Новый град - Фиалко Натан Моисеевич (онлайн книга без .TXT) 📗
Новизна метода борьбы с проституцией состояла в его универсальности, в одновременном его применении повсеместно и с постоянно возрастающей энергией. Технические средства для выполнения такой гигантской работы уже существовали тогда в виде целого ряда международных организаций, которые, благодаря наушным изобретениям, уничтожившим природные представления о Времени и Пространстве, стали единообразнее по своим свойствам, и, в действительности, ближе между собой и, вследствие этого, развили свои чисто физические силы до небывалых размеров. Люди, в чьих руках находились эти технические средства, обладали огромной общественной силой и контролировали действия и движения всех остальных людей. Моралисты всех времен, проповедовавшие воздержание и боровшиеся с проституцией, оказывались всегда между двумя сопротивляющимися им силами: с одной стороны была инертность людских масс, в борьбе с которой истощалась их энергия, а с другой стороны, они часто натыкались на противодействие властвующих людей, которые в проституции видели фактор, ослабляющий наступательное движение людских масс, и, уже этим самым, подымающий их собственные силы и влияние. Борьба с проституцией тогда сводилась к спорадическим и разрозненным вылетам небольших морализирующих групп людей в тех случаях, когда проституция обнаруживалась чрезмерно ярко и приходила в резкое столкновение с явной моралью. Эта борьба имела характер общественной реакции против активных и возмущающих нравственность проявлений проституции, и борьба становилась пассивной и исчезала с поверхности, как только достигалась ее немедленная цель. Когда властвующие люди пришли к сознанию неизмеримого превосходства своих сил благодаря новейшим техническим изобретениям, и совершенной беспомощности людских масс, они в то же самое время и даже внезапно поняли, что уничтожение проституции не только не опасно для них, но представляет даже известные выгоды, и, после дальнейших изучений и тщательных, хотя и безжалостных социологических экспериментов, узнали, что борьба с проституцией не только поднимает их престиж, но в корне подорвет силу сопротивляемости в людских массах. Тогда они перестали противодействовать моралистам и отдали им в руки могущественный бюрократический аппарат, снабженный новейшими техническими средствами, и потом оказывали им всякую помощь и всяческое поощрение. И вот произошло нечто странное: человеколюбивые моралисты и ученые, став у власти, сразу превратились в ханжествующих лицемеров и сикофантов! Но огромный бюрократический аппарат был пущен в ход, и назад возврата уже не было…
Что проституция есть великое зло и безнравственность — проповедовалось моралистами в течение многих веков. Поэтому борьбу с ней все люди считали хорошим делом; что половые болезни существуют и распространяются благодаря проституции, это люди знали, поэтому борьбу с ней сами одобряли. Когда пропагандисты-сикофанты говорили людям, что им следует воздерживаться от половых функций вне брака, ибо это поддерживает проституцию, которая подтачивает здоровье всего народа и неморальна, и что долг каждого человека обуздать себя и быть справедливым к женщине, которая якобы имеет одинаковые с ним естественные права, и, что все это необходимо в интересах общего блага, люди молчаливо соглашались с ними, ибо аргументация сикофантов им казалась неотразимой и даже соответствующей их собственным мыслям. Власть имущие люди преследовали следующие цели: посредством борьбы с проституцией они затрагивали жизнь каждого человека, вмешиваясь в нее самым насильственным и грубым образом; запрещение касалось не какой-нибудь обыкновенной и невинной физиологической функции или обычая, вроде запрещений, постоянно существовавших в народных религиях, как напр. запрещение есть свиное мясо евреям, или пить вино мусульманам, или соблюдение постов, или ношение того или другого платья и т. д.; теперь запрещение и регламентация задевали самую важную физиологическую функцию человека, такую функцию, с которой связаны самые тонкие и самые мощные проявления человеческого духа как в области эмоций и морали, так и в области науки. Это было определенное, по своим предписаниям, вмешательство в такую функцию, которая лежит в основании всей творческой жизни человека и природа которой в те времена и не могла быть достаточно изученной. Всякий человек для удовлетворения своих половых потребностей должен был вступить в брак, а в те времена экономического хаоса, вступление в брак было связано с материальными тяготами, которые делали человека зависимым от другого человека и убивали в нем чувство независимости и свободу духа.
Вмешательство и регламентация делались не только посредством пропаганды сикофантов, но, главным образом, при помощи законодательства. Новые законы, регулирующие половую жизнь, были обязательны для всех, и отступления наказывались с необычайной строгостью. Вмешательство в половую жизнь людей оказалось, поэтому, могучим орудием преследований и частых наказаний, орудием, которым власть имущие весьма охотно пользовались. Власть имущие вдруг увидели в борьбе с проституцией не только средство поднять свой престиж, как людей благотворительных и высокоморальных, но средство достигнуть гораздо более практических целей, а именно: уничтожения плодов либерализма XIX-го века. Они в эту борьбу бросились, поэтому, с жаждой мести и с надеждой уничтожить в корне все завоевания предшествовавшей либеральной эпохи.
Запрещение половых функций вне брака имело немедленным результатом громадное распространение мастурбации, которая неизбежно приводила к изменениям в характере человека. Человек терял чувство собственного достоинства и самоуважения, делался мелочным и придирчивым, раздражительным и трусливым, неспособным к здоровой умственной деятельности, но в то же время становился более способным к повиновению и к исполнению простых обязанностей и действий, связанных с его работой на фабриках, принадлежащих власть имущим. Сила сопротивления людских масс была сломлена и уничтожена. Те из людей, которые не выдерживали борьбы с плотью и, благодаря интенсивной мастурбации, заболевали умопомешательством, элиминировались из общества, как бесполезные и опасные, и сегрегировались в домах для умалишенных. Сегрегация считалась, кроме того, санитарной мерой, так как она служила средством освобождения человечества от нежелательных элементов, т. е. от людей с порочной наследственностью.
После XIX-го века, времени расцвета либеральных идей, когда люди массы проникались идеями равенства и духовной независимости, когда освобождение от вековых национальных и религиозных предрассудков, от церковного и аристократического гнета стало заметным во всех цивилизованных странах, власть имущие поняли, что, для сохранения своего господства, низведение людской массы к положению бессильных рабов должно быть достигнуто всеми мерами и всякой ценой. Главным средством к достижению этой цели было старое, испытанное средство, которым они постоянно пользовались, которое им диктовалось самой реальностью жизни, самой общностью их интересов; это средство было у них в руках, оно усилилось до гигантских размеров благодаря прогрессу науки и техники; это средство состояло в организации, в точно работающей, усовершенствованной бюрократической машине, действующей одновременно и повсеместно на всем земном шаре. Люди массы, опасаясь за свои права, приобретенные в упорной, долгой и мучительной борьбе с власть имущими, а главное, подчиняясь установившейся привычке подражания внешним формам цивилизации, сами стали организовываться наподобие своих врагов, якобы для защиты своих свобод, и этим совершили фатальную и непоправимую ошибку. Организуясь, они променяли самородное драгоценное золото на фальшивые бумажные деньги; пренебрегли своей природной, стихийной силой и уцепились за силу воображаемую и химерическую. Организуясь, они обнажили перед врагом смертельно слабые части своего духовного организма. Организация людской массы, именно благодаря многочисленности своих членов, не могла быть сильной; благодаря всеобщему невежеству и отсутствию новейших методов сообщения и связи, она была разрозненной и недееспособной. Великая сила людей массы заключалась в их неорганизованности и внешней разрозненности, в обособленности каждого отдельного человека. Это прекрасно знали власть имущие и поэтому употребляли все усилия на приведение людей масс к состоянию организованности. Пропаганда сикофантов была пущена в ход. Под видом благожелательности и гуманитарного стремления прийти людям на помощь им проповедовалась необходимость организоваться. Власть имущие, сами организованные и, владея могущественной бюрократической машиной по преследованию и контролю людей, не могли бы, именно благодаря высокой степени совершенства своего бюрократического аппарата, целиком захватить каждого отдельного человека в разрозненной массе индивидуумов. В течение многих лет и даже поколений шла подготовительная работа. Сикофанты-социологи, принимая благочестивый вид и оказывая помощь, на самом деле ревностно изучали интимную природу человеческой массы и, с необычайной циничностью описывая ее, передавали свои знания будущим поколениям сикофантов. Самым могучим орудием проникновения в массы была благотворительность, наружное доброжелательство, оказание медицинской помощи, санитарные законы и хитро замаскированные моральные проповеди. Мало-помалу дерзкий и свободолюбивый человек XIX века стушевался, и на его месте появилось множество людей, шумливых, глагольствующих по моде о значении принципов свободы и прогресса, но уже глубоко обманутых, ибо они признали сикофантов-проповедников за своих друзей и доброжелателей. Люди массы, подчиняясь влиянию и подражая, организовались. Враг не замедлил использовать свое собственное превосходство сил и нанести удар за ударом и уже, вскоре, раздавался его повелительный крик победителя над павшим в изнеможении противником. Мистические и нереальные чернильные знаки, эти бюрократические символы, составляющие основу новейшей организации людей массы, оказались сильнее самых тяжелых железных цепей, страшнее самых могущественных взрывчатых веществ, и они заменили для людей все, все естественные проявления их обычной жизни. Природное отношение и внутреннее общение людей между собой было уничтожено.
