Парень из преисподней (антология) - Ефремов Иван Антонович (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Одновременно в газетах Федгании появились предварительные подсчеты. Сообщалось, что всего за два года страна минимум учетверит свою экономическую мощь, реализовав внесенные за месяц гениальные предложения.
Первые недели, казалось, подтвердили эти предсказания. В течение месяца после «дня гениальности» патентными бюро было принято заявок на изобретения примерно в четырнадцать тысяч восемьсот шестьдесят раз больше, чем за предшествовавшие десять лет. В генштаб поступило в полтора раза больше детальных планов захвата власти над миром. Картинные галереи не могли вместить новых полотен, а журналы закрывались, потому что редакторы оказались не в силах справиться с потоком рукописей. Хуже было то, что остановилось большинство предприятий: гениям ли стоять у станков и спускаться в шахты?!
Но увы, скоро выяснилось, что изобретений сделано лишь немногим больше, чем обычно. Просто каждое из них принадлежало одновременно нескольким десяткам тысяч человек… Ничего удивительного: история знает, что на звание изобретателя телефона и телевизора, самолета и бог знает чего еще претендовали сразу от двух до двух сотен человек. Ведь всякое изобретение — выполнение заказа общества. В принципе число изобретений, которые можно сделать на данном уровне развития цивилизации, отнюдь не бесконечно и даже сравнительно невелико.
Еще печальнее то, что самый гениальный человек не сможет изобрести стоящую штуку без хоть какой-нибудь теоретической и практической подготовки. А гениальность часто проявлялась в области, к которой новоявленный великий человек прежде не имел ни малейшего отношения… Словом, толку от федганского опыта было гораздо меньше, чем переполоху.
Когда же тревожный для планеты месяц истек, выяснилось, что Федгания всего лишь исчерпала на четверть века свой гениепотенциал. Зато другие страны получили возможность сделать из всего этого выводы. Везде пооткрывали курсы для подготовки гениев, где преподавался обычно только один предмет, но зато — по двенадцать и даже шестнадцать часов в день. Обучение тут стоило дорого, но по единому слову курсанта его освобождали от платы. Он лишь обязывался продавать свои изобретения, книги, картины только хозяину курсов.
Подзаголовок крупнейших газет Херста гласил: «В нашей редакции работают только гении». Театры опоясывались рекламами: «на сцене — дипломированные гении». И впервые самые ехидные критики были вынуждены писать в таком роде: «Роман писателя Н. (номер членской книжки Клуба гениев 13974698), как и следовало ожидать, гениален. Но мы должны отметить следующие недостатки, бесспорно, являющиеся продолжением достоинств романа… Надеемся, что при повторном издании книги гений-редактор сумеет устранить эти погрешности. Гений-критик М. (номер членской книжки Клуба гениев…)»
Но радоваться было рано. Слишком очевидным стало, что многие из гениев, даже окончивших курсы, явно не оправдывают своего титула. Певца-гения забросали тухлыми яйцами — и по заслугам. Спектакль, поставленный режиссером-гением при участии восьми артистсв-гениев, провалился. К тому же еще командующий военным флотом одной из стран после прививки разразился потрясающим циклом лирических стихов, а прославленный художник стал чемпионом по шахматам. Это заставляло думать, что многие «гении» тратят свой неповторимый месяц зря, поскольку не знают, чем им надо заниматься.
Мировая пресса начала кампанию за то, чтобы гениями становились лишь под старость, когда накоплены знания, определились вкусы и способности. Но многие ученые справедливо отмечали в ответных выступлениях, что к старости мозг слишком часто теряет свое лучшее качество — гибкость, а закостеневшее мышление становится не способно к созданию нового.
Этот вопрос дискутируется по сию пору, хотя и принял чисто теоретический характер. Ведь почти все без долгих размышлений спешат пораньше использовать свой шанс стать миллионерами… Но почему вы загрустили?
— Представил себе, каково человеку, когда его месяц прожит. И раньше бывало, что гениальность приходила к человеку только погостить и покидала, едва бросив свой отблеск на его труды. Все вокруг видели, что он покинут своей музой, — все, кроме него самого. И человек сохранял надежду. А у вас и сами бывшие гении знают, что случилось. Какая трагедия!
— Ну, это как у кого. Мой кузен обеспечил себя за месяц на всю жизнь — изобрел новый рисунок на чулке и придумал для него небывалую рекламу. Сотня тысяч в год послужила ему неплохим утешением, — рассказчик усмехнулся. — А сам я работаю сейчас над такой штукой, такой штукой… Жалко, не могу рассказать. Секрет одной фирмы. И потом, мне надо, чтобы люди привыкли к тому, что я не такой, как все, особенный. Может быть, — он взглянул мне в глаза, — может быть, я и до прививки был гением, только никто об этом не догадывался? Месяц пройдет, а я останусь собой… Разве это невозможно, скажите мне, человек из прошлого?!
Только тут я понял, какое чувство все время примешивалось во мне к восхищению, с которым я слушал рассказ о величайшем открытии всех эпох. Имя этому чувству — отвращение. Впрочем, нет. Отвращение — это слишком сильно сказано. Мне просто было неприятно. Что именно неприятно — сама идея Физбаха или ее живое воплощение — не знаю… А рассказчик, не дожидаясь ответа на свой вопрос, снова говорил о том, что он химик, настоящий химик, великий химик, и для него средство Физбаха — только путь к признанию…
— Мне пора, — сказал я. — Вы уже потратили на меня два часа, а ведь это время гения.
— Ничего, ничего, у нас еще есть четверть часа. Ведь и гении должны отдыхать.
Его длинное мягкогубое лицо было счастливо — да, я же назвал его гением! Он был доброжелателем до самолюбования, человек, угощавший меня обедом. Что бы он еще мог сделать для меня? Ах, да! Он придумал, честное слово, придумал!
— Погодите, а вы-то еще не были гением? Что за вопрос! Конечно! Вы же из прошлого! Пойдемте, я вас порекомендую, без очереди пропустят. Учтите, кстати, что спрос на гениев все растет. Слишком многие преждевременно сделали прививку. А ведь она дает иммунитет, знаете ли… Идемте, идемте! Вот только допьем кофе.
Он догнал меня у дверей клуба:
— Не отказывайтесь от своего счастья, друг мой. Всего-то один укол. Ну, не упрямьтесь, смешно — кто же не хочет стать гением?!
Владлен Бахнов
Внимание: АХИ!
Прошло время споров, малоубедительных гипотез и догадок. Теперь уже точно установлено, что на Сигме 3 в стародавние времена существовала высокоразвитая цивилизация и далекие предки современных полудиких жителей Сигмы 3 умели и знали то, что снова узнают здесь только через много тысячелетий.
Неизвестно, почему прежние сигмиане с такой тщательностью хранили всякие исторические документы и даже подшивки газет в стальных герметических капсулах зарывали глубоко в землю.
Но как только мы нашли эти капсулы, прекратились споры, и нам открылась поразительная история расцвета и падения цивилизации на Сигме 3.
Всегда предполагалось, что резкой деградации Общества обязательно должны предшествовать какие-нибудь трагические события. Космическая катастрофа, географический катаклизм вроде всемирного потопа, или обледенения планеты, или, наконец, войны.
На Сигме 3 ничего подобного не было.
Все началось со смехотворно пустякового судебного процесса. И если бы предъявленный потерпевшей стороной иск не был столь анекдотичным и мизерным, ни одна, даже самая жалкая газетенка не уделила бы этому разбирательству и трех строк.
Дело вкратце сводилось к следующему.
В столице Игрекении Марктауне на улице Синих Роз много лет находился единственный в своем роде Музей фальшивок. Демонстрировались в музее только подделки. Уникальные подделки редчайших произведений древности: фальшивые деньги разных времен и народов, фальшивые, но неотличимые от настоящих драгоценные камни. А главное — талантливые подделки полотен великих художников.
Многие подделки до того, как попасть в этот оригинальный музей, получали скандальную известность.
