвальных окон помещения номер сорок по Птичьим Пустошам. Все остальные пространства кирпичных стен, забранных решетками и железными дверьми дверей и окон, которыми изобиловал заброшенный товарный двор, были мертвенно темны и находились явно в температурном равновесии со средой.
– Ну что же... – Ким постучал пальцем по схеме выведенной на экран его ноутбука. – Выставляйте людей здесь и здесь, а я, с вашего позволения, попробую двинуться вот так – через разгрузочный люк... Передайте мне камеру...
– Пойду с вами, – уточнил диспозицию Джон. – А Сэм попробует поторговаться с клиентами через дверь. Если там, конечно, есть с кем торговаться...
Спрыгнув в благоухающую пригорелой яичницей темноту, Ким мгновенно понял, что он в подвале не один. Для того, чтобы быть пустым и безлюдным, этому подвалу нехватало гулкости. В нем было слишком много тишины – ватной, глухой, напряженной. Слегка посапывающей от этого напряжения тишины.
Только за тяжелой дверью слышался голос Филдинга, сообщавшего обитателям помещения, что они окружены и сопротивление – бессмысленно...
Ким типовым финтом рванул в сторону от того места, в котором его должны были бы ждать предполагаемые невидимые противники, расшиб локоть обо что-то отменно твердое и железное, однако, не стал торопиться бросать во мрак свето-звуковую глушилку. Он только тихо, но внятно спросил сопящую темноту:
– Господа?...
Господа не заставили себя ждать слишком долго.
Тьму складского подвала осветила неполная дюжина ярчайших карманных прожекторов. На каждый такой прожектор приходилось по одному плотно сколоченному и хмурому типу в пятнистой форме.
Майор Свирский устало смотрел на Кима и осуждающе жевал спичку.
– Похоже, что и вы и мы немного припозднились, а? – флегматично поинтересовался майор. – А как хорошо было бы согласовывать свои действия, хотя бы на час вперед, господин Агент на Контракте...
Ким молча посмотрел на свою, явно ставшую ненужной, камеру голографической регистрации и глухо спросил:
– Надеюсь, господа, вы хотя бы засняли э-э... место?
– Да, не беспокойтесь... – Свирский поморщился и махнул своим людям отбой. – Если это вас так волнует... Это, похоже, действительно то место, где держали Гостя. Вон, глядите: наручник на трубе еще болтается. Много следов и отпечатков. И еще – здесь стреляли, – он кивнул на обломки портативного телевизора. – Следов крови, правда, не нашли...
– А что же нашли? – без энтузиазма поинтересовался Ким.
– Собачью шерсть... – криво улыбнулся майор. – Разной масти. Довольно много собачьей шерсти...
Если верить изображению в голографическом окошке дисплея, госпожа Шпак не была идеалом женской красоты – скорее уж воплощением энергии и предприимчивости, свойственных потомкам амазонок. Первого из неполной дюжины слушателей своего семинара, она выдернула из сладостной дремы как морковку из грядки. Тот был лупоглаз и бестолков, однако, честно стал выдавать некий текст. Его невнятное блекотание Роше слушать не стал, прокрутив запись вперед. Энергичный допрос жертв длился довольно долго. Наконец слово взяла сама госпожа Шпак, и слово это было Псы.
– Псы... – Клавдия потерла лоб. – Это легко понять, друзья... И нелегко – одновременно... С самого начала роль собачьего племени в жизни колонистов Чура была несравненно выше, чем роль этих четвероногих в истории земной цивилизации: Псы стали как бы продолжением рук первопроходцев.
Здесь, мы только с долей условности говорим о языке, на котором хозяин общается со своим псом, а для Псов Чура был разработан очень совершенный, унифицированный язык. Существовал детально регламентированный ритуал обучения ему и Пса и человека. Уже тогда Псы стали общей собственностью, и за своего Пса человек нес ответственность не только перед другими людьми, но и перед Стаей. И Пес отвечал за своего Подопечного. Это уже были партнерские отношения. Не простой симбиоз. Стая вправе была ожидать от людей определенного поведения. Если ожидания не оправдывались, умела своего добиться.
Научилась вести себя с людьми на равных.
Из редких рядов слушателей потянулась поднятая в знак недоуменного вопроса рука.
– У вас вопрос, Карим? – повернулась к ней доктор Шпак.
– Так что, получилось так, что люди на Чуре стали у своих Псов рабами? – c возмущением в голосе спросил кудлатый Карим.
Тут же протестующе взвилась другая рука – шоколадно-коричневая, чуть светловатая.
– Нет, все не так! – не дожидаясь приглашения, вступила в полемику ее обладательница – метиска лет восемнадцати с модно раскрашенной прической. – Это – развитие тотемизма: Псы стали для них живыми тотемами...
– Нет, и не так, друзья, – энергично остановила Клавдия рождающуюся мысль.– Вы накладываете старые структуры на качественно новый цивилизационный феномен... – она даже прищелкнула пальцами, чтобы сосредоточиться на втолковывании слушателям своей мысли. – После краха цивилизации землян на Чуре роль Псов неизмеримо возросла: собственно, Псы и спасли остатки рода человеческого. Для того, чтобы выжить самим. Дело ускорил быстро протекавший жестокий отбор среди множества мелких и раздробленных сообществ, боровшихся за жизнь в погребенных под радиоактивным пеплом шахтах-убежищах. Свое сделал и усилившийся мутационный процесс. О роли последних остатков взрослого населения Чура в истории раннего постапокалипсиса практически неизвестно ничего. Может и они, уходя со сцены, сделали последнюю ставку на Псов. И еще – какую-то свою, зловещую роль сыграла Нелюдь. Не будем забывать про нее...
– Кстати, о Нелюди... – попробовал вклиниться в разговор тот – потревоженный первым – пучеглазый оболтус.
Нелюдь, видимо, волновала его гораздо больше, чем Псы.
– Об этом – не сейчас, Людовик, – госпожа Шпак продолжала удерживать бразды в своих руках. – Сейчас мы говорим об итогах психо-социальной эволюции цивилизации Чура... О том, что и люди и Псы Чура изменились биологически. Не настолько сильно, чтобы стать чем-то чуждым Земле, но и не настолько слабо, чтобы разница не была видна невооруженным глазом. Утвердилась измененная – ювенильная – форма человеческого организма: они все очень молодо выглядят, жители Чура. Они не приучены к долгому сну, к обильной еде, они в постоянной готовности подняться по тревоге. Они очень деятельны, но способны, сутками сохранять неподвижность, исчезать в каком-нибудь самом невероятном, с нашей точки зрения, убежище, а если такового нет, то – слиться с обстановкой, стать неприметной деталью ландшафта. Они очень восприимчивы, догадливы. По-детски чутки. И по-детски жестоки. Способны к языкам. У них – тончайшая интуиция. У многих явно проявляются паранормальные способности. Они переносят стрессы и нагрузки гораздо лучше обычных людей. И они совершенно беспомощны. Несамостоятельны. Увлеченный игрой житель Чура может помереть с голоду. Или уморить голодом партнера. А игр у них много, и чуть ли не все виды деятельности они воспринимают как игру. Могут, забросив дела, до очумения спорить по пустякам – если пустяки интересные, конечно. Предоставленные самим себе, до бесконечности способны отлынивать от дела. Этим они мне напоминают кого-то...
Мадам строго глянула на подопечных.
– Полное доминирование игрового поведения над социальным. Начисто лишены чувства ответствености. И не могут шагу ступить без своих Псов. Побаиваются и уважают их...
– Но все-таки – уважать неразумную тварь, как себе подобного... – подал голос кто-то с последней скамьи.
