Местный обычай - Ли Шарон (читать книги без регистрации TXT) 📗
День был свежим и солнечным — таким, какие, несомненно, должны были нравиться местному населению. Эр Тома, вышедшего на площадь квартала С, пробила дрожь, и он запоздало натянул куртку, застегнул застежку и поднял воротник.
Сунув руки в карманы с меховой подкладкой, он зашагал прочь, не обращая внимания, куда идет и какими любопытными взглядами его провожают прохожие. Он прервал свое слепое бегство только тогда, когда путь ему преградила вода.
Резко остановившись, он, моргая, стал смотреть на широкий сверкающий простор, одновременно пытаясь навести порядок в пляшущих мыслях.
Ребенок получил имя йос-Галан.
Он снова задрожал, хотя достаточно долгая и быстрая ходьба успела его согреть.
Его меланти оказалось под угрозой — хотя это не должно было сильно его волновать, поскольку он уже немало сделал для того, чтобы его разрушить. Однако сейчас угроза была направлена и на меланти Клана Корвал. Чтобы Клан не знал о рождении йос-Галана? Корвал — один из Высоких Домов, и славится своей эксцентричностью (в обществе принято говорить об «одержимости Дракона» и «безумии Корвала»), но вся сила и разнообразие его меланти не сможет без ущерба перенести подобный удар.
Эр Том закрыл глаза, чтобы уберечь их от жидкого блеска озера. Почему? Почему она сделала это? Какой его проступок заслуживал подобного ответа? Такое суровое сведение счетов говорило о столь серьезном оскорблении, что ему следовало бы помнить о своей ошибке. Однако он ничего не мог вспомнить.
Он резко рассмеялся. Какой бы ни была причина, сведение счетов оказалось действенным! Йос-Галан, рожденный и выросший землянином, достигший взрослости, построивший свое меланти так, как у него это могло получиться, — а клан и семья в неведении… Будь Эр Том йос-Галан более сильным человеком, который знал бы свой долг настолько, чтобы пойти навстречу забвению, не ища новой встречи с причиной своего сердечного недуга… Поистине это сведение счетов было произведением искусства!
Но какой монетой оно было куплено? Если Энн сочла себя оскорбленной, если он унизил ее или почему-то не отдал ей должной чести…
— Постой!
Он открыл глаза, невидяще глядя поверх озера.
— Энн — землянка, — сказал он себе, начиная прозревать. Некоторые люди утверждали, что у землян нет ни меланти, ни чести. Эта точка зрения была популярна в основном среди тех, кто никогда не бывал за пределами самой Лиад или ближайших к ней планет. Купцы и разведчики, как правило, придерживались менее популярных убеждений, основанных на реальных наблюдениях.
Он сам вел торговлю с людьми, которые не были лиадийцами. И как и лиадийцы, некоторые из них были порядочными, другие, к сожалению, нет. Местные обычаи порой диктовали систему, которая была непривычной для лиадийского склада ума, но, когда ее удавалось понять, в ней обнаруживались порядочность и нечто вроде кодекса достойного поведения.
Даав шел еще дальше и утверждал, что меланти существует независимо от сознания человека и может быть определено путем внимательного наблюдения. После этого долгом человека с осознанным меланти было уважение к непробужденному сознанию и охрана спящего потенциала.
Эр Том считал точку зрения брата крайней. Пока не познакомился с Энн Дэвис.
Он знал, что Энн — человек чести. Он лично и достаточно долго наблюдал ее меланти и определил бы его, при всех отличиях в составных частях, как равное его собственному. Она не начала бы войну долга из злости и не использовала бы крайние меры сведения счетов для того, чтобы подкрепить шаткую уверенность в себе.
«Возможно ли, — медленно спросил он у себя, — чтобы Энн дала мальчику такое имя для того, чтобы оказать мне честь?»
Озеро ослепило его глаза, а парапет зашатался под ногами. Он крутил эту мысль в голове, пытаясь освоиться с ее странной формой и сжимая зубы, чтобы не закричать от возмущения, вызванного тем, что кто-то мог подумать такое.
Факты. Энн — человек чести. Между ними не было ничего, что требовало бы сведения счетов. Имя ребенка — йос-Галан. Следовательно, Энн своим поступком хотела оказать ему честь — или по крайней мере не хотела причинить ему вреда.
Он набрал полную грудь холодного воздуха, ощущая почти головокружительное облегчение из-за того, что здесь нет никакого сведения счетов, на которое он обязан отреагировать, что ему не нужно причинять вред той, кого ему хотелось только лелеять и оберегать.
Оставалось решить только, что следует предпринять относительно ребенка.
День уже клонился к вечеру. Шан плотно пообедал, упрямо отказался от сна и легко соблазнился на «Смешай и Составь».
Энн покачала головой. Ей уже три раза приходилось менять программу: казалось, Шан без труда выучивал простые фигуры. Ему нужен гувернер — или больше времени, чем она в состоянии ему уделять, — чтобы он мог учиться с нужной ему скоростью, чтобы программа его обучения была хорошо сбалансирована, чтобы ему не становилось скучно…
«Гувернер! — насмешливо сказала она себе уже не в первый раз. — Ага, умница, Энн Дэвис! И откуда у тебя возьмутся денежки на такую бредятину?»
Ее тревога выражалась в том, что она стала искать утешения в диалекте своего детства. Она снова тряхнула головой и направилась к письменному столу, где решительно включила терминал. «Займись-ка работой!» — строго приказала она себе.
Однако ее мысли не желали сосредотачиваться на работе, и после получаса, бесполезно потраченного на блуждание среди отдаленных от дела вопросов, она отказалась от заказанного времени и направилась к полухоре.
Сняв с инструмента чехол, она аккуратно сложила его в кресло, села на стул, переключила рычаги, установила ритмы, тональности, созвучия — и очень тихо начала играть. Эр Том не вернется. Разумом она это понимала. Его стремительный уход утром говорил сам за себя. И не стоит гадать, хорошо это или плохо. Она все утро пыталась понять это — и у нее так ничего и не получилось.
Ее руки неправильно легли на клавиши, вызвав диссонанс. Энн раздраженно подняла руку и переключила ритмы, однако игру не возобновила. Вместо этого она сидела, глядя на стертые пластиковые клавиши, борясь с ужасом, который грозил ее поглотить.
«Так не может продолжаться», — заявил он в ее воспоминаниях, и сейчас Энн прикусила губу. Эр Том — человек чести. Ему надо заботиться о своем меланти — своем статусе. Энн по незнанию поставила его меланти под угрозу, и Эр Том счел, что простого изменения фамилии Шана недостаточно, чтобы эту угрозу устранить.
Лиадийская литература была ее страстью. Она постоянно читала истории о Шане эл-Тразине — упивалась ими, искала среди забытых исследований варианты самых старинных текстов, отправляя свои записи знаменитым лиадийским прена-ма — сказителям. Она знала, что случается с теми, кто имел глупость поставить под угрозу меланти лиадийца.
Они втягивались в вендетту чести, что достаточно часто приводило их к разорению. А иногда — к смерти.
Не имеет значения то, что она любит Эр Тома йос-Галана, не имеет значения то, какие чувства он мог бы питать к ней при других обстоятельствах. Она подвергла риску его статус. Угрозу, которую она собой представляет, необходимо ликвидировать, ее дерзость — уничтожить, а его меланти надежно восстановить, независимо от того, какую боль он может причинить ей при этом.
Возможно, ему даже будет жалко причинять ей боль и он будет искренне сожалеть о ее несчастье, как Шан эл-Тразин искренне горевал о своей возлюбленной Льяде ро-Менлин, которая убила его напарника. Она заплатила за это полностью, и эту плату взял с нее Шан, как того требовала честь. А потом он всю оставшуюся жизнь горевал о ней…
Она ахнула — и вскочила со стула, чтобы пробежать через комнату и судорожно обнять сына.
— Ma, нет! — закричал этот юный джентльмен, извиваясь в ее объятиях.
— Ма, да! — заявила она, а потом наклонилась к нему, взъерошила ему волосы и прижала к себе, наслаждаясь теплом его тельца и слушая биение сердца. — Ма любит тебя! — сказала она яростно, хоть и шепотом.
