Обнаженный Бог: Финал - Гамильтон Питер Ф. (читать полную версию книги .txt) 📗

— И мне, — шепнула она в ответ.

Он обошел всю остальную группу, бурно всех приветствуя; даже сержанты получили для пожатия его пятерню.

— Кохрейн, черт тебя дери, что это за штука? — спросил Мойо.

— Ты что, не узнаешь? — спросил Кохрейн в притворном удивлении. — Это же Медный колокольчик, пижон! Только он вывернулся или что-то такое с ним произошло с тех пор, как ты его в последний раз видел.

— Вывернулся? — переспросил Сайнон.

Он оглядывал помещение, разделяя это зрелище с сержантами, находящимися снаружи.

— Его физическое измерение, да. Тут есть масса каких-то совершенно обалденных сторон, до которых я и не докопался. Я думаю, если он захочет, он может сделаться куда больше, чем сейчас. Космическая мысль, верно?

— Но что оно такое? — нетерпеливо спросил Мойо.

— А-а, — Кохрейн неопределенно повел рукой вокруг. — Информация вроде бы идет только в одну сторону. Но он может нам помочь. Я так думаю.

— Тина умирает, — внезапно сказала Стефани. — Можно что-то сделать, чтобы ее вылечить?

Колокольчики на брюках Кохрейна тихонько звякнули, когда он подвинулся.

— Ну конечно, дружок, нет нужды кричать. Я знаю, что происходит снаружи.

— Меньшие кристаллы собираются вокруг Тины, — объявил Сайнон. — Они, кажется, ее упаковывают.

— А можем мы поговорить с этим Медным колокольчиком напрямую? — спросил Чома.

— Можете, — произнес ясный женский голос, ни к кому не обращаясь.

— Благодарю вас, — торжественно сказал сержант. — Как вас называть?

— На вашем языке меня назвали Медным колокольчиком.

Кохрейн так и дернулся под направленными на него взглядами:

— Что?

— Прекрасно, — сказал Чома. — Медный колокольчик, пожалуйста, мы хотим знать, что ты собой представляешь.

— Ближайшая аналогия может быть такая, что я представляю собой личность, вроде множественного количества жителей эденистского обиталища. Я обладаю многими отдельными секторами; я единственна, так же как и многогранна.

— А те маленькие кристаллы снаружи — они ваши сегменты?

— Нет. Это другие представители моего племени. Их физическая динамика находится в иной фазе, чем моя, как объяснил Кохрейн.

— А Кохрейн объяснил вам, как мы сюда попали?

— Я ассимилировала его память. Я долгое время не встречалась ни с чем подобным, вы были органическим существом, но его нейронной структуре не было причинено никакого вреда во время процедуры чтения.

— Как вы можете это утверждать, — недовольно пробурчала Рена.

Кохрейн сделал ей знак, подняв большой палец.

— Тогда вам понятно наше затруднительное положение, — сказала Стефани. — Есть какой-то способ вернуться в нашу вселенную?

— Я могу открыть вам путь назад, да.

— О Боже! — она прислонилась к Мойо, обессиленная от облегчения.

— Однако я полагаю, что сначала вы должны разрешить свой конфликт. Прежде чем начать свое существование в этом мире, мы были личностями биологическими. Наше племя начинало так же, как и ваше; так что тут есть общность, которая позволяет мне оценивать этику и юриспруденцию в том виде, как вы их рассматриваете на текущем для вас уровне эволюции. Доминирующее сознание похитило эти тела. Это несправедливо.

— Значит, потусторонье! — воскликнул Макфи. — Вы меня не заставите вернуться туда без борьбы!

— Такой необходимости не будет, — послышался ответ Колокольчика. — Я обеспечу вам несколько возможностей выбора.

— Вы упомянули, что когда-то были биологическими существами, — напомнил Сайнон. — А мы что, тоже эволюционируем в такую же форму в этом мире?

— Нет. Здесь нет эволюции. Мы перестали изменяться давным-давно. Эта форма была специально выведена генинженерией, чтобы поддерживать наше сознание в соответствии с энергетическим образцом, который есть душа. Теперь мы по существу полностью бессмертны.

— Значит, мы были правы, — обрадовался Мойо. — Этот мир — нечто вроде рая.

— Но не в том смысле, какой придает ему классическая человеческая религия, — возразила Колокольчик. — Здесь нет господства города, нет священных лиц, которые заботились бы о нем, нет даже удовольствий и высокой степени информированности, через которые проходят ваши души. На самом деле этот мир враждебен голым душам. Энергия тут быстро распадается. Вы в этом мире способны умереть.

— Но нам нужно было убежище, — настаивал Макфи. — Вот что мы себе представляли, когда усилием открывали путь сюда.

— Желание, дарованное в своей сущности, не есть субстанция. Если бы вы прибыли сюда целой планетой и пожелали здесь жить, тогда здешняя атмосфера и биосфера поддерживали бы вас в продолжении тысяч поколений; по крайней мере, так долго, как она будет вращаться вокруг звезды. Этот мир обещает быть стабильным и длительным. Вот почему мы сюда прибыли. Но мы были готовы к нашей новой жизни. К несчастью, вы явились сюда на голом обломке скалы.

— Вы говорите об изменениях, — напомнил Сайнон. — И вы знаете о душах. Не есть ли ваш вид существования ответ на нашу проблему? Должно ли наше племя научиться, как трансформироваться в существо, подобное вам?

— Это, безусловано, ответ. Будете ли вы готовы пожертвовать тем, что имеете, и принять нашу реальность и способ существования? Я в этом сомневаюсь. Вы представляете собой юный вид с большим потенциалом развития в будущем. Мы — нет. Мы были старыми и инертными; и мы до сих пор такие. Вселенная, где мы родились, не имеет от нас тайн. Нам известно ее происхождение и назначение. Вот почему мы сюда прибыли. Этот мир гармоничен для нас, у него наш темперамент. Мы проживем все наше существование здесь, наблюдая то, что попадется у нас на пути. Такова наша природа. Другие племена и цивилизации пройдут своей дорогой к упадку или к возвышению. Интересно, что же выберете вы, когда настанет ваше время?

— Мне нравится думать, что возвышение, — ответил Сайнон. — Но, как вы говорите, мы моложе и менее зрелые, чем вы. Полагаю, что мечтаний о подобной судьбе мы могли бы избежать.

— Понимаю эту точку зрения.

— Не можете ли вы дать нам обоснованный ответ, как разрешить проблему одержания, перед которой мы нынче стоим, как нам благополучно послать наши души через потусторонье?

— К сожалению, киинты были правы, когда говорили вам, что такое решение должно прийти изнутри.

— Все ли племена, решившие проблему душ, пользуются своим моральным превосходством в обращении с низшими существами?

— Вы вовсе не низшие, просто другие.

— Тогда каков же нам предоставляется выбор? — спросила Стефани.

— Вы можете умереть, — был ответ. — Я знаю, все вы выражали такое желание. Я могу сделать так, что оно осуществится. Я могу убрать душу из того тела, которое ею одержимо, что позволит природе этого мира идти своим путем. Ваш хозяин будет восстановлен и сможет вернуться на Мортонридж.

— Не слишком привлекательно, — с сомнением сказала Стефани. — Что-нибудь еще?

— Я с удовольствием приветствую вашу душу в этом сосуде. Вы сможете сделаться частью моей множественности.

— Если вы можете это сделать, тогда дайте каждому из нас по отдельному сосуду.

— Хотя мы фактически всесильны в этом мире, такая возможность не в нашей власти. Инструмент, который доставил нас сюда и собрал все наши сосуды, остался в вашей вселенной очень давно. Мы считали, что он нам более не понадобится.

— Так мы не можем вернуться?

— Теоретически — да. Но намерение — дело другое. И мы не знаем, существует ли еще тот инструмент. Более того, вероятно, вы не сможете приспособиться к такому сосуду, у нас с вами разная физиология.

— Ничего из этого не является особенно привлекательным, — сделала вывод Стефани.

— Для тебя, — быстро вставил Чома. — А для большинства сержантов преображение нас в новый вид множественности крайне привлекателен.

— Что открывает дальнейший выбор, — сказала Колокольчик. — Я также смогу переселить ваши души в освободившиеся тела сержантов.

— Это уже лучше, — сказала Стефани. — Но ведь если мы вернемся, даже в телах сержантов, мы все равно попадем в потусторонье в какие-то будущие времена.