Пути Господни (СИ) - Шабельник Руслан (читать книги .txt) 📗

Тот, чья вера пошатнулась, задающие вопросы, сомневающиеся, скверна опутывает масляными сетями неокрепшие умы. Пускает отростки, как растение укореняется в почве, и разрастается, подобно тому же растению, обильно сдобренная вопросами и сомнениями.

Летопись Исхода

Глава 2. часть 3.

Они рассаживались за столом, круглым, как стол короля Артура, и их было тоже двенадцать.

Но не звенели шпоры, не терлись доспехи, и заклепки кожаных ножен не извлекали звонкую музыку поединка из кованых наголенников.

Тихое кряхтение, шелест одежд и колючие взгляды из-под посеребренных бровей.

Они не были рыцарями.

Но их было двенадцать.

Тихо поднялся Пол Никитчено – защитник угнетенных культур и легендарный истребитель полчищ неверных сорняков. Рыцарь лопаты и мотыги, глава цеха аграриев.

- Урожай пшеницы оказался несколько меньше ожидаемого, однако рожь уродила – хлеб будем есть ржаной, - капли слов долбили камень отрешенности. – Согласно решениям предыдущих Советов, посадку картофеля сократили вдвое, все равно большую часть выбрасываем. Освободившееся место планируем отвести под фруктовые деревья.

- Как силосные культуры? – понял голубые, не утратившие с годами неестественный блеск, глаза Владимир Морозов – старшина животноводов.

- Овес и кукуруза – нормально, а вот подсолнечник – нет, и вообще, он сильно истощает почву. Со следующего года, мы думаем сократить посевы семечек.

- А как же масло, подсолнечное масло! – вскочил Джованни Гварди. Некогда угольные усы главного повара давно побелели, однако продолжали гордо торчать серебристыми стрелками.

- Будет оливковое! – подал голос Никитченко. – К вопросу о садах, я ходатайствую перед Советом о предоставлении цеху дополнительных площадей в западном секторе Ковчега – он все равно пустует.

- Зачем? – чернокожий Берт Кинг с горящими глазами и торчащими волосами походил на воплощение ночных кошмаров. Он и был таким для членов своего цеха, скромно именовавшегося – Цех Обслуги. На самом деле, помимо собственно обслуживания, как-то: парикмахерские, прачечные, цех занимался еще организацией массовых мероприятий – от праздников до спортивных состязаний. И здесь Кинг чувствовал себя, как рыба в воде. На западную площадку Кинг претендовал тоже, и претендовал давно. Новый стадион – голубая мечта стареющего старшины.

- Яблоки, - секатор слова навис над нежной порослью мечтаний Кинга, - как известно, рожают через год. Если разбить новый сад, достаточно далеко от существующего, мы сможем добиться ежегодного урожая. – Безразличные лезвия сошлись, искромсав изумрудное поле взлелеянного стадиона.

Они поднимались по очереди, все двенадцать, и как рыцари Камелота каждый имел право голоса. И пользовался этим правом.

Слова выступающих липкой лентой ползли в уши слушателям.

- Тарелок и чашек в этом месяце, мы выпустили почти вдвое больше. Склады заполнены продукцией…

- Как я уже докладывала, нам катастрофически недостает антисептиков, говоря проще – спирта, - Людмила Мотренко – глава цеха медиков, единственная женщина-старшина потревоженной Гвиневьервой нависала над присутствующими. – На мои неоднократные ходатайствования, уважаемый Ю-чу отвечает отговорками…

- Спирт получают из картофеля, - слова старосты цеха химиков устало капали перегоняемым ректификатом. – Уважаемый коллега Никитченко сократил посевы, а зерновых, из которых также возможно синтезировать этанол, насколько я понял, недостает на насущные нужды…

- Нужды здравоохранения вы не относите к насущным?

Патока слов загустевала, обрастая кристалликами игл.

- Системы жизнеобеспечения работают нормально. За последний месяц население Ковчега увеличилось на сто человек, в любом случае – запас достаточный, - спокойный и надежный, как машины, которыми он управлял Мирза Ривз - глава Техников - слегка сгладил непокорные пряди игл.

- Некоторые братья, старшины, в последнее время позволяют себе… высказывания, - единственный глаз Ария Стахова разгорался огнем плавильной печи, - касательно… Учителя. Его якобы не совсем человеческой… сущности. Я бы просил уважаемый Совет пресечь…

Александр Сонаролла вскочил со своего места. Оттопыренные уши горели пунцовым знаменем революции.

- Вы сомневаетесь в Учителе!

- Не сомневаюсь! Как не сомневаюсь в словах его. «Я не бог», - так, кажется, звучит одна из заповедей.

- Не бог, - неожиданно согласился глава текстильщиков, вопреки словам уши накалились до кровавого пурпура, - однако, даже брат Стахов не осмелится утверждать, что Учитель был простым человеком – как он, или я.

- Необычным, но человеком.

- Рожденным от земной женщины, - размеренно вставил Кекуле – старшина цеха пластмасников – король тарелок и гроза порванных ремешков.

- И ушедшим в положенный срок, - устало согласился Ю-чу.

Лампы далекими солнцами освещали лицо Сонароллы. Прохлада вила гнезда под серыми одеждами рыцарей Ковчега.

- Учитель был рожден земной женщиной, - раскаленные слова капали в прохладный воздух, вопреки природе, воздух холодел, - и был человеком… пока на него не снизошло откровение! Свыше! Божественное откровение! – кровь густела в жилах от жара слов. – После этого он перестал быть простым человеком. Он стал богочеловеком!

- Нет! – теплое дыхание в ледяной пещере. – Он предупреждал, против подобного, обожествления!

- Мы не обожествляем. Он – не бог! Но он и не человек!

***

"За отчетный период мальчиков родилось – двадцать человек, девочек – восемнадцать, что больше, нежели в аналогичный период прошлого года – девятнадцать и пятнадцать соответственно. Вместе с тем, общая рождаемость в сравнении с предыдущим кварталом, снизилась на пять процентов. С главой акушерского отделения проведена профилактическая беседа, обещал исправиться и подтянуть показатели к следующему месяцу".

Крышка поднялась, словно пасть мифического Крокодила – Шурик видел картинки в старых книгах. Из ящика продолжал валить дым.

Сделалось холодно, впрочем, и без того, зубы товарищей слаженно выбивали частую дробь.

- П-пошли, а? – чудом Александру удалось протиснуть слово сквозь непрерывно сжимающиеся зубы.

- П-пошли.

Тимур почти развернулся с явным намерением не пойти – побежать. Почти…

Над исходящим дымом бортом ящика показалась рука.

Друзья-мальчишки дружно заорали.

Человек вывалился на пол. Струйки белого дыма стекали с подрагивающего обнаженного тела.

Они не сдвинулись. То ли страхом, то ли любопытством ноги намертво пригвоздило к полу.

Осмелев, Александр вытянул шею.

Рогов у незнакомца не наблюдалось, хвоста, насколько он мог видеть, тоже. Выходит – не еретик. К тому же Шурик не слышал, чтобы еретики появлялись из дымящихся ящиков. Хотя, кто их знает, еретиков…

Продолжая трястись, человек глянул на них с пола.

Внезапно страх ушел – глаза у незнакомца оказались добрые, совсем не страшные.

- К-который сейчас год?

И заикался он почти, как они, и зубы стучали так же.

Первым опомнился Тимур.

- Сто тринадцатый, от Исхода.

Трясясь, человек кивнул. Попытался подняться, упал, снова попытался… наконец, он дополз до ящика, где с трудом сел, облокотившись голой спиной о холодный металл.

- Дяденька, а вы кто? - окончательно осмелел Александр.

Незнакомец внимательно изучал его лицо.

- Твоя фамилия – Гайдуковский? – неожиданно произнес он.

Успокоившиеся было колени, вновь принялись за привычное дело – трястись.

Шурик кивнул, сказать хоть слово он был не в состоянии.

- У тебя глаза твоего деда… или прадеда… - загадочно произнес незнакомец.

Уперевшись руками в ящик, он вновь сделал попытку подняться. На этот раз ноги выдержали тело.

Запустив руку в дымящиеся недра, незнакомец вытащил стопку одежды. Обычной серой одежды. Аккуратно разложив тряпье, он принялся одеваться.