Разгадай меня - Мафи Тахира (бесплатные книги полный формат txt) 📗

— Держись, — говорит Кенджи. Он кладет кирпич назад, а сам падает на коврик напротив меня. Он растягивается на полу на спине, удобно располагает руки под головой и смотрит в потолок. — Так о чем мы с тобой говорили? Какие события ты должна повторить?

Я тоже устраиваюсь на ковриках, повторяя позу Кенджи. Между нашими головами остается всего несколько сантиметров.

— Помнишь бетон, который я проломила в пыточной камере у Уорнера? И металлическую дверь, на которую набросилась, когда искала Адама? — Голос у меня срывается, и мне приходится закрыть глаза, чтобы подавить боль.

Я даже не могу сейчас спокойно произнести его имя.

Кенджи что-то ворчит себе под нос. Я чувствую, что он понимающе кивает.

— Ну, хорошо. Ну а что касается Касла, то он считает, что в тебе заключается нечто гораздо большее, чем просто проблема с прикасанием, так сказать. Может быть, у тебя имеется сверхчеловеческая сила или что-то вроде того. — Пауза. Потом: — Так тебе понятно?

— Вроде да.

— Так что же случилось? — спрашивает он и наклоняет голову так, чтобы иметь возможность видеть меня. — Когда ты окончательно взбесилась, был ли какой-то момент или что-то, что могло сыграть роль спускового крючка, если можно так выразиться?

Я мотаю головой.

— Я действительно ничего об этом не знаю. Когда это происходит, как будто… как будто я схожу с ума и перестаю что-либо соображать, — говорю я. — В моей голове что-то меняется, и я… становлюсь какой-то безумной. То есть совершенно ненормальной официально. — Я бросаю на него быстрый взгляд, но на его лице не возникает никаких эмоций. Он просто моргает и ждет, кода я закончу свою речь. Поэтому я набираю в легкие побольше воздуха и продолжаю: — Ну, как будто я не могу больше разумно мыслить. Меня словно парализует адреналин, и я уже не в состоянии остановиться и контролировать свои поступки. Как только это сумасшествие овладевает мною, ему сразу же требуется выход. Мне непременно нужно до чего-нибудь дотронуться. Надо выпустить его наружу.

Кенджи переворачивается и подпирает голову рукой, уперев локоть в коврик. Смотрит на меня.

— А от чего ты становишься безумной? — спрашивает он. — Что ты тогда чувствовала? И это с тобой случается только тогда, когда ты действительно начинаешь беситься?

Я раздумываю ровно одну секунду.

— Нет, не всегда. — Я колеблюсь немного, но продолжаю. — Впервые, — поясняю я, хотя голос у меня немного дрожит, — мне хотелось убить Уорнера за то, что он заставил меня сделать с маленьким ребенком. Я была опустошена изнутри. Я злилась — очень злилась — на него, но одновременно с этим… мне было очень грустно. — Я замолкаю ненадолго. — А второй раз, когда я искала Адама… — Я глубоко дышу. — Я находилась в полном отчаянии. Меня доконала безысходность. Мне нужно было во что бы то ни стало спасти его.

— А здесь, когда ты превратилась в супермена, когда мы с тобой были вдвоем? Ну, когда ты впечатала меня в стену, помнишь?

— Мне было страшно.

— А потом? В исследовательских лабораториях?

— Злилась, — шепчу я, направив пустой взгляд в потолок и вспоминая, как меня охватил гнев, как я раскалилась добела от ярости. — Я тогда злилась так, как никогда еще за всю свою жизнь. Я даже и не предполагала, что вообще способна на нечто подобное. Настолько взбеситься. И я чувствую себя виноватой, — негромко добавляю я. — Виноватой в том, что Адам вообще очутился здесь.

Кенджи глубоко вздыхает. Садится на коврике и прислоняется спиной к стене. Он молчит.

— О чем ты думаешь?.. — спрашиваю я, подсаживаясь поближе к нему.

— Не знаю, — наконец отвечает Кенджи. — Но совершенно очевидно, что во всех этих примерах происшедшее явилось результатом сильнейшего эмоционального напряжения. Я полагаю, в те моменты вся твоя жизненная система испытывала крайние перегрузки.

— Что ты имеешь в виду?

— Что такая обстановка должна была сыграть роль спускового крючка, — поясняет он. — То есть когда ты теряешь над собой контроль, твое тело само собой переключается в режим самозащиты. Понимаешь?

— Не очень.

Кенджи поворачивается ко мне лицом. Скрещивает ноги. Откидывается назад, уперев ладони в пол.

— Слушай тогда. Когда же я сам обнаружил свою способность становиться невидимым? Должен сказать, что это получилось случайно. Мне тогда исполнилось девять лет. Я жутко испугался. Теперь промотаем вперед все гнусные подробности того дня, главное вот что. Мне обязательно нужно было найти такое укромное местечко, где меня бы никто не нашел. Но при этом я был настолько перепуган, что мое тело автоматически выполнило за меня эту задачу. Я попросту исчез на фоне стены. Слился с ней или растворился — называй как хочешь. — Он смеется. — Это было так неожиданно и так странно, что минут десять я никак не мог сообразить, что же со мной случилось. А потом ситуация еще больше осложнилась: я не знал, как самому вернуться в исходное состояние. Это было самое настоящее безумие. Я даже подумал, что, наверное, уже пару дней как умер.

— Не может быть. — Я настолько удивлена, что мне не хватает воздуха.

— Так и было, это точно.

— Но это действительно чистое сумасшествие.

— А я что сказал?

— Ну… и что дальше? Ты полагаешь, что мое тело тоже переключается в защитный режим, когда мне становится исключительно страшно?

— Очень похоже на то.

— Хорошо. — Я задумываюсь. — Ну и как же переходить из одного режима в другой? Ты-то сам как научился этому?

Он неопределенно пожимает плечами:

— Как только я понял, что я не призрак и никаких галлюцинаций у меня тоже нет, я, естественно, успокоился. Но я был тогда еще совсем мальчишкой, не забывай. Мне поначалу это очень понравилось. Ну, я сразу вообразил себе, что можно напялить на себя такую красивую накидку вроде плаща, как у некоторых героев, и убивать плохих парней. Или что-то в этом роде. Особенно мне понравилось то, что я мог проникать куда угодно в таком состоянии. Правда, — добавил он, — только после долгих и иногда очень нудных тренировок я научился искусственно вызывать это состояние и подолгу в нем находиться. Поработать пришлось немало. И потребовалось еще научиться по-настоящему сосредоточиваться.

— Поработать пришлось немало, — эхом отзываюсь я.

— Да-да, это так. Но как только я принял это состояние как часть самого себя, мне стало намного легче управлять им.

— Ну, я тоже уже давно приняла это состояние, — разочарованно выдыхаю я, снова устраиваясь поудобней возле стены. — Но это мне определенно не помогает.

Кенджи громко смеется:

— Черт возьми, ты так считаешь? Да ничего ты не приняла ровным счетом!

— Я такая всю свою жизнь, Кенджи. Я уверена в том, что уже давным-давно все приняла как свою неотъемлемую часть…

— Ничего подобного, — обрывает он меня. — Да нет же! Ты ненавидишь себя, тебе очень не хочется по-прежнему находиться в этом теле. Это для тебя просто невыносимо. Это не значит «принять». Это называется… я даже слова не могу подобрать… в общем, это противоположное понятие. Так вот ты, — тут он указывает на меня пальцем, — противоположность тому, что называется «принять».

— Что ты пытаешься мне доказать? — огрызаюсь я. — Что мне нравится быть такой? — Я не даю ему времени ответить и сама продолжаю: — Ты же даже понятия не имеешь, что это значит — побывать в моей шкуре. Быть загнанной в это тело, как в тупик, бояться даже громко дышать рядом с другими людьми. Если бы ты только это знал, никогда бы не стал говорить, что я могу быть счастлива такой жизнью.

— Перестань, Джульетта. Я только хотел…

— Нет. Позволь уж мне все тебе прояснить, Кенджи. Я убиваю людей. Я их действительно — ни много ни мало — убиваю. Вот в чем смысл моей «особенной» силы. Я не сливаюсь с общим фоном, не передвигаю предметы силой мысли и не могу похвастаться удивительными вытягивающимися конечностями. Дотронься до меня, и очень скоро ты умрешь. Попробуй пожить вот так целых семнадцать лет, а потом скажи, легко ли тебе будет принять самого себя таким, какой ты получился.