Вынужденная посадка - Брэдли Мэрион Зиммер (читать книги полностью .txt) 📗

Мэрион Зиммер Брэдли

ВЫНУЖДЕННАЯ ПОСАДКА

От автора

Все песни, исполняемые в романе членами коммуны Новые Гебриды, взяты мною из сборника «Песни Гебрид», составленного Марджори Кеннеди-Фрэйзер и выпущенного в свет издательством «Бузи и Хокз» в 1909 и 1922 годах. Тексты «Чайки с подводной земли» в «Песни рыбака с мыса» переведены на английский самой миссис Кеннеди-Фрэйзер с гаэльского оригинала Кеннета Мак-Леода. «Любовная песнь феи» адаптирована и переведена на английский Джеймсом Хогтом. Песня «Кулины из Рама» переведена на английский Эльфридой Риверз. Слова «Каристьоны» народные, на английский же переведены Кеннетом Мак-Леодом.

1

Беспокоиться сейчас о посадочных механизмах им и в голову не пришло бы; но те, как выяснилось, серьезно затрудняли выход наружу. Гигантский корабль врезался в землю под углом в сорок пять градусов, так что все трапы повисали в воздухе, а люки вели в никуда. Ущерб еще предстояло оценить, но даже по самым грубым прикидкам половина кают экипажа и три четверти пассажирских стали непригодны для жилья.

На расчищенном пространстве уже были собраны на скорую руку полдюжины хлипких домиков, а под большим тентом развернут полевой госпиталь. На это пошли, в основном, большие полотнища упаковочного пластика и стволы местных смолистых деревьев, сваленных циркулярными пилами и лесорубными полуавтоматами колонистов. Все это происходило, несмотря на решительные протесты капитана Лейстера; но, поставленный перед одной чисто технической формальностью, вынужден был смириться и он. Приказания его имели силу закона только в космосе; на планете же ответственность переходила к Экспедиционному Корпусу.

Ну а то, что планета не та… В общем, это была тоже чисто техническая формальность, как обойти которую никто не представлял… пока.

«По крайней мере, – размышлял Рафаэль Мак-Аран, стоя на невысоком гребне, окаймляющем долину, где упал корабль, – смотрится планета довольно приятно». Точнее, не планета, а видимая ее часть – и, причем, весьма скромная. Сила тяжести была тут чуть меньше земной, а кислорода в атмосфере содержалось чуть больше, что само по себе уже объясняло легкую эйфорию, испытываемую с первых же мгновений на планете всеми, кто родился и вырос на Земле. Ни одному землянину XXI века в жизни не доводилось вдыхать воздух столь сладкий и смолистый или разглядывать далекие холмы столь ясным утром.

Возвышающиеся вокруг холмы и горы складывались в бесконечную панораму, цепь за цепью, постепенно меняя цвет – от размыто-зеленоватого к размыто-голубоватому и в конце концов к полупрозрачно-лиловому и фиолетовому. Огромное солнце было темно-красным, цвета пролитой крови; и в первое же утро потерпевшие аварию увидели четыре луны, насаженные на зубцы далеких гор огромными переливчатыми самоцветами.

Мак-Аран опустил на землю рюкзак, извлек теодолит, установил на треногу и, отирая со лба пот, принялся за поверки. О Боже, ну и жара – и это после жуткого ночного холода, после снегопада, налетевшего с горных вершин так стремительно, что они едва успели соорудить укрытие! Теперь же снег струился резвыми ручейками; Мак-Аран стянул нейлоновую пуховку.

Снова отерев лоб, он выпрямился и огляделся, отыскивая подходящий репер условного уровня поверхности. Он уже знал – благодаря альтиметру последней модели, автоматически учитывающему изменение силы тяжести – что по земным меркам они находятся на высоте примерно в тысячу футов над уровнем моря; или, скажем так, над условным уровнем моря, поскольку никто не знал, есть ли здесь моря. В суматохе вынужденной посадки никто, кроме третьего помощника капитана, не успел увидеть, как выглядит планета из космоса – а третий помощник капитана умерла через двадцать минут после падения, пока трупы вахтенных извлекались из-под обломков рубки.

Было известно, что в этой системе три планеты: одна – гигантский шар замороженного метана; другая – крошечный каменный осколок, больше похожий на луну, чем на планету, однако в гордом одиночестве вращающийся по своей орбите вокруг звезды; и вот эта. Было известно, что Экспедиционный Корпус отнес бы ее к классу М: приблизительно земного типа и, вероятно, пригодная для жизни. Плюс теперь еще им было известно, что на этой-то планете они и находятся. Вот, в общем-то, и все, что им было известно – не считая того, что удалось выяснить в последние 72 часа. Красное солнце, четыре луны, сильнейшие перепады температур, окружающие горные цепи – все это выяснялось по ходу дела, пока извлекались из-под обломков корабля трупы и проводилось опознание, пока разворачивался полевой госпиталь, пока все трудоспособные лица привлекались к уходу за ранеными, погребению мертвых и сооружению на скорую руку временных укрытий (пока корабль остается непригодным для жилья).

Рафаэль Мак-Аран собрался было извлечь, из рюкзака прочие инструменты; но остановился на полпути. Он и сам не представлял, как ему необходимо, оказывается, побыть одному; прийти в себя после монотонной шоковой терапии последних часов, после крушения и сотрясения мозга, с которым на перенаселенной, трясущейся над малейшими болячками Земле его немедленно отправили бы в больницу. Но тут офицер медслужбы, и без того измотанный вконец, только вручил ему таблетки от головной боли, а сам вернулся к тяжелораненым и умирающим. Голова Мак-Арана до сих пор продолжала болезненно пульсировать, как один чудовищно разросшийся гнилой зуб – но после ночи сна у него хотя бы не так все плыло в глазах. На следующий после крушения день его вместе с прочими трудоспособными лицами, не имеющими отношения ни к медицинской, ни к инженерной службе, направили на рытье братской могилы. Тут-то Мак-Арана и поджидал самый страшный удар – среди мертвых он обнаружил Дженни.

Дженни. Ему-то представлялось, что она где-то рядом, в полной безопасности, и просто слишком занята, чтобы заниматься поисками родных. И вдруг в груде изуродованных тел серебристо блеснули длинные светлые волосы его единственной сестры. Ошибки быть не могло… Но даже на то, чтобы поплакать, времени сейчас не оставалось. Слишком много было мертвых. И Мак-Аран сделал единственное, что было в его силах – сообщил Камилле Дель-Рей (капитан Лейстер поручил ей руководить опознанием), что Дженни Мак-Аран следует вычеркнуть из списка «предположительно живых» и внести в список «однозначно опознанных мертвых».

– Спасибо, Мак-Аран, – только и вырвалось у Камиллы, напряженно и отрывисто. Ни на скорбь, ни на слезы, ни даже на простое человеческое сочувствие времени сейчас не оставалось. И это при том, что Дженни с Камиллой были лучшими подругами; почему-то Дженни любила эту чертову мисс Дель-Рей, как родную сестру – Рафаэль давно ломал голову, почему, но, значит, должна была быть какая-то причина. Теперь же Мак-Аран, должно быть, в глубине души надеялся, что Камилла прольет над Дженни те слезы, на которые сам он способен не был. Кто-то обязательно должен был поплакать о Дженни, но Мак-Аран пока просто не мог. Пока.

Он вернулся к своим приборам. Если б точно знать, на какой широте упал корабль, все было бы гораздо проще; впрочем, по высоте солнца над горизонтом можно будет примерно прикинуть…

Огромный корабль врезался в землю посреди ложбины миль, по меньшей мере, пяти в поперечнике, поросшей кустарником и карликовыми деревцами. При взгляде на корабль внутри у Рафаэля что-то болезненно екнуло. Предполагалось, что капитан Лейстер с экипажем как раз сейчас выясняют размеры ущерба и сколько времени потребуется на ремонт. В космических кораблях Мак-Аран не понимал ничего; он был геологом. Но почему-то у него возникло ощущение, что этому кораблю уже никуда не подняться.

Это ощущение он постарался подавить. Пусть сначала свое слово скажут инженерные службы. Они в этом разбираются, а Мак-Аран – нет. В конце концов, сегодняшняя техника способна творить настоящие чудеса. В худшем случае предстоит потерпеть несколько дней, ну от силы пару недель – и они отправятся своей дорогой, а на картах Экспедиционного Корпуса появится еще одна пригодная для колонизации планета. Может, им даже причитается какой-то процент как первооткрывателям; это изрядно поправит финансовое положение Колоний Короны, куда они давно должны были прибыть…