Маяк мертвых - Усачева Елена Александровна (книги без регистрации полные версии txt) 📗
Веточки больно кололи голые лодыжки, кеды скользили по мху. Сам мох под ногой все больше и больше пружинил. Кедики промокли. Последний раз Алена с чавканьем вытащила ногу и поняла, что проваливается. Она пыталась перекинуть тело вперед, чтобы шагнуть, чтобы вытащить себя. Нога уходила вниз, и надо было держать равновесие, чтобы не упасть. Потому что если упадешь…
— Эй! Куда! Эй!
Алена взмахнула руками и плюхнулась на попу. Трусы сразу промокли, неприятный холод вбуравился в поясницу.
— Держись!
Андрей вывалился из кустов, плашмя брякнулся на пузо, протянул растопыренную пятерню.
— Ой, мамочки! — Алена извернулась, чтобы ухватиться за маячившую перед ней руку, но от резкого движения только сильнее погрузилась в болото.
— Какого! — заорал Андрей, рывками приближая себя к Алене. Вокруг него бурлила вода — он тоже начинал проваливаться.
Грязные пальцы скользили, не в силах уцепиться за что-нибудь. В какой-то момент Алене показалось, что ее схватили, что держат, что сейчас потянут вниз. Алена дернулась. Запястье резануло, что-то холодное прокатилось по предплечью. Браслетик! Тонкая цепочка с розовым ботиночком оборвалась и упала. Забыв о том, что тонет, Алена двумя руками погрузилась в грязь, надеясь нащупать, надеясь найти…
— Мой браслет!
— Какой браслет? — задохнулся Андрей, последний раз бросая себя вперед и наконец хватаясь за Аленины плечи. Больно выдирая волосы, он потянул ее на себя. И болото вдруг легко отпустило. Чавкнула последний раз жижа, выплевывая из себя застрявшую ногу.
Кедики как будто подменили. Были оранжевые, стали грязно-зеленые.
— Дура, — коротко бросил Андрей, отползая.
Алена не сводила глаз с того места, где остался браслет. Ей показалось, что кто-то мелькнул под кочкой. Протянулась быстрая рука. Алена задергалась, заставляя себя отползти подальше.
— Да подавись ты! — заорала она истерично. Сорвала с пальчика колечко с бирюзой, бросила с остервенением в еще колышущуюся жижу. — На, на, жри! — рванула сережки, чуть не раскровянив уши. — Не захлебнись.
— Ты чего? — испуганно приподнялся Андрей.
— Ничего! — Алена ползком выбралась из низинки, села, чувствуя, как неприятная прохлада прокатилась по спине, как потекла грязь по плечами. Вот ведь гадство какое! — Надоело все. Домой хочу. И ты мне надоел.
Мокрые кеды еще больше скользили, чем раньше. Она встала, чтобы уйти отсюда как можно дальше, но тут же забуксовала, теряя равновесие. Падая, Алена успела подставить плечо, чтобы не удариться голыми коленками, перекатилась на спину, долгую минуту смотрела в темное пасмурное небо. А потом села, понимая, что уже никогда никуда не побежит. Здесь либо болото, либо вечные лысые лиственницы.
На другой стороне низинки, за елочками, виднелся домик. Серенький, аккуратненький, с темной крышей. От неожиданности Алена икнула.
— Вышли, — пробормотала она. — Смотри! Вышли!
Первым ее желанием было, конечно, бежать через топь, но она вовремя сообразила: бежать надо кругом.
Кричал Андрей. Его бестолковые «Стой! Вернись! Потонешь!» пролетали мимо. Алене было все равно.
Деревья скрыли домик от глаз, родив тревогу. Еще два шага… Еще три… а там ничего не будет. Но вот деревья расступились.
Лужайки не было. Около крыльца росла густая елка. У палисадника был покосившийся заборчик, охранявший заросли папоротника. Где же огород? Где же белые овечки и зеленая травка?
— Эбба! — крикнула Алена, ожидая, что на ее голос отзовется хотя бы Ули.
Тишина.
А домик выглядит неказистенько. Под стать хозяйке в серых брюках. Теперь и неудивительно, что она так нелепо одевается. Откуда здесь взяться ювелирному магазину? Или захудалой парфюмерии?
Алена попыталась одернуть на себе юбку, но она была такая грязная и мокрая, что отказывалась отлипать от ног. Кедики бессовестно чавкали на голой ступне. Видок у нее сейчас тоже не очень. Сережки зачем-то сорвала. Нервные все стали последнее время. Где этот малахольный?
Вурдалака не было. Вроде бы сидел вон там, на пригорке, через низинку, а теперь пропал. Обиду пошел копить. Еще бы! Он же не верил в то, что здесь кто-то может быть, кроме прозрачных призраков в балахонах, гремящих цепями.
— Эбба! — позвала громче.
Показалось: где-то что-то шаркает. Или гавкает. Скрипят макушки сосен и лиственниц.
Вообще-то холодно. Можно было уже давно на чай пригласить. Хорошо бы и высушиться.
— Эбба!
Ули гавкнул до того неожиданно, что Алена подпрыгнула. Тут же забылся и холод и голод. Пудель рычал, изображая из себя грозного сторожевого пса.
— Ули! — присела на корточки Алена. — Ты не узнаешь меня? А где хозяйка? Где Эбба?
Собака внимательно выслушала все, что ей сказали, и снова звонко залаяла, заставив Алену подняться.
— Дурак, что ли? — удивилась она такому неласковому приему. — Эббу зови.
Звать пес никого не спешил. Он прыгал на месте мячиком, клацал зубами, норовя укусить гостью за коленку. Не кусал лишь оттого, что была эта коленка страшно грязная и исцарапанная.
— Ну и пошел отсюда. — Алена отпихнула псину, направляясь к крыльцу. В конце концов, ее звали в гости или нет? Будут тут всякие на нее гавкать.
От крыльца шаркающий звук стал особенно слышен. Никакое это было не гавканье. Это копали. Причем совсем близко. Алена сделала шаг за крыльцо, и перед ней тут же появилась Эбба. С лопатой в руке. Комки земли на полотне жирно лоснились.
— Ой, привет! — по-настоящему обрадовалась Алена. — А я кричу, кричу.
В лице Эббы ни радости, ни удивления. Она смотрела чуть исподлобья, поджав тонкие сухие губы. Как будто и не ждала. Как будто и не рада.
— Ты меня не узнаешь? — заволновалась Алена. — Это же я! Мы на маяке сегодня встретились.
— Пойдем! — сухо произнесла Эбба, легко вогнала лопату в землю и шагнула к крыльцу. Прямо как заправский землекопатель. А внешне не скажешь, что она занимается перемещением земли в пространстве. Хотя… Серые штаны. Серая кофта. Черные ботинки. Когда опустила руку, звякнул браслет.
— Ой, ты носишь! — восхитилась Алена. — А я, представляешь, чуть не утонула, браслет потеряла. И как ты ходишь по этим тропинкам? Потеряться же можно! Или вы другой дорогой ходите? А родители твои уже дома? Мне бы переодеться во что-нибудь. И маме надо позвонить. А то я тут уже давно брожу. Представляешь, хожу, хожу, все повороты одинаковые. Кресты еще эти. Ты не боишься?
— Нет.
Алена почти и не услышала ответа, потому что произнесла его Эбба себе под нос, переступая порог дома по скрипучему деревянному настилу.
— А я, представляешь, на одну мызу заезжала, так там сумасшедшая живет. Вылила на себя целое ведро воды. Говорят, кого-то у вас здесь встретила. Не тебя, случайно?
— Не было никого, — хрипло отозвалась Эбба, тяжело поднимаясь по ступенькам крыльца, как будто вдруг постарела лет на двести, а то и триста.
— А вы здесь давно живете? Марта лет пять назад, говорят, в болоте купалась, а потом побежала хозяйский дом поджигать.
— Всю жизнь живем. Никого не было.
— А я так и подумала, что вурдалак врет…
Алена запнулась — ее не слушали. Эбба скрылась за дверью.
Что-то там хлопнуло. Алена заспешила следом, успела заметить в дверном проеме окно большой комнаты, длинный стол, лавку. От всего этого повеяло как будто бы теплом и летом, настоящим южным летом. Алена сделала последний шаг. В нос ударил запах старого гниющего дерева, в углу как будто пискнули.
— А я, представляешь, вся промокла, — пробормотала Алена, теряясь, — не знаю даже, как домой идти. И велосипед в лесу оставила. Там еще Андрюха.
Все представлялось не так. Где белый уютный домик? Где столы с кружевными скатертями? Где угощения? Где родители Эббы, которые должны говорить, как они рады, как им нравится новая знакомая их дочери.
Эбба дошла до угла комнаты и остановилась, уставившись там на что-то.
Алена пошарила взглядом по пустым стенам, по одинокому чайнику на плите, по вешалке, полной темных бесформенных вещей.
