Серебряная тоска - Валигура М. (первая книга TXT) 📗
- Кончай брынчать, - сказала одна рыжеволосая девица.
- Похоже, мальчики, у вас тут весело, - сказала другая.
- О, мать, не сомневайся! - влез Колька. - Серый столько приколов знает.
- Колька, сдохни, - рявкнула первая.
- В самом деле, Николай, не снижай впечатления. Анечка, как зовут твою подругу?
- Марина. - Вторая назвалась сама. - Можно просто - Маня.
- Аня и Маня! - восторженно всплеснул руками Серёжка. - Ну, не чудо ли?
- Кочумай, баклан, - поморщилась Аня. - Чудо у тебя в штанах висит.
- А почему ваши друзья всё время молчат? - спросила Маня.
- А мы глухонемые, - сказал я.
- Как? - удивилась Маня.
- Ну, в смысле, ошарашены встречей.
- Да все вы одним... этим мазаны, - махнула рукой Аня. - Базарить умеете, а шампанское вам бабы должны таскать.
- А вот у него конфекты зато к шампанскому есть! - Колька радостно ткнул пальцем в Руслана. Руслан брезглинво отстранился.
- Ладно, ладно, - засуетился Серёжка, - пройдёмте в комнаты.
- У тебя их, типа, много?
- Много. Две.
Мы сели за стол, Серёжка откупорил шампанское и разлил его по чашкам.
- Николаевский фарфор!!! - гордо объявил он.
- Колькин, что ль? - фыркнула Аня. - Оно и видно. Тоже мне, эстет шампанское из чашек.
- Не хош - не пей, - сострил Колька.
- Ну да, дурой я была бы не пить шампанское, которое за свои деньги купила.
- Вот ты уже и деньгами попрекаешь, - вальяжно оскорбился Серёжка.
- А ваши друзья всё молчат и молчат, - заметила Маня.
- Робеем, - потупился я.
- А вы и вправду поэт?
- И вправду. А вы чем занимаетесь?
- А мы монтажницы.
- Кто? - не понял Руслан.
- Монтажницы. Высотницы. И с высоты мы шлём вам пламенный привет.
- Спасибо, мы и так уже с приветом.
- Мы это уже заметили.
- А вы почитаете чего-нибудь?
- С удовольствием.
Я снял с полки томик Пушкина.
- Я памятник себе воздвиг нерукотворный, - нагло прочитал я. - Не зарастёт к нему народная тропа...
- Ой! - всплеснула руками Маня. - Я вас уже читала! Мы вас в школе проходили.
- В школе, - буркнул я. - Меня, между прочим, за эти стихи на дуэли убили.
- Господи, кто?!
- Скульптор Вучетич. Увидел во мне конкурента.
- Но вы, всё же, выздоровели после того, как вас убили.
- Чёрта с два. Видите ж - я уже трупной зеленью покрылся.
- Ужас какой!
Руслан не выдержал и захохотал, опрокинув чашку с шампанским. Серёжка, давясь смехом, выскочил в туалет. Аня хмурилась.
- Да врёт он всё, - сказал Колька.
- Как вам не стыдно! - возмутилась Маня. - Вашего товарища убили, а вы...
- Да он правда врёт, - посерьёзнел вдруг Руслан.
- Врёшь? - Маня повернулась ко мне.
- Вру, - печально ответил я.
- Врёт, - повторил Руслан. - Его вовсе не Вучетич убил.
- А кто?
- Дантес.
- А это кто?
- Полуфранцуз-полунемец.
- Ой, так вы во Франции были?
- В Полуфранции-Полугермании.
- Это он, Дантес, здесь был, - мягко заметил Руслан.
- А как же его через границу пропустили с оружием?
- А он его уже здесь заказал. В Туле.
- Так он вас в Туле убил?
- Зачем же в Туле. Под Петербургом.
- Под Ленинградом, да?
- Нет. Под Петербургом. Это он потом будет Ленинградом именоваться. Под Петербургом на Чёрной речке.
- На Чёо-о-оорной речке, - прошептала Маня,от ужаса округляя глаза и рот.
- Да. На её заснеженном берегу стоял Дантес в шинели навыпуск и ждал меня со своим лепажем - Двое на одного! - возмутилась Маня.
- Таково было его понятие о благородстве, - вздохнул я. - Мы сошлись, и Дантес выстрелил в меня с тринадцати шагов.
- Несчастливое число, - покачала головой Маня.
- Да, мне чертовски не повезло. Пуля попала мне в живот. Страшно захотелось пить. Я умолял дать мне хоть глоток воды из Чёрной речки, но Дантес только смеялся, засунув лепаж за пояс.
- Мерзавец, - твёрдо произнесла Маня.
- Какая вы чистая девушка, - сказал я. - Сколько в вас души. Вам нужно выйти замуж за юношу столь же чистого, незамутнённого сознанием.
- За вас? - подняла длинные ресницы Маня.
- Что вы, я грешен. Коля, комм цу мир, мой ясный перец. Ну, сюда иди, дятел.
Послушный движению моего указательного пальца, Колька подскочил и стал рядом. Из туалета осторожно выполз Серёжка.
- Рассказ о дуэли Матушинского уже закончен? - на всякий случай спросил он.
- Закончен, закончен, - успокоил его Руслан.
- Не мешайте, - сурово оборвал их я. - Здесь происходит таинство соединения двух душ. Маня, сегодня ваш день. Сегодня случай подвернул вам ментально близкого вам человека.
- Это как? - зашептала Маня во все стороны.
- Духовно, - ответил ей Руслан через всю комнату.
- Посмотрите в эти невинные, незамутнённые бременем разума глаза. - Я схватил Кольку за волосы и развернул к Мане. - И ты, дурак, сделай то же самое.
- И чё? - спросил Колька.
- Да разве вы не видите, что вы - Адам и Ева, ещё не вкусившие плода познания!
Так вкусите же его! Да стой ты, дурак, погоди кусаться - это же я фигурально.
- А что такое "фигурально"? - спросил Колька.
Руслан объяснил ему, показав фигу.
- В общем, отдаю вас в руки друг другу. Занавес опускается для первого поцелуя.
А вы там - чур, не подсматривать.
- Но я ... - начала было Маня, однако послушный Колька уже ловко закрыл её говорильник поцелуем.
- Так, а я чё ж? - сердитая, что о ней позабыли, надулась Анька.
- А вам, мадам, сулили мы лучшее, что у нас есть, - нашего Сержа. Судите сами - элегантен, скромен, мил, не без юмора. И столь же воспитан, как и вы.
- Закрой хлебало, Пушкин, - сердито буркнул Серёжка.
- Именно это я и имел в виду, - сказал я, поводя рукой от Серёжки к Ане. - В общем, не теряйтесь.
- А я татарчонка хочу. - Аня показала на Руслана. - Я торчу от татарчат.
- Я наполовину татарин, - поспешно сказал Руслан.
- Мы, увы, должны откланяться. Нас ждёт сеанс у скульптора Вучетича. Мы позируем ему для скульптурной группы "Три грации".
- Но вас же только двое!
- А мы поочереди позируем.
- А третий, всё же, кто?
- Он. - Я показал на Руслана. - Ну, до свидания, девочки.
- Мальчики, может, всё же, останетесь?
- Я им останусь, - ревниво молвил Серёжка. - Можете выпить ещё по чашке шампанского - и чтоб духу вашего тут не было.
- В гробу мы видали ваше шампанское из ча-ше-чек. Адьё.
Мы с Русланом быстро оделись и вышли на лестничную площадку. На площадке Руслан обнял меня, а я его.
* * *
Николай Павлович тоскливо глядел в окно, за которым хронически нездоровая петербургская погода проделывала свои излюбленные шутки с моросящим дождём. Рука императора поигрывала небольшими золотыми часами с репетиром. Император бессмысленно глянул на часы, опустил их в карман, вздохнул и перевёл взгляд на своего собеседника - Александра Христофоровича Бенкендорфа.
- Вот такая погода, милый мой, - сказал он, - для нас, людей с низким кровяным давлением - сущий ад. Меланхолия, дэпрэссия, желание уйти в монастырь или кого-нибудь зарезать. Если я после смерти попаду в ад, это будет несправедливо - как вы полагаете? Ведь я, если разобраться, и так провёл всю жизнь в климатическом аду Петербурга.
- Я полагаю это несправедливым, ваше величество, даже если б вы всю жизнь провели под лазурным небом Италии, наслаждаясь солнцем и запахом апельсиновых деревьев.
- Ответ искушённого придворного, - усмехнулся Николай. - Цитрусовые я, кстати, не переношу. Однако, к делу. Я хотел расспросить вас, Христофор Бонифатьевич...
- Александр Христофорович, ваше величество, - робко, несколько удивлённо поправил Бенкендорф.
- Ах, да знаю, знаю! - Николай досадливо поморщился. - Шучу я так. Это у меня юмор такой - подстать погоде. Не обращайте внимания. Так вот... Ох, Господи, совсем я никудышний хозяин. Не хотите ли с дороги чего-нибудь... эдакого?
