Мост дружбы - Казанцев Александр Петрович (бесплатные книги полный формат TXT) 📗

Мистер Элуэлл прервал свою тираду, потому что Медж повернулся и, опустив плечи, тихо побрел в другую комнату. Элуэлл опять картинно вскинул красивую бровь и направился к буфету. Он собирался говорить там «о возрождении „красной опасности“, проникающей через полярный туннель, и долге американцев защищать свою свободу и свободу народов мира, к чему они призваны самим богом».

«Да, кому я нужен теперь?» — горько думал меж тем Медж. Какое ироническое и острое прозвище дали ему когда-то за то, что он сумел подкопаться под Арктический мост: «подмостный король»! «Подмостный»… Теперь он действительно оказался под мостом. И Арктический мост раздавил его… Завтра он пойдет ночевать под Бруклинский мост, а послезавтра утопится под мостом имени Вашингтона.

— Сэр! — позвал кто-то тихо мистера Меджа.

Медж вздрогнул. Только бы каких-нибудь два-три миллиона! Если бы нашелся человек, который мог бы помочь в эту минуту! О, как зло рассчитался бы он со всеми этими!..

Перед Меджем стоял незнакомый низенький человек с узкими глазками, приплюснутым носом и выдающимися вперед скулами.

— Да, сэр, — неопределенно отозвался мистер Медж.

— Могу я вас просить, извините, пройти со мной к тому окну, прошу прощения?

— Пожалуйста, сэр.

Медж с любопытством оглядывал незнакомого маленького человечка.

— Сэр, — начал тот тихо, — я буду говорить прямо, извините. Общие выгоды и, может быть, общая ненависть, я осмелюсь произнести это слово, объединяют нас.

Медж не мог скрыть своего изумления.

— Я пришел сюда с надеждой, со страстным желанием встретить вас.

— Ах, вот как!

— Сэр! Вам и мне, извините, необходимо, чтобы Арктический мост перестал существовать.

Медж испуганно отодвинулся от незнакомца.

Что это? К чему подослали этого человека, чтобы окончательно погубить его? Кто это? Агент ФБР или ЦРУ?

— Кто вы? Что вам надо от меня?

— Я капитан Муцикава. Обстоятельства сложились так, что я был вынужден покинуть родину. Причиной тому — Арктический мост и люди, его создавшие. Вы видите, извините, что я прямодушен с вами. Я горю мщением! Помогите мне проникнуть в туннель, окажите это благодеяние — и туннеля не станет!

Мистер Медж вздрогнул. Погубить туннель? Это ужасно! Он никогда не думал об этом. Но как ловко можно было бы сыграть на бирже! Его обесцененные акции опять подскочили бы. Но пойти на преступление? Нет, никогда! Он честный человек.

Словно отвечая на мысли Меджа, Муцикава тихо сказал:

— Я не прошу вас принимать в этом участие, извините. Вы лишь поможете мне через свою дочь. Я должен в качестве ее слуги попасть на территорию Туннель-сити, а она… она, извините меня, как супруга Герберта Кандербля, всегда может пожелать проехать в Туннель-сити.

— Через мою дочь? — растерянно проговорил Медж, оглядываясь. — Но ведь она же развелась с Кандерблем…

— Где она теперь? — нахмурился Муцикава.

Медж смешался.

— Она… Она недавно устроилась блюстительницей приличий в одно из частных учебных заведений.

— Блюстительницей приличий… — протянул Муцикава.

— Как же быть? — потер переносицу мистер Медж.

Мимо в сопровождении Сэма Леви, бывшего служащего концерна Меджа, проходили Бильт и Хиллард. Ненависть колючим холодком пробежала по телу мистера Меджа. О, как бы он хотел с ними рассчитаться! Миллионы! Миллионы снова призраками вставали перед ним… Леви, жестикулируя рукой с толстыми пальцами, произносил свое неизменное «хоп». Он не желал замечать мистера Меджа.

— Хорошо, — быстро сказал Медж, — вы отправитесь в Туннель-сити в качестве слуги миссис Амелии. Ведь ей необходимо съездить в Туннель-сити за вещами. Но это будет лишь простым поручением для вас сопровождать мою дочь, которое я оплачу вам впоследствии. Я ничего не знаю, кроме этого.

Японец наклонил голову, чтобы скрыть усмешку:

— Не беспокойтесь, сэр. Остальное я беру на себя, извините. Для меня лишь важно проникнуть в Туннель-сити, куда теперь не допускают никого.

— О да, сэр… Вы так кстати напомнили мне о необходимости Амелии съездить за вещами.

— Когда я могу получить от вас записку к ней?

— Я напишу вам эту записку сейчас же. — Мистер Медж протянул руку к своему карману. Потом испуганно взглянул на неподвижное лицо Муцикавы. — Хотя нет, сэр, я не могу ничего писать. Завтра вы придете в мой старый коттедж: 132-я авеню, Флашинг. К завтраку… Мы всегда завтракаем вместе с дочерью. О'кэй!

— Нет, — решительно возразил Муцикава. — Извините, но эту записку я получу от вас сейчас.

— Но… — слабо запротестовал Медж.

Снова он увидел в толпе Бильта и Хилларда; они казались ему призраками его собственных миллионов.

— О'кэй, — тихо произнес он. — Я напишу… напишу вам эту записку, но только… никто не должен узнать мой почерк. Я не могу… не могу быть замешанным…

Мистер Медж вынул записную книжку и стал неловко писать левой рукой.

Муцикава наклонил голову. Медж не видел выражения его глаз.

«Муцикава… — вспомнил Медж. — Я слышал это имя. Ах да… Недавно в газетах… какое-то убийство молодой японки… дочери крупного психиатра. Ну что ж!.. Значит, этот может…» И он улыбнулся.

Часть третья. КАТАПУЛЬТА

Глава первая. ЧЕМОДАН МУЦИКАВЫ

Муцикава вышел из «Клуба суеверных» на Бродвее. Бесконечный поток автомобилей перегораживал улицу. Настроение у него было приподнятое. Решимость наполняла все его существо.

Сейчас он ненавидел Арктический мост и Андрея Корнева, как только может ненавидеть человек своего врага, отнявшего у него все, что он имел в жизни.

Он, Муцикава, считающий себя истинным японцем, должен скитаться в эмиграции, не может вернуться на родину по вине Корнева. Он стал преступником, убийцей…

Ненавистный профессор Усуда! Это он послал его в дьявольскую экспедицию американцев, чтобы избавить дочь от его претензий. И для этого он свел его с агентами судовладельцев. Оказывается, Усуда любовно защищал свою дочь, а Муцикава…

Медж, некогда всесильный Медж — сейчас только жалкое существо, способен лишь на то, чтобы дать Муцикаве записку к дочери, написанную левой рукой. Ну что ж, и этого довольно. Жизни больше не существует для Муцикавы. Нет О'Кими, нет чести, нет родины. Ну что ж, пусть придет смерть, но… Но прежде весь мир узнает Муцикаву! Проклятое сооружение и его ненавистный создатель пойдут на дно. Теперь им уже не восстановить свой проклятый мост!

Муцикава вздрогнул и очнулся. Пронзительный визг раздался над головой. Он услышал отчаянные ругательства и даже непрекращающиеся автомобильные гудки, запрещенные в городе.

Он стоял на мостовой. Перед ним, заняв почти всю улицу, остановился затормозивший в последнюю секунду автомобиль. Американец без шляпы, красный, с выпученными глазами, безобразно ругался:

— Эй вы, черт вам в оба слепых глаза! На кой дьявол носите вы очки, если лезете прямо под машину? Вы думаете, что мне жаль разбить вашу идиотскую голову? Как бы не так! Мне просто жаль разбить фары у машины!

Муцикава почему-то снял шляпу и смущенно вертел ее в руках.

— Извините, сэр, — пробормотал он.

— На кой черт мне ваши извинения! Я плюю на них! Я не возражал бы против того, чтобы хорошенько помять вас радиатором, если бы был уверен, что у такого бродяги найдутся родственники, которые смогут заплатить за помятый капот. Не люблю давить бездомных собак.

Муцикава вспыхнул. Ничем нельзя было его больше оскорбить, как упоминанием о его бездомности, Он стиснул зубы:

— Я думаю, извините, сэр, что… что американские законы покарали бы вас за преступление.

Американец расхохотался:

— Что? Американские законы? Да вы их, я вижу, не знаете. В Америке каждый оказавшийся на мостовой в неуказанном для пешеходов месте приравнивается к сумасшедшему. Поняли вы это? По нашим законам, парень, ваши родственники возместят мне все убытки, которые нанесет ваша разбитая голова моей машине.