Ворожей Горин – Посмертный вестник (СИ) - Ильичев Евгений (книги хорошего качества .TXT, .FB2) 📗
В воскресенье вечером, когда я уставший, но довольный заработком возвращался домой из своей стоматологии, меня даже посетила мысль о том, что все пережитое мною ранее могло мне лишь померещиться. Вампиры эти, ворожеи с их навязчивой идеей грохнуть меня, трупы упырей, разбросанные в парках столицы, посмертные вестники, бессмертный бомж — все это могло оказаться лишь плодом моего воображения, галлюцинацией, вызванной каким-нибудь моим психическим расстройством.
Признаться, окажись это именно так, я бы не сильно расстроился. Ну да, мне пришлось бы признать свою психическую недееспособность и пройти курс лечения в каком-нибудь доме скорби. Да, меня бы напичкали антидепрессантами, ну или чем там еще психиатры в таких случаях пичкают своих пациентов? Я бы не смог работать врачом, пришлось бы искать другие источники заработка. Но самое главное, я бы избавился от этого перманентного чувства тревоги за себя и Веру. Я бы вздохнул полной грудью и выгнал, наконец, этого жирного кота, который постоянно напоминал мне о пережитом стрессе.
Знаете, как говорят: «Дурак мыслями богатеет»… Так вот, это я тот самый дурак. Стоило мне заглянуть в экран своего смартфона и полистать записную книжку, как все вставало на свои места. Где-то там по-прежнему хранились входящие звонки и сообщения от вполне себе реального отца Евгения. Там же красовался и номер вурдалачки Алисы. Мне достаточно просто было зажмуриться для того, чтобы вывалиться из собственного тела и увидеть мир, сокрытый от простых смертных. Мир вечной Ночи. И никакие аутотренинги, психотерапевтические практики или препараты не могли избавить меня от него. Мир Ночи реален. И отныне я его часть. А если точнее, я стану его полноценной частью, если смогу доказать свою в нем профпригодность. И для этого мне нужно убить на дуэли Пелагею.
Ничто, как говорится, не вечно под луной. Рано или поздно все заканчивается. Закончилась и моя безмятежная неделя. Мир Ночи, словно опомнившись, решил, похоже, реабилитироваться за свою длительную апатию. Мой телефон ожил, и буквально за минуту на меня обрушился целый ворох информации. Звонил отец Евгений, застав меня в трамвае по пути к метро. Священник сообщил мне, что вурдалачка Алиса наконец засекла слабый Зов нелегального вурдалака.
— Ну, это же здорово? — на всякий случай уточнил я, уловив в голосе служителя Совета нотки напряжения. — Мы, собственно, этого и ждали. Нет? Голодный упырь активизировался, и мы теперь сможем его поймать, закрыв тем самым наш контракт с Курией.
— Это не вся информация… — прохрипел голос священника в трубке. — Алиса сообщила примерную локацию Зова.
— Так, и где это?
— Юго-запад.
— Ну, я там живу. И что из этого?
— Когда ты будешь на Теплом Стане? — вопросом на вопрос ответил священник.
— Через час или около того, — ответил я, взглянув на время. Меня все больше напрягал этот звонок. — Может, пояснишь, что не так? Я же чувствую по голосу…
У меня уже не оставалось сомнений: прорвавшийся в наш подлунный мир вурдалачий Зов — не самое страшное, с чем мне придется сегодня столкнуться.
— Вечерняя смена обнаружила трупы наших бойцов.
Новость меня буквально обездвижила. Я сразу понял, что речь идет о бойцах Совета, посменно дежуривших возле моего дома.
— Вера? — дрогнул мой голос. Я наконец понял, что именно напрягает моего наставника.
— Мы не можем с ней связаться. Квартира пустая. Следов борьбы нет.
Время для меня замерло. Медленно подползающий к остановке трамвай сейчас казался мне капсулой времени, замершей в одной точке. Очевидно, он встал в пробку из таких же рогатых капсул времени, что набиваются перед конечной станцией красной ветки метро в вечерний час пик.
Что именно мне говорил отец Евгений дальше, я уже не помню. Как не помню, впрочем, и того, как пытались утихомирить меня вагоновожатый и несколько крепких пассажиров трамвая-ловушки. Разумеется, после такой вести меня захлестнула жажда действия. Бежать! Вот что могло ускорить мое возвращение домой. Бежать перед трамваем к метро… Бежать по длинным, почти бесконечным подземным переходам… Бежать на пересадку, бежать с пересадки, бежать, бежать, бежать! Туда, где пропала моя сестра после активировавшегося вурдалачьего Зова. Туда, где погибли оперативники Совета. Опытные бойцы не могли просто так погибнуть. Кто же их убил? Тот самый инициированный и голодный до человеческой крови вурдалак? Неужели в его руках теперь и Вера? Нет, быть такого не может! Бежать, бежать, бежать!
Очнулся я, лишь когда получил знатную оплеуху от какого-то здоровяка. Простой пассажир, возможно, обычный работяга с завода, или шофер, или… Да какая, на хрен, разница, кто передо мной? Почему они меня все держат?
— Так, вы успокоились, гражданин? — на меня строго смотрела какая-то женщина в оранжевом жилете. Должно быть, на шум дебоша, который я устроил в вагоне, требуя открыть двери прямо на эстакаде, где застрял трамвай, вышла вагоновожатая. Вышла и, судя по всему, не справилась с буйным пассажиром. Женщине пришлось привлекать общественность. Затравленным взглядом я огляделся и понял, что общественниками оказались давешний здоровяк в грубой заводской робе, так лихо вернувший меня к реальности своей оплеухой, и какой-то худой гражданин в круглых очках и белой футболке. Оба смотрели на меня с опаской. У худого была рассечена губа, у здоровяка надорван рукав в области плеча. Сам же я начал отчетливо ощущать, как заплывает мой левый глаз. — Наркоман какой-то… — озвучила свой вердикт водитель трамвая. — Я уже вызвала наряд. Придержите его до остановки, граждане. Минут через пять подъедем.
Пять минут⁈ Вы в своем уме? Ладно, что ни делается, все к лучшему. Очень даже вовремя меня этот здоровяк огрел. Большое вам гранд мерси, как говорится. Без вас я так и не сообразил бы, как действовать, и бегал бы по вагону в тщетных призывах открыть мне двери. Видимо, именно этим я и занимался, пока был в шоковом состоянии, за что, собственно, и был причислен к «наркоманам» и скручен бдительными пассажирами. Ну, ничего, это мы сейчас исправим. Именно об этом мне постоянно и твердил отец Евгений — сперва нужно думать, а только после действовать.
Легкое головокружение… я зажмурился на секунду, буквально на мгновение покинул свое тело и коснулся сперва разума очкарика, а затем и здоровяка. Вернувшись в тело и запустив привычный ход времени, я стал свидетелем вполне себе занятной картины. Оба мужчины как по команде разжали свои руки и меня отпустили.
— Эй, я же говорила придержать… — начала возмущаться вагоновожатая, даже не успев вернуться за пульт управления трамваем. Где-то позади начал истошно звенеть звонок следующего трамвая (очевидно, наш вагон уже задерживал движение на линии). Люди в салоне начали возмущаться, поднялся ропот — всем не терпелось выйти из душного вагона и окунуться в прохладные недра подземки, все спешили по домам после тяжелого рабочего дня. Ничего, потерпят еще с минуту. Очкарик, что меня удерживал, развел руки в стороны
— Граждане, спокойно! У нас нештатная ситуация. Скоро поедем.
Я уже ненавязчиво внушил вагоновожатой мысль, что самым благим для нее действием будет все же вернуться за пульт, что она покорно и выполнила, после чего трамвай, пользуясь освободившимся перед ним путем, рванул с места чуть ли не с пробуксовкой. Я даже не знал, что этот неторопливый городской транспорт способен на такую прыть. В салоне началась суматоха, несколько человек не удержались на ногах от резкого ускорения и упали, остальные же вцепились в поручни и спинки кресел и уже сами были не рады, что вагоновожатая так буквально приняла к сведению их негодование по поводу простоя.
На меня уже никто внимания не обращал, всех волновал лишь один вопрос — сойдет ли трамвай с рельсов при столь высокой скорости прохождения правого поворота. Трамвай устоял, но мне ждать было некогда. Конечная остановка была довольно далеко от входа в метро, а перед ней выстроилась целая вереница трамваев, ожидающих своей очереди, чтобы высадить своих пассажиров. Разумеется, ждать, когда наш трамвай причалит к остановке, я не планировал — я и без того потратил кучу времени на бессмысленную панику. Пришлось выпрыгивать на ходу, благо здоровяку хватило сил дуриком разжать входные двери. Делал он это, разумеется, не без моего внушения.
