Тени у порога - Поляшенко Дмитрий (книги онлайн полные .TXT) 📗
Планета Камея системы Верда, ДС 039-090, звезды ЕМГ 72. Антропность 0,98. Статус: 29 лет назад переведена из общего фонда в закрытый фонд первой группы. Причины перевода — нерегулярные псевдоноогенные феномены. Санкционированы ежегодные экспедиции АН под эгидой СКАД».
В кают-компании повисла тишина.
— СКАД? — удивился Трайнис. — Что за ерунда. Она же пустая, раз в фонде. СКАД не занимается пассивными планетами. Хотя первая группа — это запрет на посадку. Выходит, эти нерегулярные феномены не слишком пассивны. Никогда о Камее не слышал ничего интересного.
Лядов пожал плечами:
— Я тоже.
Вадковский разочарованно присвистнул:
— Вот вам и консервы — нельзя.
— Дополнительная информация по запросу, — обратился к экрану Трайнис. — В чем сущность феноменов? Когда была последняя экспедиция под эгидой СКАД?
— Дополнительная информация отсутствует.
— Нужен допуск? — помедлив, спросил Трайнис.
— Никакой дополнительной информации по запросу нет, — мягко сказал экран. — Уровня допуска не существует.
Трайнис уставился в экран.
— Что случилось? — спросил Вадковский.
— Слишком мало информации, — спокойно сказал Трайнис. — Я хочу узнать, что это за феномены.
— Если бы они были опасны — об этом бы сообщили, — сказал Вадковский.
Трайнис начал листать каталог, пробормотал:
— Тогда что там делает Служба, хотел бы я знать.
— Да мало ли что, — сказал Вадковский. — Может быть, у них там полигон и они разминаются по выходным. Обратимся в Академию?
— Наверное, не стоит, — с сомнением сказал Лядов. — Спохватятся и переведут Камею в закрытые второй группы.
— Да, закрытый фонд — это глухо, — сказал Вадковский. — Еще погадаем?
— Нет, — сказал Лядов. Взгляд его загорелся.
— А как?
— Летим на Камею.
— Нельзя, — сказал Трайнис. — СКАД зря ничего не делает. Смотрите, есть хорошая планетка Экзилис, без всяких вывертов. Ее даже можно не проверять. В меру неизученная, пустая, доступная. Правда, дышать придется через респиратор — вулканы шалят.
— Я полечу на Камею, — сказал Лядов. — Это как раз то, что надо. Понимаете?
Трайнис смотрел в каталог и теребил угол страницы.
— Все в стиле XX века, да? — спросил Вадковский. — Гинтас, тебе не кажется, что Слава ведет себя очень последовательно и конструктивно — в духе эксперимента? А что вы, Гинтас Вольдемарович, можете предложить в ответ со своей стороны?
— А я, Рома, всегда веду себя последовательно и конструктивно. Только это я и могу предложить. Однако сейчас я думаю что важнее — эксперимент или объект эксперимента, то есть мы?
— Пойдя в рейс, ты принял все условия, — сказал Вадковский. — Выбор не бывает частичным. Это же настоящий побег, а не прогулка. Со всеми вытекающими из него.
Трайнис думал над раскрытой страницей.
— Гинтас, — сказал Лядов, — это не страшней, чем полет без психологической адаптации. В конце концов, первая группа — это формальный запрет. Спутники там висят обычные, следящие. Даже я об этом знаю. Ну, в крайнем случае вежливо попросят нас оттуда. Попросят — улетим, даю слово. Гинтас, мне надоело спорить и упрашивать. Мы уже все решили. Посуди сам — посадка не будет нарушением, раз возможны какие-то там экспедиции. Это обычный гон для туристов, чтобы не мешали ученым исследовать эти псевдоноогенные феномены. Не случайно нет никакой дополнительной информации. На Камее нет ничего опасного, мелочь какая-нибудь там, ерунда вроде квадратных шаровых молний.
— Квадратных шаровых? — тихо прошептал Вадковский. — Сильно.
Трайнис, раздумывая, смотрел на Славу как на решающий фактор. Фактор отвечал ясным непреклонным взором.
— Вы правы, — признал Трайнис. — Будем последовательны.
— Гинтас, я тебя люблю, — сказал Лядов.
Они пожали друг другу руки над столом. Вадковский тут же вскочил и сказал: «Будьте счастливы».
Лядов почесал затылок.
— Но на Камею садиться буду я, — сказал вдруг Трайнис.
— А то еще раздавишь нерегулярный феномен, — объяснил Вадковский.
Лядов некоторое время невидяще смотрел на них, подняв брови.
— Что? — очнулся он. — Посадка? Пожалуйста.
Он снова задумался.
— Авантюра, — загибая пальцы, сказал Вадковский, — вестерн, мылодрама...
— Или мыльная опера, — вскользь поправил Лядов, — или уж тогда мелодрама.
— Ага. Мяумуары.
— Гинтас, насчет посадки не боись. По рангу ты мой первый помощник. Так что если я свалюсь — ты на подхвате.
— Пусть предохранитель боится, — сказал Вадковский.
— Я боюсь не за нерегулярный феномен, — сказал Трайнис.
— За него пусть боится СКАД, правильно, — кивнул Вадковский.
— Я вообще ничего не боюсь. Я не хочу глупостей в дальнем космосе.
— Вроде семидесяти семи оборотов в тридцати трех плоскостях с винтом, синяком и последующим подергиванием, а? — подмигнул Вадковский.
Трайнис миролюбиво посмотрел на Романа и озабоченно покосился на свой напрягшийся бицепс.
— Ладно, — сказал Вадковский, выскальзывая из-за стола. — Подышу свежим воздухом.
С отсутствующим видом он пересек кают-компанию и по-турецки уселся перед раскрытым люком. Из черного круга со звездами вверху и мокрой освещенной травой внизу залетали мотыльки и начинали суетливо ползать по стенам. Вадковский встал и, придерживаясь за обрез проема, выглянул наружу. Радужно отблескивающие черные грани внешней обшивки покрылись стеклянными шариками росы. В черном призматическом панцире корабля разбилась на множество кусков Луна. Было очень красиво — оникс, обсыпанный алмазами.
— Полнолуние, — сказал Вадковский.
Он провел ладонью по влажной гладкой поверхности.
Лядов поднялся из-за стола:
— Внимание, экипаж. Предстартовая готовность. Центр, запрос на старт.
Роман быстро нырнул обратно в кают-компанию. На экране мелькнули фирменные титры космофлота, затем возник блок-стандарт диспетчерской.
— Цель? — спросил с экрана строгий мужчина в отлично сидящей форме диспетчера.
— Экзилис.
— Что-о? — удивился Вадковский.
— Тихо! — приказал Лядов.
— Маршрут?
— Прямой, свободный. Возвращение не определено. Все.
— Спасибо. Секундочку. Так... «Артемида», часовое окно старта вам гарантировано. Возвращение — общая очередь в зоне прибытия. Чистых звезд! Удачи!
— Вечной Земли, — откликнулся Лядов, мгновенно расслабившись.
Титры космофлота сменили блок-стандарт диспетчерской и исчезли.
— Ты что, не понимаешь, Роман?! — вскричал Лядов. — Камея же запрещена!
— Все я понял, не волнуйся, — сказал Вадковский. — Это так, с непривычки.
Он с интересом разглядывал Лядова.
Трайнис сказал:
— Капитан, мы не можем стартовать в несуществующем коридоре. Мы не можем прыгать к планете, не будучи уверенными, что в той точке пространства не окажется другой корабль. На такое нарушение я не пойду. Отменяй заявку.
— Гинтас, — спокойно сказал Лядов, — я все продумал. Мы начнем маршрутом на Экзилис. Выйдем из зоны ответственности диспетчера и сделаем маневр, сменим коридор. Аварийные старт и посадка допускают простое ручное управление. А какой корабль может оказаться возле Камеи? Она же запрещена. Для страховки я даже финиширую в аварийной зоне над самой планетой, там уж точно никого не будет. Только не начинай снова спорить, очень прошу!
Трайнис подозрительно спросил:
— Ты что, предвидел и такую ситуацию?
— Конечно, это же элементарно. — Взгляд Лядова похолодел, голова приобрела гордую посадку, лоб прорезала вертикальная морщина. — Я очень внимательно прочитал древнюю книгу о контрразведчиках. — Он вновь стал самим собой. — Экипаж! До старта три минуты. Режим полета — ходовой транзит. Бортовое расписание... никакого. По местам.
— Осторожно, двери закрываются! — заорал Вадковский, хватая каталог под мышку.
Все бросились вон из кают-компании. Это было традицией — принимать старт в своей каюте или на месте по расписанию.
Отверстие люка затянулось, превратившись в гладкую стену. Биоактивные стены салона бесшумно поглощали суетящихся мотыльков. Пол вобрал в себя наляпанные следы, крошки со стола и засверкал идеальной чистотой. На корабле не должно быть никаких бактерий, никакой заразы. Мало ли что случится в космосе, где нет всей мощи земной медицины.
