Когда ты перестанешь ждать (СИ) - Ахметшин Дмитрий (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
- Что теперь?
Я не сразу осознал, что говорит не внутренний голос, а Сашка. Бок-о-бок со мной, пока я прощался с другом, с которым мы мечтали выстроить библиотеку-на-дереве, с которым пропадали для мира, растворялись в долгих диспутах о человеческой судьбе, она простилась со своим Томасом - с тем Томасом, которого знала, для которого была личным бледным ангелом с волосами цвета вороного крыла.
Я осознал это, когда ответ уже отзвучал.
- Каких четырнадцать лет? - переспросила Сашка. Костяшки её пальцев стукнулись о костяшки моих.
- Наверное, мне придётся уехать, - пояснил я. - Исчезнуть. Родители вернутся обратно в Россию.
- Ты серьёзно?
- Угу. А потом буду мыкаться без дела, пока не приеду в одно странное место в глухом карельском лесу, где смертельно больные люди снова учатся любить жизнь. Я тогда буду дядькой с длинными волосами, бездельником - правда, не самым примечательным в Питере. Наверняка найдутся более солидные бездельники и раздолбаи, а я так, серединка на половинку.
Снова тот непонимающий взгляд. Я решил закругляться:
- У меня к тебе просьба. Четырнадцать лет - очень большой срок, но я хочу попросить тебя об одной вещи... ты, главное, запомни крепко-накрепко. У меня есть здесь записка...
Я не готовил никакой записки, но если ты во сне - это не проблема. Она просто появилась в заднем кармане джинсов, я вытянул её двумя пальцами, сложенный вчетверо и слегка помятый тетрадный листок. Мне не нужно было его разворачивать, чтобы узнать, что там написано.
- Прочти, а потом положи куда-нибудь на видное место. Или нет... используй лучше как закладку в любимой книжке, если у тебя такая есть.
- "Убить пересмешника", - сказала Сашка, принимая записку у меня из рук.
- Вот и отлично. К любимым книгам мы возвращаемся, даже когда повзрослеем - можешь поверить.
Сегодня вечером Сашка прочитает, что в июне двенадцатого года на форуме городского сайта появится сообщение, которое она, как ангел-хранитель нашего общего друга, не пропустит. Она должна на него ответить... если хочет, чтобы мы увиделись вновь. Потому что я очень хочу.
- Постой. Антон!
Уже почти выбравшись из оврага, я обернулся. Она держала руку над глазами козырьком и глядела на меня. Записка - развёрнутая записка - торчала между пальцами.
- Что, если я найду тебя чуть раньше?
- Чуть раньше?
Такое мне в голову не приходило.
- Ага. Скажем, если тебе так хочется исчезнуть - дам тебе исчезнуть на пару лет. А потом найду. Мне хочется тебя найти, Антон, - в голосе Сашки звучала какая-то незнакомая мне струна. - Не убегай от меня насовсем... хотя бы ты.
- Договорились, - сказал я. - В Питере мы будем жить на Стрельнинской, 12. Запомни хорошенько. Стрель-нин-ска-я-две-над-цать. Приезжай меня повидать. Вряд ли я буду помнить этот разговор... вряд ли я вспомню даже тебя, но хорошенькой девушке буду рад. Скажи, что жила в том же городе, что знаешь Юса и Джейкоба, что знаешь, что я люблю кататься на скейте, питаю слабость к лошадям, к книгам Кинга и Маккамона. Расскажи обо мне как можно больше - тогда я тебе поверю.
Солнце сверкнуло на её зубах - это первая улыбка, которую я когда-либо видел в исполнении Сашки. Может, раньше, их, редких, как везение в казино, удостаивался Томас; этот же великолепный экземпляр улыбки принадлежал мне и только мне.
- Ты, случайно, ничем не болен? - спросила она. - В голове раскрутились винтики, да?
- Болен, - ответил я. - Но не головой.
Приложил ладонь к груди.
- Вот этим.
Я повернулся, зашагал прочь вдоль бордюрного камня, в то время, как мираж вокруг начал осыпаться. Ну точь-в-точь песчаный замок, хорошенько просушенный солнцем. Я, начинающий онейронавт, выныривал из сна с настоящей сердечной болезнью, с учащённым дыханием и предвкушением сочного, как спелый персик, будущего.
Потому что я впервые не знал, что будет, когда я проснусь.
Конец.
Раскрашенные жизни
рассказ
Виктору Ивановичу на днях должно исполниться семьдесят восемь лет. По-своему круглая и красивая дата... словно стрит, пришедший тебе на руку. По утрам, после пробуждения, они - Виктор Иванович и его годы - долго глядели друг на друга, вспоминая, кто из них есть кто и кто чего стоит.
Виктор Иванович не стремился умалить важность этой цифры. Он выставлял перед собой ладони, словно говоря намечающейся дате: "Твоя взяла" - и начинал процедуру подъёма с постели, опуская необходимые рычаги и приводя в движение, по очереди, каждый сустав, напрягая сухие, похожие на гитарные струны, мышцы.
Сев на кровати, он мысленно обратился к важной дате: "Ты добилась сама себя, проделала путь от четырёх (первое сознательное воспоминание, ещё теплящееся где-то глубоко внутри) до восьмого десятка, а я... что я? Простой маленький человечек с обычной судьбой. Не попал на войну: кто же возьмёт туда карапуза, который едва научился ходить? Что поделать, когда у тебя слезятся от яркого солнца глаза, потому что большую часть военных лет ты провёл в бомбоубежищах?.. Не уехал заграницу - потому, что упустил свой единственный шанс, заплакав и выдав родителей, которые пытались пересечь границу с Турцией, чтобы бежать оттуда в Израиль. Не стоял у истоков молодёжных неформальных движений, вкалывая в это время как вол. Лица родителей занесло песком времени. Сейчас их уже не вспомнишь... ни единой чёрточки. Не осталось даже фотографий. Не сохранил ни один из своих трёх браков. Не прижил детей. Не вышел строить баррикады, когда колонны бронетехники входили в Москву. Не поднял чахлый бизнес в девяностые. Не, не, не... сплошные "не".
