Творцы миров (СИ) - Артамонова Елена Вадимовна (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
493. Я говорю – Бог. Не Творец, которому в нашем Доме поклоняются, как богу. Творец – всего лишь прозвище, подобное нашим кличкам. Прозвище, звучащее достаточно величественно. Он создал всех нас, но…
494. Рыжая и прочие думают – Творец всемогущ, ему необходимо поклоняться (кстати, дабы не возникала излишняя путаница в мозгах моих подопечных, я сама внушила им эту идею). Но слепая вера невежд в силу Творца – очередное заблуждение.
495. Я знаю, чувствую, уверена: Творец – жертва, как и мы. Он несчастен. Он бежит из своего Дома, он утешается иллюзиями, он хочет доказать, что равен Богу. Он создал наш мир, так же, как Бог создал его. Он на нашем примере пытается уяснить, какие тайные закономерности правят миром.
Он несчастен…
496. Рыжая твердила – Творец жесток. Нет. Рыжей все непонятное представлялось жестоким (в том числе и я). Реально же, я – промежуточное звено цепи. Я могу распоряжаться судьбой своего стада, а творец стоит на еще более высокой ступени власти. И ради каких-то (недоступных мне) понятий, часто причиняет невольное зло.
497. Так и должно быть. Рыжей не понять меня, мне – Творца. Но кто-то стоит и над ним. Непонятный, загадочный, оттого жестокий.
498. В Доме нет счастья. Нет счастья и в мире Творца. Счастья нет нигде, и в этом неповинны конкретные люди. Таков закон жизни. Изредка, как исключение, подтверждающее общую закономерность, встречается иллюзия счастья. Впрочем, чем большим грузом знаний отягчен человек, тем труднее
достичь ему этой иллюзии. Счастье – удел и незаслуженная награда беспечных глупцов.
499. Что же касается любовных историй, время от времени происходящих в доме, особенно последнего моего, а затем и Рыжей, романа с Длинным, стоит сказать о нем подробней. При всей банальности интриги, она дает повод для размышлений, для очень………………………
III.
Меня мало интересовал конечный результат, скорее – процесс. Быть может, потому я добился в жизни меньшего, чем желал, но как оказалось, достигнутого мною с лихвой хватит на годы сожаления. Об этом я узнал только теперь.
Процесс творчества – бесконечный, увлекательный… В голове теснятся новые и новые идеи, а руки без устали воплощают их. Бог дал мне слишком искусные руки… Довольно отступлений, позвольте представиться, я – Творец. Именно так меня нарекли мои дети. Я – создатель Дома и его обитателей. Этими руками я создал Тощую, Смуглую, Дурнушку… (всего дюжину игрушек).
Истина открылась слишком поздно. Больших трудов стоило мне прочесть «Летопись» и дневник Рыжей, обнаруженные в руинах Дома. Представьте мое удивление – я разбираю (точнее ломаю и крушу) вконец надоевшую игрушку и вдруг нахожу в ее чреве нечто, созданное не мною – кипу листочков, не больше спичечного коробка каждый, исписанных невероятно мелким почерком. Разглядывая их под сильной лупой, я увидел – текст написан на каком-то неизвестном языке. Позже выяснилось, что русские слова (мой родной язык) были записаны при помощи абсолютно несходных с кириллицей знаков. Бедняги, они понимали мою речь, но алфавит узнать так и не смогли.
И настал мой черед ужаснуться! Создавая игрушки-манекены, я не знал, не знал, не подозревал, не мог предположить, что они обладают душой и разумом, что они живые…
Они называли меня Творцом, они ломали головы над моей жестокостью. Они допускали самые разнообразные объяснения этого, кроме одного, оно просто не могло прийти им на ум – я считаю их неодушевленными предметами. Они не могли и помыслить, что их милостивый и жестокий Творец забавляется игрой в куклы.
Когда я прочел дневник, изменить что-либо было уже нельзя. Не желая того, я убил свои создания. Куклы показались мне не слишком удачными, и я взялся их переделывать. Скоро
это занятие наскучило – тема исчерпала себя. Так и остались лежать в коробке детали игрушек или расчлененные трупы (не знаю, как правильней их назвать). Позже я разобрал и Дом. Теперь на его месте стоит город. Средневековый город с башнями, крепостной стеной и озером…
Находка дневников надолго приостановила работу над городом. Сначала я корпел над расшифровкой текста, а потом, потрясенный, долго не подходил к макету.
Но время стирает следы любых потрясений. Не работать я не могу. И вот передо мной стоит недостроенный город, и я закончу его постройку. Не знаю, получится ли всего лишь забавный макет, или удастся вдохнуть жизнь и в него. Порой мне очень страшно, порой мне хочется бросить все, но я не могу не работать. Я постараюсь забыть свершившуюся трагедию и буду, буду строить дома и сажать сады. К чему бы это не привело…
