Веселый город Ланхмар - Лейбер Фриц Ройтер (читаемые книги читать txt) 📗

Ни замк на массивной двери, ни сторожевой леопард, что лежал сейчас мертвым на пороге с петлей на шее, не помешали грабителям проникнуть в дом торговца самоцветами Дженгао. Забрав то, за чем приходили, двое воров, высокий и толстый, выскользнули наружу и зашагали по Монетной улице на восток. Двигаясь бесшумно, словно призраки, они мигом растворились во мраке ланхмарской ночи.

Восточное направление они выбрали не случайно, ибо на западе, на перекрестке улиц Монетной и Серебряных Дел Мастеров, находился пост стражников, которых никак нельзя было подкупить и которые неустанно несли караул, бряцая длинными пиками.

Сказать по правде, высокому и молчаливому Слевьясу, кандидату в мастера, и толстому, с бегающими глазками Фиссифу, вору второго класса, было глубоко наплевать на всяких там стражников. Все шло по плану. Их поясные сумки скрывали мешочки, под завязку набитые только чистой воды самоцветами, что означало, что повергнутому в беспамятство мощным ударом по голове Дженгао милостиво сохранили часть его богатства и где-то даже поощрили богатеть дальше - разумеется, на благо будущих грабителей. Едва ли не основной заповедью Гильдии Воров было не резать курицу, что несет золотые яйца.

Кроме того, компаньоны с облегчением предвкушали возвращение домой, не к жене - Арат упаси! - и не к родителям с детьми - помилуйте, Боги! - а в воровскую Обитель, ставку и казармы всемогущей Гильдии, которая была им обоим и отцом и матерью, - впрочем, женщинам заказано было даже переступать порог постоянно открытой двери дома на улице Коробейников.

И вдобавок приятно было сознавать, что, хотя они и вооружены уставными кинжалами с серебряной рукоятью, их безопасность куда надежнее обеспечивают трое наемных убийц из Братства Душегубов. Один из них шел впереди, а двое других, главная ударная сила, - сзади.

А еще - вдоль северной обочины неслышно перемещалась какая-то уродливая тень с непомерно большой головой, и напоминала она то ли маленькую собачонку, то ли кота-переростка, то ли огромную крысу.

Этот охранник внушал Фиссифу двойственные чувства. Встав на цыпочки, толстяк прошептал в ухо Слевьясу:

- Разрази меня гром, если мне по душе тварь, которую подсунул нам Хрисомило, как бы хорошо она нас не охраняла! Мало того, что Кровас решил - или его уговорили - принять услуги колдуна с паршивой, если не сказать больше, репутацией, так он…

- Заткни пасть! - прошипел Слевьяс.

Пожав плечами, Фиссиф повиновался. Взгляд его блуждал по сторонам, чаще всего, однако, устремляясь вперед.

Там, почти перед самым пересечением с улицей Золотых Дел Мастеров, над Монетной улицей нависал мостик, который соединял между собой два здания, принадлежавших знаменитым каменотесам и скульпторам Роккермасу и Слааргу. Фасады домов украшали неглубокие портики, их фронтоны поддерживали чрезмерно массивные колонны причудливой формы, весь смысл которых был большей частью в их замысловатости.

Из-под мостика донесся короткий приглушенный свист. Он повторился дважды. Передний охранник давал знать, что не обнаружил ничего подозрительного и что на улице Золотых Дел Мастеров все спокойно.

Фиссифу, впрочем, условного сигнала было мало. Если говорить честно, он находил своего рода удовольствие, испытывая дурные предчувствия, по крайней мере до тех пор, пока не вернется в целости и сохранности домой. Поэтому он продолжал внимательно приглядываться к очертаниям домов Роккермаса и Слаарга.

В высоком парапете мостика, что выходил на Монетную улицу, имелись четыре смотровых отверстия, между которыми располагались три глубокие ниши. В нишах установлены были - тоже для красоты - три гипсовые статуи - размером в человеческий рост. Они стояли тут так долго, что даже успели выветриться, а постоянно висящий над городом смог раскрасил их в пепельные тона. Когда грабители направлялись к дому Дженгао, Фиссиф на всякий случай присмотрелся к статуям. И теперь ему показалось, что крайняя фигура справа неуловимо изменилась. Нет, не то чтобы неуловимо: изваяние мужчины среднего роста в плаще с капюшоном, который глядел вниз, сдвинув брови и скрестив на груди руки, словно потемнело. А еще Фиссифу почудилось, что статую как будто обновили - очертания ее стали гораздо резче. И он готов был поклясться, что раньше она была выше!

К тому же, у подножия громоздилась куча обломков, которой Фиссиф не помнил. Он задумался, и тот уголок его мозга, который настороженно отмечал вокруг любые несообразности, подсказал Фиссифу, что ему отнюдь не померещился глухой шум, услышанный им, когда они взламывали двери дома Дженгао. Из всего этого он заключил, что за каждой из статуй имеется отверстие, через которое статую можно толкнуть и обрушить на головы прохожих - в частности, на голову Слевьяса и его собственную, - и что крайнюю справа скульптуру сбросили, чтобы проверить, сработает ли ловушка, а потом заменили похожей.

Что ж, когда они со Слевьясом приблизятся к мостику, надо будет не спускать глаз со статуй. Чуть которая из них станет крениться, он успеет отскочить в сторону. Стоит ли предупредить Слевьяса о возможной опасности? Тут надо поразмыслить.

Тем временем неусыпное внимание Фиссифа заняли портики с колоннами. Последние были массивными и высотой чуть ли не в три ярда, они отстояли друг от друга на разных расстояниях и сильно различались по форме и каннелюрам. Роккермас и Слаарг придерживались современных взглядов на архитектуру и всячески подчеркивали и выделяли незаконченность, произвольность и неожиданность.

Однако неожиданность неожиданности рознь: Фиссифу почудилось, что колонн - ни с того, ни с сего - стало на одну больше. Указать на новенькую пальцем он, естественно, не мог, но уверен был, что не ошибся.

До мостика оставалось всего несколько шагов, бросив взгляд на изменившуюся статую, Фиссиф подметил в ней и новые отличия. Да, ростом фигура была пониже прежней, но сутулилась значительно меньше, а вместо хмурой задумчивости мыслителя на лице ее застыла презрительная усмешка самоуверенного и тщеславного умника.

Тем не менее, они со Слевьясом благополучно миновали статуи и нырнули под арку моста. И тут с Фиссифом случилось кое-что похуже, чем падение на голову каменного изваяния.