Американская фантастическая проза. Книга 2 (антология) - Шекли Роберт (бесплатные книги полный формат TXT, FB2) 📗
— А что делают священнослужители-люди?
— Наблюдают за роботами-исповедниками.
— Присутствуют ли эти роботы в закрытых классах?
— Не могу вам ответить… Нет, я в самом деле не знаю. Закрытые классы закрыты для аббатов так же, как и для всех остальных.
— По чьему приказу?
— По приказу Шефа Секретной Полиции.
— Понимаю… Благодарю вас, гражданин аббат Бойрен.
(Гражданин Энайн Дравивиан, возраст 43 года, занятие — государственный служащий. Узколицый мужчина, усталый и преждевременно постаревший.)
— Добрый день, сэр. Так вы состоите на государственной службе?
— Совершенно верно.
— Давно?
— Около восемнадцати лет.
— Ясно; А не могли бы вы сказать, в чем конкретно заключаются ваши обязанности?
— Пожалуйста. Я — Шеф Секретной Полиции.
— Вы? Понимаю, сэр, это очень интересно. Я…
— Не тянитесь к иглолучевику, экс-гражданин Баррент. Заверяю вас, он не будет действовать в зоне вокруг этого дома. А попытка вытащить его лишь причинит вам вред.
— Каким образом?
— У меня есть свои средства защиты.
— Как вы узнали мое имя?
— Я знал все, как только ваша нога коснулась поверхности Земли. Мы еще кое на что способны. Впрочем, войдем-те-ка лучше в дом и побеседуем.
— Я бы предпочел воздержаться от беседы.
— Боюсь, что это необходимо. Входите, Баррент, я не кусаюсь.
— Я арестован?
— Конечно, нет. Мы просто немного потолкуем. Сюда, сэр, сюда. Устраивайтесь поудобнее.
28
Дравивиан провел его в просторную комнату, обшитую панелями орехового дерева и обставленную массивной лакированной мебелью. Одну стену закрывал тяжелый выцветший гобелен с изображением средневековой охоты.
— Вам нравится? — спросил Дравивиан. — Все здесь сделано руками членов моей семьи. Гобелен вышила жена, скопировав его с оригинала в музее "Метрополитен". Мебель смастерили два моих сына. Они хотели что-нибудь старинное и в испанском стиле, но более удобное; отсюда некоторая модификация линий. Мой собственный вклад увидеть нельзя — я специализируюсь по музыке периода барокко.
— В свободное от работы в полиции время? — спросил Баррент.
— Именно. — Дравивиан отвернулся от Баррента и задумчиво посмотрел на гобелен. — Мы еще коснемся этого вопроса. Скажите сперва, что вы думаете о комнате?
— Она очень красива, — произнес Баррент.
— И?
— Ну… я не судья…
— Вы должны быть судьей, — подчеркнул Дравивиан. — В этой комнате — вся цивилизация Земли в миниатюре. Скажите прямо, что вы о ней думаете?
— Она кажется безжизненной, — проговорил Баррент.
Дравивиан улыбнулся.
— Вы выбрали удачное слово. А ведь это комната людей высокого статуса. Сколько творческих усилий было затрачено на артистичное улучшение древних стилей! Моя семья воссоздала кусочек испанского прошлого, как другие воссоздают кусочки истории майя или Океании. И все же налицо пустота. Наши автоматические заводы производят одни и те же продукты. Так как товары у всех одинаковы, нам приходится изменять их, улучшать, украшать и такими способами выражать себя. Вот что происходит на Земле, Баррент. Наши энергия и способности уходят на никчемные цели; личность замкнулась на себе. Мы мастерим старинную мебель в соответствии с рангом и статусом, а тем временем нас тщетно ждут неисследованные планеты. Мы давно кончили развиваться. Стабильность принесла застой, и мы ему подчинились.
— Не ожидал я услышать такие слова из уст Шефа Секретной Полиции.
— Я необычный человек, — произнес Дравивиан с тонкой улыбкой. — И Секретная Полиция — необычное учреждение.
— Но, очевидно, очень эффективное! Как вы узнали обо мне?
— Ну, это было просто. Почти все встретившиеся вам люди распознали в вас чужака. Вы выделялись, как волк среди овец, и мне немедленно сообщали.
— Ясно, — сказал Баррент. — Что же теперь?
— Хотелось бы послушать ваш рассказ об Омеге.
Баррент рассказал Дравивиану о своей жизни на планете преступников.
— Так я и думал, — со слабой улыбкой произнес Шеф Секретной Полиции. — То же самое происходило в свое время в Америке и Австралии. Конечно, разница есть: вы совершенно изолированы от родины. Но у вас та же яростная энергия, та же жестокость.
— Что вы собираетесь со мной сделать?
Дравивиан пожал плечами.
— Какое это имеет значение? Предположим, я убью вас. Но вашу Группу на Омеге не удержать от засылки других шпионов или захвата одного из тюремных кораблей. Как только омегиане начнут действовать, они неизбежно обнаружат правду.
— Какую правду?
— А вы еще не догадались? На Земле около восьми столетий не было войн. Мы не знаем, как сражаться. Сторожевые корабли вокруг Омеги — чистое надувательство, одна видимость. Они полностью автоматизированы и запрограммированы на условия, которые существовали сотни лет назад. Решительная атака и корабль ваш, а за ним и все остальные. После этого ничто не в состоянии остановить приход омегиан на Землю; а Земля не в состоянии с ними бороться. Вот почему у заключенных смывают память. Уязвимость Земли должна быть скрыта.
— Если вы все это осознаете, то почему ваши руководители ничего не предпринимают?
— Сначала у нас было такое намерение, но лишь одно намерение. Мы предпочитали не задумываться всерьез. Казалось, что статус-кво сохранится навеки… Я тоже лишь видимость, — сказал Дравивиан. — Пост Шефа Полиции — почетная синекура. Вот уже почти век, как Земле не нужна полиция.
— Она вам потребуется, когда омегиане вернутся домой, — заметил Баррент.
— Да. Опять начнутся беспорядки, преступления. Однако я верю, что конечный сплав получится удачный. У омегиан есть энергия, воля, стремление достичь звезд. А Земля придаст вам спокойствие и стабильность. Каковы бы ни были результаты, объединение неизбежно. Мы слишком долго жили во сне. Но вы пробудите нас, пусть это будет и не безболезненное пробуждение. — Дравивиан поднялся на ноги. — А теперь, когда судьбы Земли и Омеги решены, — по глотку освежительного?
29
С помощью Шефа Полиции Баррент с очередным кораблем всю информацию отправил на Омегу. Послание сообщало о положении на Земле и требовало немедленных действий.
После этого Баррент мог приступить к выполнению своей собственной задачи — найти солгавшего информатора и судью, приговорившего его к наказанию за преступление, которого он не совершал. Баррент явствовал, что, когда он найдет их, у него восстановится утраченная часть памяти.
Ночным экспрессом он прибыл в Янгерстаун. Аккуратные ряды домов казались такими же, как и везде, но для Баррента они были по-особому, щемяще знакомыми. Он помнил свой город, и его однообразие казалось ему особым, полным значения. Здесь он родился и рос.
Вот магазин Гротмейера, а напротив через дорогу — дом Хавнинга. А там жил Билли Хавлок, его лучший друг; они вместе мечтали стать звездоплавателями.
Дом Эндрю Теркалера. А рядом школа; Баррент помнил ее. Он помнил, как каждый день заходил в закрытый класс, но не мог вспомнить, чему там учился.
Вот здесь, у двух исполинских вязов, произошло убийство. Баррент подошел к этому месту и вспомнил, как все случилось. Он возвращался домой. Откуда-то сзади донесся крик. Баррент обернулся и увидел, как по улице побежал человек — Иплиарди — и что-то бросил ему. Баррент инстинктивно схватил этот предмет и обнаружил, что держит запрещенное оружие. Через два шага он наткнулся на мертвого Эндрю Теркалера.
А потом? Смятение, паника. Ощущение, что кто-то наблюдает за ним, стоящим над трупом с оружием в руках. Там, в конце улицы, было убежище, в котором он скрылся…
Баррент подошел ближе и узнал будку робота-исповедника. Он заглянул в будку. В маленьком помещении было тесно и душно. Единственный стул стоял перед мигающей огоньками панелью.
— Доброе утро, Уилл.
Услышав мягкий механический голос, Баррент внезапно ощутил беспомощность. Он вспомнил. Этот бесстрастный голос все знал, все понимал и ничего не прощал. Голос судьи.
