Темный разум - Эшер Нил (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Думаю, ты не настолько глуп, — сказал «Гаррота». — И где моя чертова ракета?
А лектор продолжала:
— Государственные ИИ подстраиваются, выбирают законы, наилучшим образом соответствующие их нуждам и целям. Однако, пока законы не изменены, мы их все–таки нарушаем.
Блайт догадался, что Пенни Роял тянет время, используя запись человеческой речи, но ведь это должен сообразить и ИИ ударного корабля? Вероятно, но не менее вероятно и другое: он ждет, что предпримет Пенни Роял, прежде чем ответить самому. Капитан бросил взгляд на таймер внизу экрана, ведущий отсчет секунд с момента исчезновения ракеты.
— Ткач ни на что не жаловался, — сообщил «Гаррота», — и не запрещал нам предпринимать военные действия. А что до «изоляции автохтонов», ты, похоже, выволок это на свет из какой–то древности, затерянной во мгле веков… от чего именно нам изолировать Ткача? Думаешь, он захочет побрататься с прадорами?
— Пока не снимешь изоляцию — не узнаешь. — Пенни Роял, вероятно, не сумел подыскать подходящую запись. — Может оказаться, что у него имеются свои пути сообщения и некоторые из тех, кого ты остановил, тут по приглашению.
— Ты, например?
Последовала короткая пауза — и тут всего в одной световой минуте от них вспышка мощного взрыва озарила пространство: черная дыра начала поглощать астероид, отрыгивая рентгеновские лучи.
— Так я и думал, — произнес ИИ «Гарроты». — К черту церемонии.
Блайт едва успел пристегнуть ремни безопасности: сила тяжести в его корабле вновь резко подскочила до почти невыносимого уровня. «Роза» содрогнулась, взвыл У-пространственный двигатель, и судно совершило прыжок. Корабль корежило и корчило, по всем экранам побежали коды неисправностей, взревела сирена, извещая о пробоине в корпусе. Блайт услышал крик Хабер и сам едва не завопил, увидев перед глазами нечто невозможное: то, чего не мог принять разум. А потом разваливающийся корабль вновь вырвался в пространство. Главный экран показывал планету Масаду. Тактический дисплей отражал характеристики У-пространства, сообщая, что к ним тянется нечто огромное, сверхъестественное. От ослепительной вспышки главный экран вырубился, почернев. «Роза» дернулась, словно провалившись в подпространственную выбоину. Хабер и Чонт, вылетев из кресел, врезались в заднюю стену рубки. Грир, уроженка мира с высокой силой тяжести, удержалась, вцепившись мощной рукой в основание кресла Бронда; другой рукой она крепко обнимала Мартину.
Ударная волна нового взрыва мегатонной мощности врезалась в защитное поле «Розы», отбросив корабль на сотню миль в сторону. Без стабилизирующего эффекта внутренней гравитации, без Пенни Рояла, уподобившего воздух янтарю, все они сейчас растекались бы липкими пятнами по переборкам. Блайт почувствовал запах дыма и тут же услышал худший звук из всех, что может услышать астронавт: рев вырывающегося в вакуум воздуха. Лазерный луч, точно шпага, пронзал пространство, синие вспышки сталкивались с черными спиралями. Проследив, откуда бьет луч, Блайт увидел «Гарроту Микелетто». Лазер вошел в защитное поле корабля, как сверло в железо, и «Роза» задрожала.
— Нам конец! — крикнул кто–то, перекрыв рев.
Блайт не узнал голос, но согласился с ним. Пенни Роял столкнулся с чем–то продвинутым и смертоносным и вполне мог потерпеть поражение. ИИ, возможно, и уцелеет, а вот Блайт и его команда — едва ли.
А потом все прекратилось.
Луч, моргнув, погас, и взрывов больше не было. «Янтарь» обмяк и растаял, вентиляторы закрутились как бешеные, вытягивая дым, и шум утекающего воздуха разом оборвался.
— Мы мертвы? — спросил Икбал, и только теперь Блайт осознал, что это он недавно кричал.
— Еще нет, — ответил капитан.
И понял, что эти два слова описывают всю их жизненную ситуацию с момента отправления к Масаде — которая сейчас была слишком близко. Люди ждали, размышляя, что же, черт возьми, происходит. И наконец из динамика раздался голос:
— Вы меня дьявольски одурачили, — рявкнул ИИ «Гарроты».
— Я же говорил, — откликнулся Пенни Роял. — Кое–кто здесь по приглашению.
Спир
Глория Маркхэм оказалась привлекательной женщиной неопределенного возраста. Если бы она не подвергалась антивозрастной терапии, не делала косметических операций, а прибегала бы лишь к медицинским средствам этой планеты, какими они были до вмешательства Государства, я бы дал ей около тридцати земных. Однако я знал, что после интервенции многим стали доступны государственные медицинские технологии — и ей, судя по всему, тоже. На женщине была узкая обтягивающая юбка и коротенький топик — весьма откровенного фасона, распространенного только на этой планете. Голубая ткань стелилась по плечам, тугой высокий воротник плотно прилегал к шее, а дальше ткань развевалась свободными складками, не полностью прикрывая бюст: в треугольном вырезе виднелись нижние половинки грудей; острие треугольника указывало на пупок.
А в центре выреза виднелся круглый шрам диаметром в пару дюймов, окаймленный по периметру лилово–черной рубцовой тканью. Покрой топа нарочито выставлял напоказ шрам, оставленный сколом, тварью наподобие тли. Выведенный биоинженерами паразит помогал людям выжить в этом лишенном кислорода мире. На самом деле, если бы женщина не воспользовалась медицинскими технологиями Государства, чтобы нейтрализовать воздействие скола на человеческое тело даже после удаления тли, она выглядела бы на все восемьдесят — или была бы мертва.
— Это из–за моей матери, — сказала она вместо приветствия. — Я ждала тебя.
— Правда?
— Правда, — ответила она, оглядывая меня с головы до ног и заставляя чувствовать себя неуютно, потом перевела взгляд на Рисс, нахмурилась, обошла нас и заперла дверь магазина. — Моя мать была повстанцем, — объяснила женщина, проводив нас через арку в тесную квартирку в задней части лавки. — Тридцать лет она сражалась с Теократией, и борьба изменила ее. Она начала получать удовольствие от убийства, ей нравился сам процесс, а к причинам она интерес потеряла. Кончилось тем, что она сама стала диктатором, копила богатство для собственных нужд. К тому времени, как она отказалась от идеи, ее ненавидели и боялись едва ли не больше, чем тех, против кого мы боролись, но я любила ее. — Женщина указала мне на неудобный на вид стул, опять посмотрела на Рисс, теперь уже неодобрительно, и шагнула к набитому бутылками буфету.
— Значит, ты тоже из бунтовщиков, — предположил я, усаживаясь.
— Да, хотя заговори ты сейчас с любым жителем Масады, все они скажут, что были борцами за свободу. Число предполагаемых повстанцев возросло во сто крат, а число рабочих в отстойниках снизилось почти до нуля. — Она криво и грустно улыбнулась, потом повернулась к нам с бутылкой и двумя стаканами. — Вина? — как–то слишком уж дружелюбно предложила женщина.
— С удовольствием, — согласился я, надеясь, что так она чуть–чуть расслабится. — Значит, твоя мать купила место на корабле контрабандистов и сбежала отсюда. На Погост.
— Откуда ты знаешь? — Женщина села в кресло по другую сторону полированного обсидианового столика, поставила звякнувшие стаканы и принялась разливать вино.
— Считай это обоснованным предположением.
Она нахмурилась, озадаченно покачала головой, но продолжила:
— С контрабандистами мать провела восемь земных лет, но в конце концов они выгнали ее, когда она попыталась задушить капитана. Потом она применила свои навыки в более прибыльной и больше подходящей для нее работе. Не знаю, сколько контрактов она исполнила, но исчисляются они в сотнях.
— Контрактов? — переспросила Рисс, свернувшаяся кольцами на толстом домотканом коврике.
— Я же говорю — она стала киллером. Выслеживала и убивала людей. Прошлое сделало ее такой, Теократия превратила в убийцу — как и многих из тех, кто сейчас в Чистом отряде.
— Дай–ка догадаюсь. Однажды, пытаясь исполнить заказ, она была убита.
— Да, — кивнула Глория. — Много лет спустя я провела расследование, собрала данные… Ее нанял крупный работорговец Погоста, некий Джон Хоббс. Он снабдил мать оружием и информацией, пообещал в награду кучу алмазной слюды, если она убьет то, что уничтожило один из его кораблей вместе с экипажем.
