Рубин Великого Ламы - - (первая книга .TXT) 📗
Господин Стальброд, пораженный справедливостью сказанного, молчал, торопливо набрасывая на бумагу какие-то вычисления.
— Я тоже не смотрю на осуществление этой задачи как на забаву, подобно тем французским строителям, — сказал он наконец не без иронии, — a priori, мне это совсем не кажется недоступным. Выполнение, о чем вам едва ли нужно говорить, главным образом зависит от топлива, которое вы намерены употребить для паровой машины.
— Как топливо я беру керосиновый газ, помещенный в достаточном числе горелок. Не беспокойтесь о размещении газа и о конденсаторе для машины. Я знаю свое дело. Самый важный пункт заключается в том, чтобы составные части машины — цилиндры, поршни, оси и винты — не превышали общего веса в тысячу килограммов. Можно достигнуть этого, употребив на составные части закаленную сталь, тонкую и упругую.
— Мы попробуем, — сказал господин Стальброд, — вы, будьте добры, передайте мне или пришлите ваши распоряжения письменно.
— Вот, не угодно ли, уже готовая разработка с подробным планом, — возразил Оливье Дерош, разворачивая свой сверток с чертежами.
— Очень хорошо, сударь, мы приведем это в исполнение и, будьте уверены, за нами не будет задержки для осуществления ваших желаний.
В тот вечер Этель Дункан кончала одеваться на бал, когда к ней вошла мать с важным выражением лица.
— Посмотрим, исполнили ли вы мои указания, — сказала она, оглядывая критическим взором все подробности туалета дочери. — Недурно! — прибавила она довольным тоном.
Но так как горничная, предполагая интересный разговор, медлила с уборкой, то госпожа Дункан произнесла повелительным тоном:
— Томсон, вы больше не нужны мисс Дункан!
— Этель, — заговорила она тотчас же, как только закрылась дверь за разочарованной камеристкой, — мне нужно сказать вам только несколько слов, но это очень важно. Вы всегда приводите меня в отчаяние вашими капризами, вашим неизъяснимым упорством не воспользоваться прекрасной партией. Вы меня принуждаете отказаться от лучших своих желаний. Леди Темпль, между тем, наперекор вам самим, относится по-дружески и интересуется вашей судьбой. Это частью ради вас она устраивает сегодня бал. Она хочет представить вам человека, во всех отношениях достойного быть вами хорошо принятым; таково мнение лорда Темпля, а вы знаете, что в этом вопросе он заслуживает полного доверия. Во имя Бога, Этель, будьте благоразумны! Не разрушайте возникающих симпатий своим высокомерным и уничтожающим поведением; вспомните, скольким вы нам обязаны! Я буду в отчаянии, говорю вам, если вы упустите такую блестящую и неожиданную партию… Вы даже не спросите, о ком именно я говорю?
— Разве это так трудно угадать? — заметила Этель бледная и неподвижно слушающая леди Дункан. — Без сомнения, дело идет о знаменитом «человеке с рубинами»!
— Отзывайтесь о нем лучше. Это действительно господин Оливье Дерош, которого мы видели, — произнесла дама с умилением. — Это, кажется, человек с большими достоинствами.
— Слишком большие достоинства, — проворчала Этель иронически.
— Знатного рода…
— По крайней мере, это он сам сказал!
— Любезный, образованный, вежливый, — продолжала леди Дункан, ничего не слушая.
— А миллионы его! Не забывайте их, пожалуйста! — закончила Этель с высокомерно презрительным жестом. — Все это удивительно, я согласна; но чего же вы, наконец, хотите от меня? Не могу же я начать умолять этого господина жениться на мне, чтобы раззолотить наши гербы и уплатить долги моего брата!
— Этель! Этель! Какой у вас дурной тон! — воскликнула леди Дункан, которая по обыкновению в других находила очень дурным то, что сама ежедневно практиковала. — Кто вам говорит о таких бессмысленных вещах? Умолять! Разве, имея ваше имя и вашу наружность, нужно еще что-нибудь, кроме некоторой снисходительности, чтобы видеть у ног своих весь Лондон? Неужели для этого иностранца не будет много чести (она вдруг забыла все его необыкновенные добродетели), что вы удостоите его своим знакомством? Этель, вспомните наше положение; подумайте о тех унижениях, ежедневных оскорблениях, обо всех тех мучениях, которые ежедневно мы должны сносить; подумайте, как обрадуется ваш далекий отец, когда узнает, что вы счастливо устроились, что вам обязана вся семья своей благодарностью!..
— Ни слова больше, мама, — сказала Этель, нежное сердце которой так же, как и гордость, были до глубины взволнованы.
Бедное дитя, она слишком горячо любила отца, которого почти что не знала.
— Я сделаю все возможное, чтобы вас удовлетворить, — сказала она покорно, сдерживая рыдание.
— Милое дитя! — воскликнула леди Дункан в полном восторге.
— Карета подана! — послышался голос слуги в соседней комнате.
При этом сообщении каждая из дам приняла официальный вид. Леди Дункан, полная спокойного величия, надела блестящее выездное манто. Этель, казавшаяся нежнее и белее жемчугов, перевитых у нее в волосах, набросила белоснежную накидку, в которой она казалась прекрасным лебедем; обе дамы сели в карету и отправились на бал.
Скоро они доехали до Сен-Джемского парка. На балу собралась уже толпа, но толкотни не было; этого не допускалось в доме лорда Темпля. Подобно хозяину, и помещение было прекрасно, важно и величественно. Леди Темпль, с профилем Юноны, украшенная великолепными драгоценностями, стояла наверху лестницы и принимала гостей с грациозной снисходительностью. При виде Этель ее деланная улыбка стала более сердечной.
— Увидим, дорогая красавица, как вы будете удивлены! — сказала она весело, держа ее за руку на некотором расстоянии.
— Вы божественны во всем белом! Настоящая жемчужина! Мы будем в голубом зале, — прибавила она, бросая выразительный взгляд на леди Дункан.
Последняя, взяв под руку лорда Темпля, направилась в голубой зал победоносным шагом матери, которая уверена в успехе своей дочери.
Несколько молодых людей стояли группой недалеко от входа, рассматривая прибывающих.
Среди них был и Оливье Дерош.
— Действительно божественна! — повторил он слова леди Темпль.
Он узнал в мисс Дункан ту молодую девушку, которую он видел перед подъездом ювелира Купера и, как в первый раз, был поражен той же смесью симпатии и антипатии, которые, при удивительной правильности линий, делали это лицо выдающимся и незабываемым.
Волна прибывающих остановилась; леди Темпль обернулась, точно ища кого-то и, заметив господина Де-Роша, сделала ему знак веером, чтобы он подошел.
Молодой человек поспешно и почтительно приблизился.
— Вашу руку, господин Дерош, проведите меня к одной из моих приятельниц, которой я хочу вас представить. Господин Дерош! Леди Дункан! Мисс Дункан! — произнесла она спустя минуту. — Этель, представляю вам кавалера, который имеет качество, все более и более редкое в наши дни: любить танцы и иметь в них вкус.
Господин Дерош пригласил Этель на вальс и был записан в карманную книжку, а леди Дункан стала рассыпаться в комплиментах.
— Ах, monsieur, — сказала она в конце разговора, — я положительно недовольна, что не познакомилась с вами раньше. Никто не имеет права не знать человека, пользующегося известностью.
— Но у нас есть достаточно общих друзей для того, чтобы и вас считала я одним из старых знакомых; помните же, пожалуйста, что я всегда дома по вторникам!
— Ни в каком случае не забуду! — сказал Оливье, кланяясь, между тем как Этель не принимала участия в разговоре. — Но позвольте мне, мадам, с вами не согласиться. Это вовсе не в первый раз, когда я имею честь вас встречать…
— Но как бы я могла забыть? — воскликнула леди Дункан недоверчиво. — Это невозможно!
— Я, конечно, не удивляюсь, что такой незначительный инцидент прошел для вас незамеченным, — сказал не без досады Оливье, который очень хорошо помнил высокомерный вид и косвенный взгляд, с каким дама приняла его маленькую услугу. — Это было на улице Бонд, перед магазином Купера; вы уронили маленький ларчик…
— Как же! Я вполне хорошо это помню! — воскликнула дама, восхищенная открытием какой бы то ни было связи, самой незначительной, с этим редким человеком. — Это были вы? Какое приключение! Этель, моя милая, вы ведь также помните… Но я о вас думала! Купер! Не был ли это случайно тот день, когда вы предложили ему чудные драгоценности, о которых все говорят?
