Пленники чёрного метеорита. HЛO из Грачевки(Фантастические повести) - Бачило Александр Геннадьевич
Они еще не знали, что такого приказа легат не отдаст.
В стороне за деревьями слышались громкие голоса. Легат подошел поближе. Майор Трилага, которого легат недолюбливал за несдержанность и скользкий взгляд маленьких бегающих глазок, распекал кого-то визгливым бабьим голосом.
— Я не спрашиваю, сколько вы сделали выстрелов, — верещал майор. — Я спрашиваю, почему бросили орудие? Почему не выполнили приказ? Почему, я вас спрашиваю, не использовали весь боекомплект? Я спрашиваю…
— А ты там был? — прервал его звенящий от возбуждения голос. — Ты видел? Пушку вдребезги! Ты сходи, сходи проверь, посмотри, что осталась, потом спрашивать будешь! Растряси свое брюхо! Ты нетопыря видел хоть раз?
— Молчать! Как смеешь?! — надрывался Трилага. Стиснутая воротником, его шея налилась кровью, щеки тряслись. — В штрафниках сгною, землю жрать будешь! Наши доблестные когорты там кровь проливают, и ни один, ни один человек не отступил, а вы!.. Трусы! Позор для всего легиона!
Легат Кавран вышел из-за деревьев. Посреди поляны, смяв куст акации, застыл бронетранспортер. На лобовой броне видны были многочисленные вмятины, из смотровой щели торчала оперенная стрела. Рядом с машиной стояли двое, на вид совсем юнцы, один в форме велиата, другой в цивильном. Вид у обоих был до смерти усталый.
— Оставьте, майор, — сказал вполголоса легат Кавран.
Трилага вытянулся в струнку, по-уставному звякнув клинком и задрав подбородок. Глазки его сейчас же забегали, словно пересчитывая пуговицы на мундире легата.
— Оставьте. Мальчики ни в чем не виноваты. Распорядитесь их накормить. Какой когорты? — спросил он у велиата.
— Третьей когорты третьей манипулы первой отдельной истребительной центурии рядовой Выдерга! — отчеканил тот.
— А ты? — обратился легат ко второму юнцу. Тот вскинул глаза с огромными расширенными зрачками и ничего не ответил.
— Ну-ну, — потрепал легат его по плечу. — Ничего, это пройдет.
— Когорты героически сражаются с врагом… — начал было майор Трилага, но легат резко оборвал его:
— Вы слышали, накормить их, а потом отправить на переформирование. А еще лучше — в учебную когорту. С Красного Плато больше никто не вернется.
Легат Кавран круто повернулся и пошел прочь, слыша, как в горле у майора Трилаги что-то булькает.
— Хруст, подъем! — Выдерга трепал Арвида за плечо. — Да вставай же, тревога!
— Что-что? Сейчас… — Арвид с трудом разлепил тяжелые веки. — Что случилось?
— Тревога! Нетопырь сбежал.
Арвид подскочил. Вся казарма шевелилась, торопливо одеваясь. Позвякивали доспехи, один за другим вспыхивали фонари в руках выходивших из казармы солдат. Снаружи доносились протяжные трели сержантских свистков.
— А ну, скорей! — подгонял свою дециму Беляш. — А ну, живо! Может, догоним еще… Я ж его, собаку бесхвостую, своими руками. Говорил же господину майору! Нельзя, чтобы такая образина, рядом с солдатами жила! Нет, не послушали, господин майор! Ловите теперь! Хорошо, что я крылья ему подломал… Да шевелитесь вы, глыбьи дети! Хруст! В сортирах сгною!
Натягивая кожаный панцирь, Арвид посмотрел на яму нетопыря. Толстые металлические прутья прикрывавшей ее решетки были согнуты неведомой силой, вырваны из бетонного фундамента и нелепо торчали над ямой, как рваные края жестяной крышки над вскрытой консервной банкой.
Самому нетопырю такие фокусы были явно не под силу. Что же, выходит, ему кто-то помог? Бред какой-то. Здесь, вдали от Красного Плато и становищ, нетопырю просто неоткуда было ждать помощи. Никогда отряды их разведчиков не залетали так далеко. Да и не могли они проникнуть незамеченными.
А люди… Люди видят в нетопыре только омерзительное чудовище и не способны испытывать к нему жалость. Разве что… Арвид вспомнил окровавленные лапы децима Беляша, показывающего, как надо выламывать крыло нетопыря, чтобы он не мог больше взлететь. И лицо Выдерга, который глядел на это круглыми больными глазами, вытирая со лба холодный пот.
Лучи фонарей метались по зарослям, сквозь которые цепью пробиралась децима Беляша. Шли тихо. Беляш шуметь не велел, у него была своя тактика преследования. Крики других загонщиков сюда не доносились, лишь изредка слышались выстрелы, но каждый раз с другой стороны, значит, палили так, наудачу или с испугу.
Арвиду до сих пор не удалось перекинуться с Выдергой хотя бы словом, децим будто нарочно поставил их в цепи слева и справа от себя.
Неужели все-таки Выдерга? Но зачем? И как? Ведь это же надо — под носом у дежурных сержантов, в двух, можно сказать, шагах от койки Беляша выломать решетку и выпустить — кого? Нетопыря!
Снова вспомнилось Красное Плато: крылатые тени, пикирующие на медленно ползущий бронетранспортер, и толстая стрела в груди Пентюха. Арвид покачал головой. Нет, человек, побывавший там, не станет освобождать нетопыря.
— Стой! — скомандовал децим. Он наклонился и стал рассматривать что-то в кустах. Арвид вдруг Увидел впереди частые линии колючей проволоки. Здесь кончалась территория лагеря учебной когорты.
— Вот он где прошел, гад! — пробормотал Беляш. — Свет сюда, живо!
Арвид и Выдерга подошли к нему ближе и сейчас же заметили коридор примятой травы, уходящий под проволоку. На колючках самой нижней струны болтались какие-то окровавленные клочья.
— Ну так, — удовлетворенно произнес Беляш. — Теперь возьмем! Хруст! Беги, доложи сержанту. Пусть идут наружной стороной прямо вон туда, на холмы. А мы его отсюда погоним, не торопясь. Выдерга, руби проволоку! Никому не стрелять! Теперь он мой.
Пробравшись сквозь кусты, Арвид полем побежал на правый фланг, туда, где находился сержант Жвалень, командовавший северной группой загонщиков. Однако постепенно бег его замедлился и скоро превратился в неторопливый шаг.
«Даже если это не Выдерга, — думал он. — Все равно кто-нибудь из наших. Куда же я в таком случае бегу? А что делать? Ведь нетопырь не безобидная зверушка. Вдруг он убьет кого-нибудь из людей? Нет! Нельзя позволить такому чудовищу уйти. Нетопырь — это враг».
Арвид снова припустил бегом.
Он нашел Жвальня неподалеку от северных ворот лагеря. Солдаты из двух бывших при нем децим давно уже обшарили все окрестные заросли и теперь слонялись без дела, ожидая команды возвращаться в казармы. Сам Жвалень, брезгливо поглядывая на черную стену леса по ту сторону колючей проволоки, беседовал с децимом Кряхтом.
— Как он у вас вообще оказался, нетопырь этот? Убей, не пойму, зачем он нужен в учебной когорте! — сержант только вчера приехал из войск за новым набором курсантов, и ко всему в учебке относился с показным презрением и неодобрительно.
— Так ведь известное дело, господин сержант, — отвечал децим. — Начальство приказало, и привезли. Велели на нем болевые приемы отрабатывать. Есть тут у нас парень один, Беляш, он с этим нетопырем такое творит — смотреть страшно! На фронте-то Беляш, правда, не был, говорят, по здоровью, но дерется зверски! За то и в децимы произведен.
Жвалень опять поморщился.
— Не знаю. Мудрит что-то ваше начальство. Сроду я никаких приемов с нетопырями не видел. Как налетит стая, тут уж не до приемов. Пулемет перегревается. А в одиночку они и не летают…
Своему, из когорты, сержанту Арвид просто передал бы слова Беляша, а тут не решился. Все-таки Жвалень был из войск, кто его знает? Еще подравняет — как стоишь, да с кем разговариваешь… Ну его!
Подтянув ремень, поправив шлем и проверив, чтобы штык был строго на ладонь от пряжки, Арвид подошел как положено, щелкнул каблуками и бодрым голосом отрапортовал:
— Ездовой второй децимы курсант Хруст! Спешу доложить, господин сержант…
Жвалень повернулся и направил луч фонаря ему в лицо.
— Ну что там у тебя? — спросил он. — Поймали?
— Никак нет, господин сержант! Обнаружено место выхода э-э… противника за территорию лагеря. Вторая децима продолжает преследование. Децим Беляш просит послать загонщиков на высоты пятьдесят — тридцать два для перехвата.
