Интегральное скерцо (сборник) - Колупаев Виктор Дмитриевич (книги бесплатно TXT) 📗
Часы ожидания он заполнил осмотром города. Монастырь Сан Грегорио и церковь Сан Пабло в стиле изабелино. Королевский дворец — ведь Вальядолид некогда был столицей Испании. Хансен разгуливал по белым галереям, отдыхал на каменных скамьях. Сколько времени требуется, чтобы прилететь из Франции в Вальядолид? Час, два? Если Рейбо успеет до наступления темноты, они отправятся на то поле.
Комиссар прилетел в Вальядолид в шесть часов вечера, пересел в автомобиль Хансена, и они помчались к салатовым лугам, к долине, окруженной пепельными горами. Солнце, склоняясь к горизонту, озарило розовым светом небо и землю.
— Дьявольская история, — говорил комиссар. — Случай, можно сказать, беспрецедентный, самое время кончать с этим, людей охватила всеобщая истерия, перед концертными залами, перед зданиями опер собираются толпы и плачут. Знаменитый композитор покончил с собой. Я никогда в жизни не был ни на одном концерте, я вполне могу обходиться без музыки, честно говоря, я все это время отдыхаю, потому что умолкли мои музыкальные соседи, но сознание того, что мир ограбили, лишили всех мелодий, что ни один инструмент не может издать ни звука, а певец взять ни единой ноты, — сознание этого, господин Хансен, вселяет в нас ужас. Где же ваши звучащие камни?
— Замолчите, наконец. Послушайте.
— Да, очень мелодичные звуки. Вы действительно напали на след похищенной музыки. Музицирующие камни. Фантастично. Надо рассмотреть их как следует.
Они пошли по полю. Хансен поднял один из камней.
— Полый внутри. Просто консервная банка. Откройте, — сказал Рейбо.
— Это шарманка. Она играет вальс.
— Это камень, — поправил комиссар, — полевой камень, поразительно легкий, или что-то вроде камня. Здесь нет никакого механизма.
— А другие? Поднимите другие и откройте.
— Этот играет марш.
— А этот — твист.
— Есть и румба. Поразительно, Хансен. Бежим! Шар раздавит нас.
Но шар остановился в нескольких метрах от них, что-то скрипнуло, невидимые руки приоткрыли круглую дверцу, и прозвучал приятный, мелодичный голос:
— Простите, мы не собирались сеять панику на Земле. Ваши поэты говорят, что музыка окрыляет, и они в некотором роде правы. Это отличное топливо для межпланетных кораблей. Метеорит повредил наши баки, и нам пришлось совершить посадку. Мы приказали роботам поискать новые горючие материалы. Они поняли нас слишком дословно. Для продолжения полета нам хватит нескольких самых новых музыкальных шлягеров. Обирать Землю целиком было, разумеется, полнейшей бессмыслицей. Поэтому большинство контейнеров с музыкой мы оставили на пастбище. Еще раз просим прощения.
Голос умолк. Шар, словно мяч, дважды подпрыгнул на поле и помчался к облакам.
— Будет дождь, — сказал комиссар. — Надо все это собрать. Поспешим! Ненавижу бурю, а через секунду блеснет первая молния. Что случилось, господин Хансен?
— В баке ни капли бензина, я забыл пополнить запас горючего.
— Не вижу повода для беспокойства. Заменим бензин какой-нибудь мелодией.
— Что вы предлагаете?
— Что-нибудь бравурное. К полуночи я должен быть в Париже.
Диктор включил микрофон и сказал:
— Убедительно просим извинить нас за перерыв в концерте. Продолжаем передачу “Исчезла музыка”.
Генри Каттнер
МУЗЫКАЛЬНАЯ МАШИНА
Джерри Фостер поведал бармену, что на свете нет любви. Бармен, привыкший к подобным излияниям, заверил Джерри, что он ошибается, и предложил выпить.
— Почему бы и нет? — согласился мистер Фостер, исследуя скудное содержимое своего бумажника. — “Всегда, пока я был и есмь и буду, я пил и пью и буду пить вино”. Это Омар.
— Ну как же, — невозмутимо ответил бармен. — Пейте, не стесняйтесь, приятель.
— Вот ты зовешь меня приятелем, — пробормотал Фостер, слегка уже подвыпивший приятный молодой блондин с подернутыми дымкой глазами, — но никому я не нужен. Никто меня не любит.
— А та вчерашняя крошка?
— Бетти? Дело в том, что вчера я заглянул с ней в одно местечко, а тут появилась рыжая. Ну, я бортанул Бетти, а потом рыжая отшила меня. И вот я одинок, все меня ненавидят.
— Возможно, не стоило гнать Бетти, — предположил бармен.
— Я такой непостоянный… — На глазах у Фостера навернулись слезы. — Ничего не могу поделать. Женщины — моя погибель. Налей мне еще и скажи, как тебя звать.
— Аустин.
— Так вот, Аустин, я почти влип. Не обратил внимания, кто победил вчера в пятом забеге?
— Пигс Троттерс, вроде бы.
— А я ставил на Уайт Флеш. Сейчас должен подойти Сэмми. Хорошо еще, что удалось раздобыть денег, — с ним лучше не шутить.
— Это верно. Простите.
— И ты меня ненавидишь, — грустно прошептал Фостер, отходя от стойки.
Он был весьма удивлен, заметив сидящую в одиночестве Бетти. Но ее золотистые волосы, чистые глаза, бело-розовая кожа потеряли свою привлекательность. Она ему наскучила.
Фостер прошел дальше — туда, где в полумраке поблескивал хромом продолговатый предмет. Это было то, что официально называлось “проигрыватель-автомат”, а в обиходе звалось просто “джук-бокс” или “музыкальная машина”.
Прекрасная машина. Ее хромированные и полированные части переливались всеми цветами радуги. Более того, она не следила за Фостером и держала рот на запоре.
Фостер ласково похлопал по блестящему боку.
— Ты моя девушка, — объявил Джерри. — Ты прекрасна. Я люблю тебя безумно. Слышишь? Безумно.
Фостер достал из кармана монетку и тут увидел, как в бар вошел коренастый брюнет и подсел к мужчине в твидовом костюме. После короткой беседы, завершившейся рукопожатием, коренастый вытащил из кармана записную книжку и что-то пометил.
Фостер достал бумажник. У него уже были неприятности с Сэмми, и больше он не хотел. Букмекер весьма ревностно относился к своим финансовым делам. Джерри пересчитал деньги, моргнул, снова пересчитал; в животе мерзко екнуло. То ли он их потерял, то ли его обманули, но денег не хватало…
Сэмми это не понравится.
Яростно принуждая затуманенные мозги шевелиться, Фостер прикинул, как выиграть время. Сэмми его уже заметил. Если бы выбраться через черный ход…
В баре стало слишком тихо. Страстно желая какого-нибудь шума, чтобы скрыть свое состояние, Фостер обратил наконец внимание на монетку, зажатую в пальцах, и торопливо сунул ее в прорезь джук-бокса.
В лоток для возврата монет посыпались деньги.
Шляпа Джерри оказалась под лотком почти мгновенно. Четвертаки и десятицентовики лились нескончаемым потоком. Джук-бокс взорвался песней, и под царапанье иглы из автомата понеслись звуки “Моего мужчины”, заглушая шум денег, наполнявших шляпу Фостера.
Наконец поток иссяк. Фостер стоял как вкопанный, молясь богам-покровителям, когда к нему подошел Сэмми. Жучок посмотрел на все еще протянутую шляпу.
— Эй, Джерри! Сорвал куш?
— Ага, в клубе поблизости. Никак не могу разменять. Поможешь?
— Черт побери, я не разменная касса, — усмехнулся Сэмми. — Свое возьму зелененькими.
Фостер опустил позвякивающую шляпу на крышку автомата и отсчитал купюры, а недостаток покрыл выуженными четвертаками.
— Благодарю, — сказал Сэмми. — Право, жаль, что твоя лошадка оказалась слабовата.
— “О, любовь, что длится вечно…” — заливался джук-бокс.
— Ничего не поделаешь, — отозвался Фостер. — Может быть, в следующий раз повезет.
— Хочешь поставить?
— “Если все вокруг станет плохо вдруг, то спасенья круг бросит верный друг…”
Фостер вздрогнул. Последние два слова песни поразили его, возникли из ниоткуда и намертво, как почтовый штамп, засели в голове. Больше он ничего не слышал; эти слова звучали на все лады нескончаемым эхом.
— Э… верный друг, — пробормотал он. — Верный…
— А-а… Темная лошадка. Ну ладно, Верный Друг, третий заезд. Как обычно?
Комната начала вращаться, но Фостер сумел кивнуть. Через некоторое время он обнаружил, что Сэмми пропал; на джук-боксе стоял лишь его бокал, рядом со шляпой. Джерри, наклонившись, вперился сквозь стекло во внутренности автомата.
