Чудовище (Страшно красив) - Флинн Алекс (полные книги .TXT) 📗

«Вот увидишь».

Слоан прижималась всё крепче, наполняя мне ухо шепотом и горячим дыханием.

— Потащится в оперу. Я звонила в театр. Сказали, это три с половиной часа. А потом она заедет куда-нибудь ужинать. Раньше часа ночи не вернется. Я к тому, что мы с тобой можем не торопиться.

Рука Слоан скользнула к моему животу и стала пробираться в опасную зону. Невероятно. Она что, решила щупать меня на глазах у всей школы?

Я отстранился и шепнул:

— Лимузин арендован только до полуночи.

Бретт Дэвис, прошлогодний принц бала, подошел ко мне с короной. Я наклонился, смиренно подставляя голову.

— Властвуй мудро, — произнес он традиционные слова.

На голову Слоан тоже надели корону. Слоан фальшиво улыбалась. Потом я услышал ее вопрос:

— Тебе жалко денег на такси? Ты это хотел сказать?

Я не помнил, что хотел сказать и говорил ли вообще. Как понимать эти слова — «Вот увидишь»? Слоан и Бретт загораживали всё пространство, не давали дышать. Люди и вещи наползали на меня со всех сторон. Я не мог сосредоточиться.

— Кайл Кингсбери, я тебя спрашиваю! — услышал я раздраженный голос Слоан.

— Ты когда-нибудь отвянешь от меня? — взорвался я.

Эти слова заставили всех умолкнуть. Или мне почудилось.

— Жесть, — прошипела Слоан.

— Мне нужно домой, — сказал я. — Хочешь остаться? Или подвезти тебя в лимузине?

«Вот увидишь».

— Свалить решил? А меня бросаешь здесь? — прошептала Слоан так, что было слышно на десять миль вокруг. — Учти: если сейчас уйдешь, потеряешь все на свете. Так что улыбайся и танцуй со мной. Я не позволю тебе изгадить мой лучший вечер. Понял, Кайл?

Я понял. Поэтому я улыбался и танцевал с нею. А потом мы поехали к Слоан домой. Там я пил водку «Абсолют», украденную Слоан из мамочкиного бара, хохотал над ее тостом «За абсолютную аристократию!» и делал то, ради чего мы, собственно говоря, и завалились к ней в квартиру. И пытался заглушить голос, непрерывно повторявший у меня внутри: «Вот увидишь». Без четверти двенадцать я завалился в лимузин и поехал домой.

В моей комнате горел свет. Странно. Наверное, Магда там убиралась и забыла погасить лампу.

Я открыл дверь. На моей кровати сидела ведьма.

Глава 8

— Что ты здесь делаешь? — спросил я.

Я нарочно говорил громко, чтобы скрыть дрожь в голосе. Я взмок от пота, а сердце стучало так, будто я пробежал спринтерскую дистанцию. Тем не менее ее появление почти не удивило меня. Я ждал этого. Только не знал, когда и как это случится. Ведьма внимательно смотрела на меня. Волосы у нее были выкрашены под цвет глаз. А вдруг это ее настоящие волосы? Может, она родилась зеленоволосой? «Паршивая ситуация».

— Зачем ты явилась в мой дом? — спросил я еще раз.

Ведьма улыбнулась, и я заметил у нее в руках зеркало — то самое, что видел в спортзале. Она глядела в него и говорила нараспев:

— Возмездие. Поэтическая справедливость. Заслуживший получает по заслугам. Воздаяние.

Я смотрел на нее. Сейчас она не казалась мне уродливой, как прежде. Может, все дело в ее глазах? Они светились. И ее кожа тоже удивительным образом сияла.

— Откуда это словечко — воздаяние?

— Оно входит в SAT

[11]

Наказание. Это слово я часто слышал от домработниц и учителей. Они грозили мне наказанием. Но их угрозы оказывались пустыми. Мое обаяние почти всегда побеждало, а там, где его не хватало, безотказно действовали отцовские деньги. А вдруг эта особа — сумасшедшая, причем социально опасная?

— Послушай. За эту хохму… на балу… короче, извини меня. Я не думал, что ты это примешь всерьез и придешь. Я решил, раз ты меня невзлюбила, то и переживать особо не станешь.

Я был вынужден разводить с ней любезности. Девка явно повредилась головой. А вдруг у нее под одеждой спрятан пистолет?

— Ты правильно решил.

— Что?

— Что я тебя невзлюбила. И я действительно не переживала.

— Вот видишь.

Я придал лицу выражение, какое использовал в разговорах с учителями. Оно называлось «пай-мальчик». Тут я заметил странную штуку: ее нос, который я считал длинным и крючковатым, вовсе и не был таким. Наверное, все дело в «эффекте теней».

— Отлично, — добавил я. — Значит, мы квиты?

— Я не обиделась, поскольку заранее знала, что ты хотел поиздеваться надо мной, Кайл. Я знала, что ты жесток и бессердечен, при любой возможности не прочь кого-нибудь унизить… просто так, лишь бы показать, что тебе это по силам.

Наши глаза встретились. Ее ресницы изменились — они удлинились.

— Нет, не так, — сказал я, покачав головой.

— А как?

Ее губы стали ярко-красными.

— Что вообще происходит?

— Я тебе уже сказала. Воздаяние. Ты узнаешь, каково это — быть некрасивым. Каково жить, когда снаружи ты столь же уродлив, как внутри. Если ты усвоишь урок, возможно, тебе удастся снять мое заклятие. А если нет — будешь нести наказание до самой смерти.

У нее раскраснелись щеки. Она скинула плащ, и я с изумлением увидел, что она очень даже клевая телка, только с зелеными волосами. Но ощущение странности не проходило. Я же помню ее у входа в танцевальный зал. Куда делись ее жировые складки? В общем, я испугался. Что же делать? Отступать нельзя. Неизвестно, какие бредовые мысли засели у нее в голове. Там, где не действовало мое обаяние, я звал на подмогу отцовские деньги.

— Ты, наверное, знаешь, что у моего отца полно денег и связей, — сказал я.

Мне вспомнилась отцовская фраза:

«Запомни, Кайл: каждому что-нибудь да надо».

— Ну и что? — пожала плечами ведьма.

— Я понимаю, каково учиться на попечительскую стипендию в школе уровня Таттл. Мой отец может подмазать, где нужно, и ты получишь все, что хочешь. Деньги. Рекомендации для поступления в колледж. Если я попрошу отца, он даже сделает сюжет с тобой в вечерних новостях. Ты шикарно сыграла уродливую толстуху в дурацком платье. У тебя талант. Ты бы неплохо смотрелась на телевидении.

— Ты в самом деле так думаешь?

— Конечно. Я…

Я осекся на полуслове. Она смеялась!

— Я не учусь ни в Таттл, ни в какой-либо другой школе, — сказала она. — Я не живу в Нью-Йорке или ином месте вашего мира. Я невероятно стара и одновременно молода, как заря нового дня. Таких, как я, подкупить невозможно.

— То есть ты хочешь сказать, что ты… ведьма?

Ее всклокоченные волосы меняли цвет, будто в комнате стоял стробоскопический прожектор. Зеленый сменялся пурпурным, потом черным, потом опять зеленым. Я затаил дыхание, ожидая ее ответа.

— Да, — произнесла она.

— Понятно.

Пока мне было понятно одно: девке место в психушке. Доигралась, чертов гот!

— Кайл Кингсбери, сегодня ты совершил очередной мерзкий поступок. Очередной, поскольку ты ведешь себя так не впервые. Ты красив, и к тебе всю жизнь относились по-особому, но ты использовал свою красоту, чтобы делать гадости тем, кому не так повезло.

— Неправда!

— Тебе напомнить? Во втором классе ты посмеялся над Терри Фишер: сказал, что у нее перекошено лицо, потому что мать прищемила ей голову автомобильной дверцей. Потом девочку целый час не могли успокоить.

— Детская глупость.

— Возможно. В шестом классе, на свой день рождения, ты пригласил в салон компьютерных игр весь класс, за исключением двоих — Лары Риттер и Дэвида Суини. Ты заявил им, что их уродские рожи испортят вам удовольствие. — Она посмотрела на меня. — Ты и сейчас считаешь, что не сказал ничего особенного?

«Да, считаю. В конце концов, это был мой день рождения».

Вслух мне пришлось сказать другое:

— Это тоже было давно. Тогда мне было очень плохо. Мать бросила нас с отцом.

За время нашего разговора Кендра подросла на несколько дюймов.

— Вот тебе еще пример. Недавний. В прошлом году в тебя по уши влюбилась Уимберли Сойер. Тебе она не нравилась, и ты опять решил поразвлечься. Узнал номер ее домашнего телефона, а потом все твои дружки звонили ей и говорили разную похабщину, пока родители не сменили номер. Можешь представить, сколько обид и унижений пережила девочка? Подумай.