А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.9 - Стругацкие Аркадий и Борис (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Работодатель остановился у подвальчика "24 часа", не сказав ни единого слова в поучение, отслюнил шестьдесят баксов двадцатками и умчался, сделав на прощанье ручкой. "До завтра. В десять ноль-ноль, как штык, на рабочем месте - будем потрошить еще одного дяденьку с бородой..." Да хоть с рогами. Юрий спустился в подвальчик и набрал там на сорок баксов всякого. (Все в подвальчике были его старые знакомые и принимали у него хоть баксы, хоть дойчемарки, хоть юаровские рэнды - по специальному курсу, разумеется, но такова уж се ля ви...)
Руки у него были (на американский манер) заняты двумя титаническими пакетами, и, чтобы не рисковать драгоценными бутылками, он, добравшись до двери дома, нажал на кнопку звонка подбородком. Жанка, слава богу, прискакала тут же, распахнула дверь, и он по квадратным глазам ее моментально понял: что-то не так.
- Что?
- Вадим там твой... - сказала Жанка тихонько и как бы с испугом. Знаешь, он, по-моему, совсем не в себе, честное слово.
- О господи!.. - сказал Юрий, но более с облегчением, нежели с раздражением или неудовольствием.
Вадим, как вернулся из своей дурацкой экспедиции на Северный Кавказ, так с тех пор и пребывал в состоянии для него совершенно необычном. Он стал какой-то тихий, невзрачный, незаметный - до такой степени, что порой казался даже вовсе невидимым простым глазом. Он, впрочем, и раньше был таким довольно-таки малопримечательным, но теперь его словно стерло, как старый пятак. Он стал стариком. И кто-то из ребят отметил (с некоторым даже испугом), что Вадим теперь временами поразительным образом теряет контроль над своим лицом и становится тогда вообще похож на растерянного и даже угодливого старичка-бомжа. "Да что с тобой, скотина? - спрашивали его. Что у тебя болит?.." Он вяло огрызался цитатами из телевизионных реклам. Мариша, не выдержав этого зрелища распада и деградации, затащила его в знакомую частную поликлинику, где, впрочем, нашли его физически здоровым, но психически подавленным (что и без них было всем очевидно) и порекомендовали курс каких-то сволочных инъекций, от которых Вадиму, кажется, стало только еще хуже.
Сейчас он спал в кресле перед включенным - без звука - телевизором, и лицо его было еще более жалким и убогим, чем обычно, рот полураскрыт, а опущенные серые веки судорожно подергивались. Юрий обнюхал его - спиртным не пахло. Ладно, пусть дрыхнет. Пока. А там посмотрим.
Он вернулся в кухню, где Жанка уже орудовала вовсю - шуршала замаслившейся оберточной бумагой, вскрывала пакеты, раскладывала снедь по тарелкам, что-то там нарезала - розовое и жирное, хлопала холодильником, брякала вилками-ножами - тоже, видимо, проголодалась, старушка моя, и взалкала выпить. (Интересно, можно так сказать: взалкала выпить?) Ему оставалось только откупоривать бутылки и готовить джин-тоник, первую порцию, самую смачную. Шпокнули взламываемые баночки тоника, зазвенел лед в прозрачной синеве божественного напитка, они чокнулись толстыми стаканами и выпили, и сразу же в усталой голове весело зашумело, и мир сделался вполне приемлем, и даже более того - уютен и хорош. Мир стал добр, но требователен - срочно требовалось повторить...
Когда зазвонил телефон, они были уже целиком от мира сего - добры и дьявольски хороши. Жанка, не очень-то уверенно ступая, удалилась трепаться, как выяснилось, с Маришкой о какой-то кулинарии - обсуждался рецепт торта "Аристократ". Юрий же вдруг обнаружил себя чокающимся с возникшим из ничего Вадимом, который хорошенько, видимо, отоспался в мягком кресле и теперь готов был соответствовать - даже порозовел в предвкушении.
Произошел странный разговор.
- Ты за кого голосуешь? - спросил вдруг Вадим, тыкая вилкой в распадающийся кусок осетрины горячего копчения.
- В каком смысле?
- Ну, на выборах.
- На каких выборах?
- Блин. Ты что - газет не читаешь?
- Да, не читаю! Не читаю я газет! Что вы все ко мне привязались? Не читаю, и вам не советую!
- Я могу изменять будущее, - сказал вдруг Вадим и, сказав, выжидательно уставился.
- Ну? - сказал Юрий, не дождавшись никакого продолжения.
- Что - ну? Могу? Или нет?
- Не знаю, - сказал Юрий честно.
- Так слушай, мать твою! Я - МОГУ - ИЗМЕНЯТЬ - БУДУЩЕЕ. Это правда? Или нет?
- Брат, - сказал Юрий. - Господи! - Он наконец понял, что от него требуется, но ведь он же ничего не мог сейчас. - Слушай, брат, давай лучше выпьем еще по одной. Ей-богу...
Вадим, весь словно вздернутый - прямой, напряженный, - смотрел на него непонимающе, а потом облизнул губы и расслабленно обмяк.
- Ну да... - пробормотал он. - Ты же поддатый, я забыл совсем... Извини. Понимаешь, мне показалось, что я уже могу... мне спросонок показалось. Такой хороший был сон.
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ №3.
ГЛАВВРАЧ, ПАПАША СЫНУЛИ
- Кто там у тебя все время орет? - спросил Большой Начальник, болезненно от собственного вопроса перекосившись. Похоже, у него болела голова после вчерашнего. А может быть, газы совсем замучали. Он явно и откровенно страдал метеоризмом. Кроме метеоризма, у него было еще огромное жирное лицо - репа хвостом вверх - и белесое, как репа, и с темными пятнами, словно репа эта местами подгнила. Глаза на этом лице смотрелись как некое биологическое излишество.
- Испытания идут, товавищ геневал, - объяснил главврач со всей доступной ему предупредительностью. - Полным ходом. Не пвекващаясь ни на час, товавищ геневал.
- А заткнуть его никак нельзя?
- Можно, конечно же. Но это сковее всего пов'ведит экспевименту.
- Какому эксперименту?
- Тому самому, товавищ геневал, - сказал главврач со значением.
Репа смотрела на него, мигая человеческими глазами, и находилась как бы в напряженном размышлении... И вдруг раздался длинный сипящий звук, и завоняло, как в сортире. Видимо, напряжение превысило некий допустимый предел.
- Я извиняюсь, - произнесла репа с простодушным облегчением.
- Вам показан актививованный уголь, товавищ геневал, - заметил главврач, но товарищ генерал не стал развивать эту интересную тему.
- Вы, доктор, уже шестой месяц эти свои эксперименты ставите, - сказал он, перейдя вдруг на "вы". - А где результаты?
- Везультаты обнадеживающие, товавищ геневал.
- Вы мне шестой месяц толкуете про результаты ваши. Обнадеживающие. А где они?
- Очень сложная задача, товавищ геневал. Никто вмиве...
- Знаю, знаю! - Большой Начальник помолчал, а потом произнес с нажимом: - Если бы где-нибудь это умели, мы бы, товарищ профессор, и без тебя бы обошлись. Понял?
- Так точно.
- Вот так. - Начальник снова помолчал, прислушиваясь. - А чего он, вообще-то, орёт? Непонятно.
- Больно, - объяснил главврач. - А пвименять паваллельно болеутоляющие пвепаваты...
- То есть как - больно? Кому - больно?
- Подопытному. Добвовольцу. Это очень болезненный пвоцесс, товавищ геневал... (Начальник слушал, приоткрыв рот с золотыми зубами. Белесые щеки его медленно розовели. Пунцовели. Багровели.) В этом вся пвоблема, к сожалению. Собственно, пвоцесс нами уже отваботан, по квайней мере в пев'вом пвиближении, но вот сопутствующие...
Тут начальник стал окончательно цвета свежего мяса и заорал:
- Курва недобитая, картавая! - орал он. - Вредитель недо..анный! Б..., сука белогвардейская! Ты понимаешь, кому ты свои препараты сраные готовишь? Ты понимаешь, кто их принимать будет, б...дина пухломордая, пидор гнойный, мудила, говно еврейское!.. Семейственность, понимаешь, развел в учреждении и вредительством занимаешься? Встать, полковник, когда разговариваете с генерал-лейтенантом!..
Главврач с готовностью поднялся и терпеливо, руки по швам, слушал выговор, дожидаясь возможности оправдаться. Не то чтобы он привык, обычно с ним разговаривали вежливо и даже почтительно, но этот репоголовый пердун всегда орал, нравилось ему орать, и он всегда находил повод, к чему придраться, чтобы всласть поорать. Разрядиться. Метеоризм - поганая штука, мучительная и унижающая. И полный идиот, к тому же. Бабка говорила: на копейку луку, а на рубль бздуку - это о нем, и в прямом смысле, и в переносном... Вот, кажется, и все - иссяк. Успокоился. Сейчас предложит сесть...
