Удел сироты - Бюттнер Роберт (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗

Подведя меня ближе, Говард заговорил с женщиной, которая, ловко орудуя скальпелем, препарировала слизня. Тварь была вскрыта от носа до хвоста, словно потрошеная форель.

– Как успехи с утра? – спросил Говард.

Женщина вытерла руки полотенцем, потом протянула ему свой наладонник. Я решил, что она носит контактные линзы, потому что ее зрачки были неоново-оранжевыми. К тому же их цвет соответствовал ее губной помаде. Не зря солдаты называли шпионами всех, кто работал в разведывательной службе Говарда. Он и его работа привлекали в армию неординарных людей. Армия же позволяла ему управлять ими единственно возможным образом.

– Слишком молодая особь, – заявила «оранжевая» женщина. – Если можно использовать такую терминологию по отношению к новым субчастям псевдоголовоногиого организма, который сам по-себе возможно старше динозавров. Впервые нам попалась особь прямо из инкубатора. Следы азотной кислоты на эпидермисе, – она показала на белое пятно на коже слизня. Вскрытое тело слизня напоминало ствол пурпурного цветка. Рана, протянувшаяся по зеленоватому желе, вскрыла внутренности слизня.

– А содержимое кишечника? – поинтересовался Говард.

– Аммоний. Нитраты.

– Ваша оценка метаболизма? – он протянул наладонник назад женщине.

– Очень быстрый. Нужна целая дивизия поваров, чтобы прокормить армию слизней.

Расспросив тех, кто работал за другими столами, мы узнали просто очаровательные факты о наших небесных соседях.

Мы с Говардом одновременно сняли лабораторные халаты из синтошерсти. Чтобы согреться, я стал растирать пальцы.

– Что-то интересненькое?

– Особенно молодой, если так можно его назвать. Очаровательно.

– Конечно. Аммоний. Мое любопытство не знает границ. Объясни в чем дело?

– Псевдоголовоногий питал эту новую особь удобрениями.

– Так выходит слизни – растения?

– Слизни, как вы их называете, чуждые нам существа. Для классификации жизненных форм на Земле мы используем линнеевскую [15] систему. Но тут она бесполезна. Пытаться применить к инопланетянам нашу систему видов и типов – чепуха.

– А как там поживает «футбольный мяч» слизней?

Оборудование слизней могло научить нас чему-то. Мы знали, что они могут, например, «тушить» наши ядерные бомбы. Именно поэтому нам пришлось послать на Ганимед пехоту, вместо того, чтобы раскрошить в пыль эту каменную глыбу, сбросив несколько миллиардов мегатонн. Говард говорил, что слизни «глушат нейтроны».

С началом нового столетия демократия, расширившись, почти уничтожила терроризм. Наконец сработала теория, гласившая, что если все граждане смогут позволить себе иметь микроавтобусы и голографические домашние кинотеатры от Sony, то они будут слишком заняты, чтобы взрывать друг друга. Но «один маньяк с неправильным чемоданом» до сих пор мог терроризировать всех рационально мыслящих людей. Если «футбольный мяч» был механизмом для глушения ядерных бомб, то мы могли бы поставить такую машинку в каждом городе, и, нейтрализовав ядерные бомбы, обесценить их до уровня кирпичей…

От моего вопроса губы Говарда скривились, словно он съел лимон.

– Изучение приборов – юрисдикция Космических сил. Брэйс припрятал нашу находку. Мы можем изучать псевдоголовоногого, но артефакт их.

Мое лицо тоже стало кислым.

– Говард, а может так выйти, что не все слизни были уничтожены?

– Псевдоголовоногие, присутствовавшие на Ганимеде, уничтожены. Это – точно. Семь месяцев патрулирования, орбитальная разведка и данные транспорта тактического наблюдения подвели точный итог.

– Ты отлично понимаешь, что я имею в виду. Я думаю о том, что если псевдоголовоногие – единый организм, то вряд ли во всей галактике лишь одна бродячая масса склизких зеленых червей. Та, которую мы уничтожили… Вот дерьмо!

Говард пожал плечами.

– Наука привыкла оперировать фактами. Сто пятьдесят лет назад геофизики утверждали, что континенты не могут двигаться, потому что не существует достаточно большого источника энергии, чтобы передвинуть их. Любой школьник, который посмотрит на контуры континентов на школьном глобусе увидит, что подобное заявление – чепуха… У нас нет данных о том, что существуют другие сообщества псевдоголовоногих. Мысль о том, что твари уничтожены утешает. Чувствуешь себя как на небесах. Воспоминания об этой войне станут кошмаром еще для десяти поколений. Опасение того, что подобное может повториться может парализовать реконструкцию мира, – желтыми пальцами Говард развернул никотиновую жвачку. Он никак не мог отвыкнуть от курения. Но на борту корабля курить было запрещено.

Он чуть пожевал, потом вздохнул.

– С другой стороны у нас на борту нет инструментов, которые позволили бы изучить «мяч». Останься он у нас, мы бы воспользовались варварскими методами. Пусть этим занимается Брэйс.

На боту «Эскалибура» все делалось согласно распоряжениям Брэйса.

Глава восьмая.

Была только одна вещь, которую Атвотер Нимиц Брэйс ценил выше, чем собственные распоряжения, это – традиция. Он даже возродил Капитанские Завтраки – великодушная социальная уступка. На эти Завтраки Брэйс приглашал всех, кто попадался под руку. Даже недавно завербованные на военную службу рядовые были его гостями каждое воскресное утро, появляясь в офицерской столовой у буфета под белой скатертью. Поваров, готовивших для офицеров, Брэйс отбирал лично, и они имели право первой руки на складе. По словам солдат, попавших на этот праздник жизни, военно-морские офицеры Брэйса имели лучший стол между Юпитером и орбитой Марса.

Однако в этом случае солдаты получали излишек свободного времени и могли поспать в воскресенье подольше. Это и была та единственная причина, по которой мои подчиненные толпились, записываясь у листа для тех, кто хотел попасть на завтрак к капитану.

С древних времен, не с тех, когда только появились суда на подводных крыльях, а еще до того как стали использовать дизельное топливо, моряки получали недельный паек рома.

Современная армия не использовала расслабляющие лекарства, инъекции, курения и таблетки. Но совсем иное – спиртное, и в принятии подобных решений капитан корабля – полубог. Брэйс имел «капитанские запасы» и распределял их, по собственному желанию.

За Капитанским Завтраком каждый поднимал две стопки рома, ни больше, ни меньше – каждая на ширину большого пальца – налитые из капитанских запасов. Пили за Джона Паула Джонса, за «козла отпущения», или за какую-нибудь военно-морскую штучку, пришедшую этим утром Брэйсу в голову.

Судя по всему, это был единственный бар на четыре сотни биллионов кубических километров вакуума.

В это утро я воспользовался преимуществом за столом, зарезервированном для офицеров спасенной дивизии. Правда в том, что нас было семь сотен, и все мы были багажом. Десять тысяч свежих солдат Третьей дивизии тоже были багажом, но солдаты Третьей толпились тут все утро.

Кроме того, тут был одинокий штатский – единственный штаткий на борту. Менее метра ростом он пока говорил совершенно бессвязно.

Хоть Уди Мецгер и был штатским, но в это воскресенье на него надели синий перешитый интендантом костюм Космических сил. Маленькая форма Уди не выглядела насмешкой. Ближайший детский сад находился в ста миллионах километров от нас. Нам приходилось импровизировать с тем, что есть на борту.

За годы путешествия моряки, занимающиеся снабжением, были не единственными приемными родителями Уди. Повара давали ему галеты, когда у него стали чесаться зубы и варили ему картофельное пюре, пока он ходил беззубым. Помощники механиков сделали маленькую медаль, укрепив ее на форме. Пигалица остановила их после того как Уди едва не проглотил их вариант Креста Виктории.

Я допустил это. Пусть солдаты сходят с ума, придумывая подарки ребенку. Может, все мы – сироты – ищем детство, которое потеряли.