Искатели неба. Дилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
Баронесса часто закивала, будто китайский болванчик. Но ничего не произнесла – ожидала продолжения.
– Я – граф Антуан Лионский, – сообщил Антуан. – Мой спутник – граф Печальных Островов… инкогнито.
Петера он даже не стал представлять, впрочем, старуха им и не заинтересовалась.
– Нас привела под ваш кров счастливая случайность, – продолжал тем временем Антуан. – Мой друг, вчера проезжая мимо вашего дома, увидел двух женщин, входивших в дверь. Ему показалось, что это его старые добрые знакомые, что, по слухам, отправились отдыхать в Аквиникум на воды. Поэтому мы и решили навестить вас…
– Кобеля, – сказала старуха презрительно. Антуан осекся. – Два кобеля, – едко процедила старуха, презрительно взмахивая рукой. – Убирайтесь! Здесь нет гулящих девиц!
Это добрый и святой дом! Здесь некому залезть под юбку! Вон!
Даже у Антуана, явно имевшего опыт обращения с выжившими из ума старухами, отнялся язык. А я невольно отступил на шаг – старуха замахала руками, будто ветряная мельница, норовя попасть по лицам. Ну не драться же с безумной баронессой?
– Баронесса…
Я вскинул голову – и увидел Хелен.
Летунья стояла на лестнице. Явно подглядывала тихонько, прежде чем решилась выйти. В длинном платье, наверняка из старухиных сундуков, она ничем не походила на аристократку, графиню, прославленную в балканских войнах Ночную Ведьму, капитана планёрных войск. Скорее приживалка при богатой сумасшедшей родственнице.
– А? – Старуха повернулась, не прекращая молотить по воздуху руками.
– Баронесса, – сказала Хелен, спускаясь. – Не волнуйтесь, баронесса. Это не кобеля.
– Не кобеля? – удивилась старуха.
– Нет. Вовсе нет. Это мой престарелый отец и мой уважаемый кузен, – не отрывая от меня взгляда, сообщила Хелен.
– Кузены тоже кобелями бывают! – выдала баронесса потрясающую по глубине истину. Но на нас посмотрела с меньшей враждебностью и руки опустила.
– Я не кобель! – быстро сказал я. Под бдительным взглядом я поневоле чувствовал себя виноватым – будто и впрямь явился в этот дом, чтобы снасильничать всех его обитательниц.
– Искупителя чтишь? – спросила старуха, с легкостью перескочив смутную тему моей натуры.
– Чту!
– Смотрите у меня, мальчики, – изрекла баронесса, развернулась – и рысцой двинулась обратно. Едва успевший отдышаться слуга, явно привыкший к подобным диалогам, скорчил тягостную физиономию и кинулся за ней.
Но я уже выкинул баронессу из головы. Я смотрел на Хелен.
Ох что-то с летуньей неладное!
Слишком усталое лицо. Слишком несчастные глаза.
Какая-то обреченность была в ней…
– Хелен? – спросил я растерянно.
Летунья остановилась перед нами. Посмотрела на Антуана, на Петера.
– Это друзья, – торопливо сказал я. – Антуан, Петер… Они в курсе!
– Понимаю, – сказала Хелен, помолчав. – Все-таки я рада тебя увидеть.
– Что случилось? – спросил я.
– Баронесса ничего не подозревает, – сказала Хелен. – Она давно уже живет в мире своего безумия. Меня считает то племянницей, то экономкой.
– Это видно… – ничего не понимая, сказал я. И тут же меня осенило.
Да ведь Хелен меня предателем считает!
Петера, наверное, агентом Стражи, Антуана – кем-то из начальства.
– Хелен, это друзья! – повторил я, как мог увереннее. – Я и вправду сбежал из Урбиса!
Летунья косо улыбнулась.
Ну да… разве бы я сам такому поверил? Что человек, брошенный в подземелья Урбиса, сумеет оттуда сбежать? Скорее уж сделку с Церковью заключил, в обмен на помилование кинулся своих товарищей ловить…
– Хелен! – резко сказал Антуан. – Ты помнишь, как в первый раз поднялась в воздух?
Летунья недоуменно уставилась на него.
– После полета ты подошла к старшим офицерам, – продолжил Антуан. – Раскрасневшаяся, с растрепанными волосами, будто летела без всякого планёра, подставляя ветру лицо… Тебя хвалили, ты кивала, ничего на самом-то деле не видя и не слыша. Зачем слова, эти движения воздуха, той, что сама была ветром? И только когда один из самых старых офицеров, случайно в общем-то оказавшийся в тот день на лётном поле, похлопал тебя по плечу, – ты улыбнулась. Это был не ободрительный жест отца, радующегося за дочь, и не ласка мужчины, коснувшегося красивой девушки. Ты стала равной, и тебе дали это понять. Ты стала не дочерью и не женщиной – ты стала для них другом. Частью ветра.
– Антуан… – сказала Хелен, меняясь в лице. – Одиннадцать проклятых, Антуан! Забудь я даже лицо, но манеру говорить… – Она перевела дыхание и совершенно искренне добавила: – Я была уверена, что вы уже давно умерли!
Антуан улыбнулся:
– Как ты считаешь, я стал бы прислуживать Страже… да кому угодно, и ловить летунью?
Хелен кивнула. И вдруг, развернувшись, кинулась к двери с криком:
– Луиза! Стой, Луиза! Все в порядке, стой!
Баронесса Швальц приходилась Арнольду двоюродной бабушкой. И так уж случилось, что выжившая из ума старуха Арнольда помнила и любила – то ли потому, что офицер не поддержал родственников, желавших упрятать ее в приют, то ли по какой другой причине.
У нее и укрылись Хелен, Луиза, Маркус и Арнольд, когда три дня назад добрались до Аквиникума.
За те две недели, как мы расстались, пережить им пришлось немало.
Из Неаполя их вывел Арнольд. Без лишних разговоров, без объяснений – офицер предпочитал действовать, а не говорить. В каком-то глухом рыбацком поселке они провели двое суток, выжидали, сбивая со следа погоню.
Конечно же, Хелен и Луиза все Арнольду рассказали.
Конечно же, он повел их дальше.
Конечно же, оказался проводником не хуже меня.
Что вор, что стражник – тут все оно едино, кто научился ловить, тот и укрыться сумеет.
Хелен рассказывала, временами прерываемая Луизой. Бывшая настоятельница хоть и смотрела на меня по-прежнему криво – ну не нравлюсь я ей, что тут поделать, никогда не нравился и понравиться не смогу, но замечания вставляла охотно. Те, что ее в лучшем свете представляли – как она за больным Маркусом будто родная мать ухаживала, как ловко встречному монаху наплела небылиц, со следа сбивая, и даже про то, что сама несколько раз еду готовила, – не забыла упомянуть.
Хелен стоически пережидала ее рассказы и продолжала.
Арнольд сразу предложил идти в Паннонию. Тут у него были родственники, отсюда легко было пробраться в Османскую империю, оттуда – в Иудею…
А Иудею Арнольд выбрал потому, что выяснил – со мной никто о ней не говорил. И Маркус тут же его поддержал.
– Мы были уверены, что ты все расскажешь, – произнесла Хелен, пряча глаза. – Понимаешь, Ильмар…
– Да что тут понимать, я все и рассказал, – ответил я. – Я не святой, чтобы под пытками осанну петь.
Неповоротливый дворецкий принес нам вино – оно было бы плохим, не проведи в погребе лет тридцать. А так, вполне даже ничего.
Мы сидели в той же самой зале для приемов, лишь сдвинули немного кресла да стерли углом портьеры пыль со стола, потому что поручать уборку слуге значило лишь зря терять время. Антуан пил мало, Хелен тоже едва касалась бокала – старинного, изысканного, но не слишком хорошо отмытого. Зато Луиза глотала вино словно воду, все больше и больше багровея и повышая голос. Зато и приходя в хорошее расположение духа.
– То, что вырваться тебе удалось, Ильмар, это явственный знак свыше! Значит, твоя служба Искупителю, вновь в наш мир пришедшему, еще не окончена. Никогда бы из Урбиса не смог выйти настоящий тать и душегуб, тебя вывела невидимая десница Господа…
Прикусил я язык, чтобы не сказать, что это моя десница твердым яблоком ребенка оглушила и тем самым меня спасла. А уж никак не длань Господня… Лучше промолчать, с дурной бабой спорить – все равно что плевать против ветра. Вот Хелен на Луизу смотрела с иронией… Антуан же вообще в раздумья погрузился. Он-то понимал, что вовсе не обязательно станет Маркус Искупителем…
– Где Маркус? – спросил я. – Маркус и Арнольд?
