Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
– Привет тебе... – повторил охотник, только сейчас сообразив, что понятия не имеет, что сказать дальше. Да и стоит ли что-либо говорить.
Ответ, однако же, нашел его сам – едва уловимым теплым прикосновением к щеке. Приятно. Так иногда делала родительница – пока он был малышом. Потом, став старше, он привык выворачиваться от ее ладони: посчитал себя слишком взрослым для этого. «Потерянный», – мысленно констатировал он.
Прикосновение между тем исчезло, а вместо него охотник ощутил едва заметную пульсацию каменного пола – будто от тока крови по венам. Пульсация увлекала его за собой, и он снова послушно двинулся вперед: в самом деле, что терять время на остановки, если он теперь не устает, а новую загадку хочется разгадать поскорее.
Невидимый Некто последовал за ним – точнее, будто находясь со всех сторон одновременно, окутал его трепещущим живым теплом. Прикосновения сменяли одно другое,– но лишь спустя долгое время охотник смог осознать, что они не были лишь неуловимыми движениями тепла. Это был разговор. Кто бы ни скрывался в мягком теплом красновато-оранжевом свете – он говорил с ним, и Тур, к немалому своему стыду, понял, что весь этот длящийся уже неизвестно сколько монолог он благополучно пропустил мимо ушей. Или мимо кожи, что было вернее, учитывая способ общения. И уж во всяком случае – мимо сознания.
– Моя вина, – охотник растянулся на животе в узком месте коридора. – Мне ясно, что ты говоришь со мной. Но я не вижу, что именно ты хочешь сказать.
«Разве это так важно?»
Фраза прозвучала в его голове, но Тур не был уверен, что она была ответом невидимого существа. Вполне могло оказаться, что он сам мысленно произнес ее.
– Я не знаю, как долго я уже здесь, – спустя какое-то время снова заговорил он. – И как долго еще нужно двигаться вперед. Когда я достигну цели, к которой иду?
Тепло снова коснулось его – и он ощутил ответ.
«Как только этого захочешь, малыш».
Малыш?
Это было еще более странно, чем слышать от Великого волка обращение «сынок». На него он в конечном итоге разозлился. А здесь... Здесь злиться не хотелось. Будто это слово было самым подходящим, самым верным из уст того, кто его произнес. Или – из уст Той?..
Охотник, начавший было вновь продвигаться вперед, замер, осененный внезапной догадкой.
– Ты?.. – неслышно произнес он. – Я ведь видел тебя совсем не такой. Тогда, очень давно, на Пустоши Великого волка...
«Ты научился видеть глубже, малыш... »
– Но...
«Что тебя тревожит?»
Он задумался.
– Я и сам не знаю. Мне... И не только мне... Рослым... Когда говорят о тебе, то видится... Что-то такое... Ну... Не знаю. Моя вина, наверно, но...
«На Пустоши тебе было легче поверить, что я – это я? Ты увидел нечто великое, что-то, что перевернуло твой мир – и ты решил, что теперь и видишь мою суть?»
– Да... – Тур покраснел. – Может, это глупо, и я рассуждаю, как дитя...
«Для Матери – ты и есть дитя».
Охотник неожиданно для самого себя помрачнел. Остановился – и впервые за все время его путешествия по глубинному миру коридор показался ему узким и страшным, а тепло, окутывавшее его – удушливым и неприятным.
«Тебе неприятны мои слова, малыш. Скажи, почему?»
«Не называй меня так», – хочется воскликнуть ему, но он сдерживается. Подобным образом можно было еще огрызнуться Великому Предку – но с Матерью так говорить совершенно негоже.
– Потому что я не знаю, что хотят женщины сказать, когда говорят так, – наконец решился он на ответ. – Конечно... Конечно, Ты... Ты наверняка видишь это по-хорошему, по-правильному... Но у нас в селище я иногда видел, что родительницы опекают своих сыновей не только тогда, когда те были малышами, и им правда была необходима защита и помощь, – но и тогда, когда они вырастали. Они связывали им крылья – и при этом говорили как Ты: «Ты всегда будешь моим чадом». Разве это правильно? И разве это и значит, что дитя хорошо для своей родительницы?..
«Я знаю, о чем ты говоришь, Дитя. О чем – и о ком. Знаю, что движет этими женами, заставляя их поступать с их чадами так, как они поступают. Но это не твоя история, и не тебе знать об их мотивах. Тебе же я скажу лишь, что ты всегда будешь хорош мне, и я буду рядом с тобой, и всегда приму тебя в мои объятия, когда ты захочешь прийти ко мне. Вот что я хочу сказать, говоря, что ты, да и другие, будете всегда моими чадами. Однако, если кто-то тебе хорош, его нельзя держать в клетке. Чтобы он смог вернуться – его надо отпустить. И еще – дать ему то, что поможет ему идти его путем. В твоем случае это...»
Она не успела закончить фразу – а может – и не собиралась ее договаривать. Свет перед Туром словно слегка померк, а когда он, не обратив на это внимания, продвинулся еще на пару шагов вперед, то больно ударился головой о каменную стену. Лаз закончился.
Строго говоря, это нельзя было назвать тупиком. Вверху, между вертикальным камнем и сводом коридора оставался зазор. Довольно высокий – туда могла бы, пожалуй, пройти нога взрослого мужчины. Но толку с этого было чуть, ибо было очевидно, что кроме ноги, не пролезет ничего. Охотник остановился, и, осторожно приподнявшись, заглянул в зазор.
Зрелище, открывшееся его взгляду, на сей раз полностью удовлетворило его тягу к удивительным видам. Внизу, сразу за камнем, у которого он находился, начиналась огромная, такая, что дальнего края ее он разглядеть не мог, котловина, полная жидкого огня – никак иначе Тур не смог бы это назвать. Потоки и языки, струи и искры, течения и отсветы этого дивного пламени переливались, подобно ослепляющему, обдающему жаром морю.
«Немудрено, – смутно подумалось Величайшему, – немудрено, что этот свет и тепло я почувстовал так далеко отсюда... Ими, наверное, весь мир осветить и согреть можно...»
Он отвернулся от проема, машинально пытаясь повернуться туда, откуда раньше словно доносились неслышные слова-импульсы его собеседницы.
– Я говорил несусветные глупости, Мать, – тихо произнес он. – Моя вина. Этот путь виделся мне скучным и бессмысленным, а разговор с тобой вызывал раздражение. А ты все это время вела меня сюда. К своему сердцу...
На сей раз он не услышал и не почувствовал никакого ответа – но ему показалось, что все, что он видел и ощущал сейчас – им и было.
– Думается, я догадываюсь, что за подарок ты приготовила для меня, Мать... – медленно проговорил он, еще раз пристально всматриваясь в узкую щель в стене. – Ты мудра: в моем нынешнем облике я не смогу продвинуться дальше и глубже.
Море жидкого огня с материнской нежностью приняло скользнувшего в его объятия змея.
====== Глава 21 ======
Журчание воды казалось странным, неуместным. Еще бы – откуда взяться воде среди огненного озера?
Впрочем, разве есть здесь еще что-то, что может считаться невозможным?
Да и озеро осталось где-то далеко позади, – во всяком случае, он сказал бы именно так, если бы говорил об этом языком смертных. Здесь же, казалось, не было больше ни времени, ни пространства – лишь ощущение все ускоряющегося движения да плеск водного потока.
Он уже был однажды в этих водах. Давно, когда стоял на грани жизни и смерти. Теперь, однако же, выбор был совершен – и он знал, что его единство с прохладным течением, частью которого он стал, не прервется – во всяком случае, до той поры, пока он сам этого не захочет.
Вода придавала сил, наполняя его жизнью, – а он, становясь духом воды, давал жизнь ей. Хорошо!.. И все же, вспоминая свое давнее видение, он знал, кто будет ждать его впереди. И оттягивать эту встречу не собирался.
«Все начнется заново – уже другим», – вспомнилась ему фраза из сна. Что ж, вот и началось.
Его увлекает все дальше, к пятну света, появившемуся вдалеке. Течение сильное – но пятно все равно приближается слишком медленно. Благо, теперь он знает, как это исправить.
Свет оказывается прямо перед ним – мгновенно, как он того и хотел. Что же, он и впрямь многому научился.
Свежий воздух ударяет в лицо, подхватывает, кружит – и он уже не удивляется ничему – ни тому, что тело, кажется, не просто утратило всякий вес, а и вовсе куда-то растворилось; ни открывавшимся вокруг него все новым видам заповедного, – а теперь родного ему мира; ни тому, что, по его ощущениям, путешествие его почти подошло к концу; ни, наконец, незримому присутствию рядом с ним Двоих, встречи с которыми, как ему теперь казалось, он начал ждать, едва только войдя в Запретный лес.
