Взвод - Ливадный Андрей Львович (полная версия книги txt) 📗
Едва миновав перекресток подле здания, Иван остановился, чувствуя, что переоценил свои возможности.
Каждый новый шаг давался ему с неимоверным трудом, и из этого следовало сделать вывод.
Он хорошо знал, как действует боевой препарат, и понимал, что необходимо отыскать убежище, где он смог бы перенести кризис, неизбежно связанный с полным истощением жизненных сил…
…Короткая передышка затягивалась, а внезапно обострившаяся немощь тела раздражала его. Инстинкты по инерции толкали разум к действию, поиску, осмыслению зловещих событий, но физическое состояние не позволяло лейтенанту пойти на адекватные шаги.
Хорош я буду, если завалюсь где-нибудь посреди военного городка… – с раздражением подумал он, обращая свой помутившийся взгляд в ту сторону, где за полем и перелеском он видел отблеск стекол в окнах одноэтажного бревенчатого строения. Лозин понимал: чтобы пережить полное истощение сил, ему необходима хотя бы крыша над головой, и искать убежище следует за городом. Следы, оставленные бандами мародеров, означали, что пустота города обманчива. У лейтенанта имелся определенный опыт, связанный с работами в зонах экологических и техногенных катастроф, и в данном случае невыясненная первопричина бедствия не устраняла иных проблем, которые неизбежно возникали на изолированных территориях, откуда эвакуировано все население.
Нет… Легкой добычей для какой-нибудь банды я не стану… – Подумал Лозин, окончательно смирившись с мыслью, что детальное исследование военного городка ему придется отложить как минимум на несколько дней. Он был уверен, что его организм сможет побороть истощение, но в данный момент силы таяли, а ночевать в поле под открытым небом в его состоянии было столь же губительно, как и впасть в кому где-нибудь посреди пустынной улицы…
В конечном итоге здравый смысл возобладал над неодолимым желанием немедленно побывать в штабе дивизии.
Отлежусь пару дней, и вернусь… – Мысленно пообещал он себе, заставив налитые свинцом ноги сделать шаг в избранном направлении…
…Минут через десять, вновь выйдя на шоссе, Иван, стремясь сократить расстояние, сошел с дороги и побрел напрямик, через поля, ориентируясь на раздвоенный ствол кривой сосны, который взял на заметку еще перед тем, как направиться к сгоревшей БМД…
…Силы стали окончательно покидать его, когда лейтенант прошел три четверти расстояния, отделявшего его от незамысловатой бревенчатой постройки.
Начинало вечереть. Сумерки подкрадывались незаметно, с хмурого неба срывались редкие капельки дождя…
Вокруг по-прежнему не было видно ни души, хотя ощущалось незаметное ранее присутствие иной жизни. Где-то в кустарнике, не обращая внимания на произошедшие вокруг гнетущие перемены, щебетала пичуга, вдали слышалось раскатистое карканье, – видно стая ворон кружила над полями и перелесками в поисках привычных для такого времени года свежевспаханных участков, но, судя по хриплым разочарованным птичьим голосам, никто этой весной не возделывал землю…
Создавалось стойкое ощущение, что от непонятных катастрофических событий трехмесячной давности пострадали исключительно люди, оставив после себя пустынный город и ничуть не изменившуюся, пробуждающуюся с весной природу…
Лозин с трудом двигался через раскисшее поле, чувствуя, что окружающая обстановка все более угнетает его. Он не мог заставить свой разум отключиться, не думать о том, что увидел в городе. Машинально переставляя ноги, Иван продолжал мучить рассудок ни к чему не ведущими догадками; его шаги постепенно замедлялись, походка становилась неуверенной, шаткой, словно он передвигался по болоту, в голове, стирая мысли и чувства, разрастался иссушающий звон, а вес экипировки уже казался непосильной ношей.
В конце концов, силы окончательно покинули его, и он упал, потеряв сознание, всего лишь в полукилометре от намеченной цели…
…Опять для него наступил период странного безвременья, когда ощущение реальности по своей прихоти то возвращалось к измученному рассудку, то исчезало вновь.
В какой-то из моментов просветления он увидел звезды. Видно уже наступила глубокая ночь, небо разъяснило, оно было черным как смоль, а на фоне мириад серебристых точек огненными росчерками то и дело срывались, стремясь к поверхности земли, десятки, если не сотни болидов.
Сознание запечатлело эту странную картину непрекращающегося метеоритного дождя и опять угасло.
В следующий раз он пришел в себя от прикосновения.
Иван даже не вздрогнул, – на это не было сил, он лишь приоткрыл глаза, чувствуя, что его сотрясает лихорадка, хотя все тело было объято жаром. Прикосновение, которое привело его в чувство, было холодным и влажным.
Мучительно скосив глаза, Лозин увидел огромного пса, неопределенной породы который нависал над ним, внимательно разглядывая беспомощного человека, распростершегося на влажной прошлогодней стерне.
Такое соседство, естественно, вызывало чувство тревоги. Пес показался ему огромным, глаза собаки горели в ночи, словно две холодных фосфоресцирующих пуговицы, влажный холодный нос, который тыкался в щеку, обнюхивая лицо, почему-то порождал ощущение страха. Не было никакой возможности понять, кто перед ним, – верный друг человека, имеющий кров и хозяев, или же давно утративший всяческие привязанности одичавший зверь, не ведающий иных инстинктов, кроме того первобытного наследия, что заложила в него природа по факту рождения?…
Иван, не смотря на слабость и озноб, все же попытался одолеть дурноту, дотянуться до автомата, и это слабое движение не укрылось от пса. Он прекратил принюхиваться и опасливо отошел на несколько шагов, как раз в тот момент, когда дрожащие пальцы лейтенанта сомкнулись на пистолетной рукояти "Шторма".
Дальше события вдруг начали развиваться не по сценарию. Лозин ощущал, что не в силах поднять оружие, да и пес видимо пришел к аналогичному выводу. Еще раз сверкнув глазами в ярком лунном свете, он обошел беспомощно распростертого на земле человека, и Иван внезапно ощутил жаркое дыхание на своем затылке.
В следующий миг челюсти пса сомкнулись на вороте его полевой формы, и Лозин почувствовал, как зверь рывком сдвинул его с места. Он пятился, упираясь всеми четырьмя лапами, изредка испуская утробное рычание.
Ивана по-прежнему лихорадило, от жара и озноба мир виделся как в тумане и даже тот факт, что его куда-то тащит огромный непородистый пес, уже не вызывал в нем страха. Единственное, о чем беспокоился Лозин в эти минуты, – не отпустить оружия, чтобы автомат не остался лежать тут на краю поля…
Пес протащил его метров двести, а затем внезапно исчез, словно растворился в густой весенней ночи.
Иван с трудом воспринимал реальность. Озноб усиливался, его бросало то в жар, то в холод, перед глазами плавали мутные картины полубредового содержания… наверное поэтому, когда из плотного мрака вынырнули две серых, трудно различимых человеческих фигуры, он не испытал никаких эмоций, воспринимая их как продолжение галлюцинаций… и лишь когда его осторожно подняли с земли, лейтенант с отрешенностью подумал, что наконец-то видит живых людей…
Впрочем, даже эта мысль не смогла расшевелить его оцепеневший рассудок. Некоторое время Иван еще удерживал в себе искру сознания, пытаясь понять, куда его несут, но сориентироваться в кромешной тьме не было никакой возможности и, в конце концов, сгорая от объявшего тело жара, он невольно отдался убаюкивающему ритму легкого покачивания, провалившись в липкие объятия беспамятства…
…В следующий раз он пришел в себя спустя изрядный промежуток времени. В помещении, где он лежал, царил мягкий сумрак, пахло деревом, пищей, за занавешенными окнами проглядывал серый свет пасмурного дня.
Все это было до странности нелепо, и треск дров в неказистой печи, и погашенная лучина на столе, закрепленная в специальной подставке из расщепленной дощечки…
