Люди с Луны - Берроуз Эдгар Райс (книга бесплатный формат TXT) 📗

Я бродил по своей комнате и в душе моей зрело убеждение, что должно случиться нечто ужасное. У меня перед глазами вставали страшные картины и вскоре я дошел до того, что не мог противиться своему желанию увидеть ее, убедиться, что я ошибаюсь и все в порядке.

Я запер дверь и понесся к дому Джима. Но добежав до него, я увидел чью-то тень, двигающуюся к реке. Я не разглядел кто это, но побежал еще быстрее.

Фигура появилась на высоком берегу и затем исчезла. Послышался всплеск воды и по ней пошли круги.

Я видел это только мгновение, так как я буквально взлетел на обрыв и не задумываясь прыгнул вниз, прямо в центр расходящихся кругов.

Я наткнулся на нее в воде, схватил за тунику, вытащил на поверхность и поплыл к берегу, загребая одной рукой. При этом я старался держать ее голову над водой. Она не сопротивлялась, но когда мы взобрались на берег, она повернулась ко мне, задыхаясь от плача.

– Зачем ты сделал это? – простонала она. – О, зачем? Это же был единственный выход!

Она была так несчастна… и так прекрасна, что мне захотелось обнять ее. И тут я понял, что люблю ее больше жизни

Я взял ее руки в свои, крепко сжал их и заставил поклясться, что она никогда больше не повторит своей попытки. Я говорил ей, что может она никогда больше не услышит об Ортисе, что самоубийство грех, что может быть еще найдется другой выход…

– Я боюсь не за себя, – сказал она. – Я могу сделать это в самую последнюю минуту. Но я боюсь за всех вас. Вы были так добры ко мне. Если я сейчас погибну, вы все будете в безопасности.

– Пусть я лучше буду в опасности, чем дам умереть тебе. Я не боюсь.

И она обещала мне, что больше не будет пытаться покончить с собой, до тех пор, пока не останется иного выхода.

Я медленно шел домой. Мысли мои были полны горечи и печали. Моя душа протестовала против такого социального строя, когда можно украсть молодость и счастье.

Что-то внутри меня, какой-то инстинкт, говорил мне, что эта девушка предназначена мне свыше, и теперь прихлебатели чудовищ с луны хотят отнять ее у меня, ограбить меня. Моя американская гордость была сильна во мне, никакие унижения и притеснения не смогли погасить ее. Я впитал ее с молоком матери. Они презрительно называли нас Янки, но мы с гордостью носили это название. И мы, в свою очередь, презрительно называли их кайзерами, правда не в лицо, хотя смысл этого слова все давно забыли.

Подойдя к дому, я увидел, что в гостиной еще горит свеча. Я ушел так поспешно, что забыл погасить ее. Когда я подошел ближе, я увидел кое-что еще. Шел я медленно и мягкая пыль заглушала шум моих шагов. Я увидел в тени стены двух человек, которые заглядывали в окно гостиной.

Я приблизился и разглядел на одном из них форму Каш Гвард. Второй был одет как и я. По сутулой спине и тощей нескладной фигуре, я узнал Пита Йохансена. И это меня совсем не удивило.

Я знал, зачем они здесь: хотят узнать, где отец прячет знамя. Но я также знал, что таким способом они ничего не выведают. Отец знал, что его подозревают, и не будет доставать его из тайника. Поэтому я тихонько удалился и обошел дом с другой стороны. Я вошел в дом, делая вид, что не имею понятия о их присутствии. Я разделся, потушил свечу и лег спать. Не знаю, сколько времени они были здесь, и хотя это было очень неприятно, я был рад, что обнаружил слежку за нашим домом. Утром я рассказал обо всем родителям. Мать вздохнула и покачала головой.

– Ну вот, – сказала она. – Я всегда знала, что рано или поздно это произойдет. Они постепенно уничтожают всех. Теперь пришла наша очередь.

Отец ничего не сказал. Он молча позавтракал, вышел на улицу и пошел, опустив голову, как человек, у которого разбито сердце и сломлен дух.

Мать смотрела ему вслед и затем всхлипнула. Я обнял ее за плечи.

– Я боюсь за него Юлиан, – сказала она. – Такие люди, как он, жестоко страдают от унижений и несправедливости. Многие не принимают это близко к сердцу, но он гордый человек из благородного рода. Я боюсь… – и она замолчала, как будто судорога перехватила ей горло. – Я боюсь, что он сделает с собой что-нибудь.

– Нет, – ответил я. – Он слишком сильный человек для этого. Все пройдет. Ведь они ничего не знают и только подозревают. Мы будем крайне осторожны и все снова будет хорошо, если это только возможно в этом мире.

– А Ортис? – сказала она, – ничего хорошего, пока власть у него в руках, не будет.

Я понял, что она имеет в виду Хуану.

– Он никогда не осмелится. И разве здесь нет меня?

Она печально улыбнулась.

– Ты очень силен, мой мальчик, но что могут сделать две руки против Каш Гвард?

– Их достаточно для Ортиса.

– Ты убьешь его? – в ужасе прошептала она. – Но тебя же разорвут на куски.

– Да, но только один раз.

Сегодня был базарный день и я отправился на рынок, взяв немного сыра и несколько шкур. Отец не пошел со мной. Я отговорил его, так как на базаре наверняка будут Сур и Гофмейер. Один сыр я взял как подарок для Сура. О, Боже, как мне не хотелось делать это! Но отец и мать настояли на этом и я полагаю, что они были правы. Жизнь для нас и так была слишком тяжелой, и нет смысла усугублять свои же страдания.

На рынке было много народу, так как я немного опоздал. И было много солдат, больше, чем обычно. День был теплый, первый по настоящему теплый день, и люди сидели под навесами.

Приблизившись, я увидел Ортиса, Птава, угольного барона, Гофмейера и некоторых других. Здесь были даже жены Калькаров и их дети.

Я увидел жену Птава, ренегатку Янки, которая добровольно пошла к нему в дом. Их ребенок девочка лет шести играла в пыли дороги в сотне футов от них. Я едва узнал ее, но затем я увидел то, от чего у меня замерло сердце.

Два человека гнали небольшое стадо коров и быка. Бык неожиданно рванулся и, выскочив из стада, бросился на маленькую беспомощную девочку, которая продолжала играть не подозревая об опасности.

Пастухи пытались остановить быка, но их усилия были тщетны. Все вскочили и стали кричать девочке, предупреждая об опасности. Жена Птава пронзительно визжала, Ортис отдал приказ солдатам, но никто из них не рискнул преградить путь разъяренному зверю.

Я был ближе всех к девочке, и бросился к ней. Но в ту же секунду в моей голове вспыхнула ужасная мысль. Это же дочь Калькара! Это дочь женщины, которая продала свой народ ради роскоши, богатства и безопасности. Сколько людей погубил отец девочки и подобные ему? Спасли бы они мою дочь или сестру? Все это промелькнуло у меня в голове, пока я бежал.

Но я не остановился. Что-то влекло меня ей на помощь. Может то, что это ребенок? Я просто не мог допустить, чтобы малышка погибла у меня на глазах.

Я успел во время, и бык, увидев меня между собой и ребенком, взревел и начал рыть рогами землю, поднимая клубы пыли. Затем он двинулся ко мне. Я не отступил. Я решил вступить в бой и оттянуть время, чтобы девочка могла убежать. Бык был огромен и свиреп, видимо поэтому его и решили продать.

Справиться со мной ему не составило бы труда, но я решил драться до конца.

Я крикнул девочке, чтобы она убегала, а затем мы сблизились с быком. Я схватил его рога, когда он наклонил голову, чтобы поддать меня рогом, и изо всех сил стал удерживать их. И тут я почувствовал, что сил у меня много, очень много. Даже в бою с собаками я не использовал их до конца. К моему удивлению мне удалось удержать голову быка и я даже стал медленно, очень медленно, поворачивать ее набок.

Бык отчаянно сопротивлялся и ревел. Я чувствовал, как напрягаются мои мышцы и понимал, что хозяин положения – я. Солдаты, повинуясь приказу Ортиса, бросились к нам, но прежде чем они добежали, я сделал мощное усилие. Бык упал сначала на одно колено, затем на другое, а подбежавший сержант пустил ему пулю в лоб.

Когда бык перестал дергаться в судорогах, подошли Ортис, Птав и другие. Я к этому времени уже вернулся к своим товарам. Ортис окликнул меня. Я обернулся, всем своим видом показывая, что без крайней необходимости не желаю иметь с ними никаких дел.