Химеры далёкой Юкки - Тупицын Юрий Гаврилович (книги онлайн полностью бесплатно .txt) 📗
— Все будет хорошо. Извини, Клим, нет времени.
Выключив видеофон, хотя штурман ещё пытался что-то говорить, Лобов продиктовал на ленту записи свои наблюдения, выводы и догадки. Заканчивать пришлось скороговоркой. Туман уже заливал его ноги, нависая сверху пышным козырьком. Ещё мгновение, и он бесшумно рухнул вниз необъятной бестелесной массой. Мир исчез, осталось лишь румяное топлёное молоко, поглотившее все остальное. Теперь нужно набраться терпения и ждать. А разве есть на свете что-нибудь мучительнее чуткого, тревожного ожидания?
Глава 9
Барту ещё раз проверил аппаратуру, оглядел палату, вздохнул, вглядываясь в лицо спящего Майкла Дивина, и повернулся к Климу:
— Что ж, все готово. Можно приступать. Я отойду в сторону. Кто знает, как он воспримет моё присутствие, а на тебя у него явно положительная реакция.
— Вот ещё что, — добавил он озабоченно, — по данным энцефалографии самыми ясными у него будут периоды пробуждения и засыпания, когда в мозгу протекают неустановившиеся переходные процессы. Будь максимально активен в это время. Вопросник наготове?
— Да я все запомнил наизусть.
— И все-таки держи его наготове, — Барту несколько нервно улыбнулся. — Начнём?
— Начнём! — ободрил его Клим.
— Ввожу агипноты. Действие скажется секунд через тридцать. Следи за его веками. Как только они начнут подрагивать, приступай.
Клим склонился к изголовью штурмана «Метеора». Барту оказался прав, через полминуты Майкл шевельнул головой, веки его задрожали.
— Майкл, это я, Клим Ждан. Ты меня слышишь?
Дивин открыл глаза и наморщил брови, разглядывая склонившееся к нему лицо Клима.
— Клим? — недоуменно переспросил он.
— Клим. Забыл, как мы ночью, при луне спускались на лыжах с Эльбруса?
Что-то похожее на улыбку отразилось на лице Дивина.
— Где Балавадзе, Майкл? Балавадзе и Дина Зейт? — настойчиво повторил Клим.
Губы штурмана «Метеора» тревожно дрогнули.
— Вспомни, — негромко, но тоном приказа проговорил Клим, — Вано Балавадзе и Дина Зейт, где они?
Лицо Дивина напряглось, теперь нервно двигались не только губы, но и брови.
— Вано Балавадзе, — тихо повторил он, — он… он… там. Там!
Ужас исказил его лицо, глаза расширились, он дёрнулся, чтобы вскочить, но Клим придержал его за плечи. Глаза Дивина помутнели, наполнились слезами.
— Клим, — забормотал он, мотая головой, — ты ничего не знаешь. Это я убил Аллена! Я пошёл, а он схватил меня за руку. И я ударил! Он опять придёт! Он идёт, я слышу!
Клим с трудом удержал Майкла. Тот перестал кричать, судорожное, рваное дыхание стало выравниваться. Клим понял, что Барту включил гипнозатор, и со вздохом облегчения выпрямился.
— Клим! — вполголоса, отчаянно сказал Барту.
Ждан мельком взглянул на него и вспомнил, что наступил второй благоприятный момент. Но пережитое выбило из головы все заготовленные вопросы. Он вспомнил только совет Барту, что в случае, когда не знаешь, о чем говорить, нужно просто поддерживать контакт.
— Майкл! — затормошил он засыпающего Дивина. — Ты меня слышишь?
— Клим, — пробормотал Дивин и вдруг открыл глаза, — вы нашли плёнку?
— Какую плёнку?
Глаза стали страдальческими и тревожными, но сон неумолимо овладевал Дивиным, и веки его медленно опустились.
— Плёнка, — с трудом выговаривая слова, прошептал Дивин, — плёнка в пистолете.
— Майкл!
Но Дивин уже крепко спал.
— Надо разбудить его ещё раз!
Барту, протянув руку, выключил аппаратуру.
— Это можно сделать не раньше чем через час. — Он помолчал и со вздохом добавил: — Можно, но не надо. Это все равно, что вскрывать начавшую заживать рану.
— Да-а, — протянул Клим сочувственно, возбуждение у него проходило, — действительно, не надо. Тем более что мы и так узнали кое-что. Плёнка! Нужно сообщить обо всем Ивану.
— Разумеется, — рассудительно согласился Барту.
Проверив самочувствие Майкла, Барту задал необходимый комплекс лечения и поспешно прошёл в ходовую рубку. Клим сидел за рабочим навигационным столом, перед ним лежал частично разобранный лучевой пистолет. Заметив вошедшего Барту, он разжал кулак. На ладони лежала капсула величиной с полгорошины.
Клим бережно взял её двумя пальцами и положил на стол, подальше от деталей пистолета.
— Иван приказал готовить глайдер, — заученными движениями штурман принялся собирать пистолет. — Останешься пока за хозяина. Посмотришь и послушаешь запись. Если что-нибудь важное, сообщи мне и Ивану на борт унихода. Как только сообщу о вылете, буди Алексея. Он примет командование. — Клим внимательно взглянул на товарища, чуть улыбнулся. — Это приказ командира. Лобов обнаружил точку биоконтакта — озеро, а в озере, на самом берегу, какие-то полумёртвые юкантропы. Не нравится мне все это!
Штурман критически оглядел Барту, положил ему в знак прощания руку на плечо и покинул ходовую рубку.
Оставшись один, Барту прошёлся по рубке, постоял у командирского столика и, приняв деловой вид, отправился готовить аппаратуру воспроизведения.
Его ждало некоторое разочарование: это была не видеофония, а, как показал индикатор, просто звуковая запись.
Сначала шло уведомление о том, что запись представляет собой краткое изложение итогов первичного обследования планеты, что текст записи одобрен общим советом экспедиции и в защитных капсулах, как это и положено по инструкции параграф такой-то, передан на хранение каждому члену экипажа, оригинал хранится в командирском сейфе. Потом излагались сами итоги. Барту терпеливо и, если говорить честно, без особого интереса слушал метеорологическое, гидрологическое и геологическое описание планеты. Итоги носили предварительный характер и содержали массу количественного материала. Сообщение задиктовывал Ватан Рахимов. Энергичный чёткий голос, эмоционально окрашенный, несмотря на сухость текста, принадлежал человеку, которого уже не было в живых, человеку, изуродованное, искалеченное тело которого Барту обследовал несколько часов тому назад. Живой гибкий голос погибшего товарища вызывал тревожное чувство печали и раздумья. Эти мысли отвлекли Барту, он перестал внимательно слушать запись, хотя подсознательно продолжал следить за ней, но спохватился и насторожил уши, как только голос Ватана заговорил о вещах действительно интересных.
«…Парадоксальное отсутствие наследственного вещества в тканях компенсируется наличием геноцентра, который располагается либо в головном мозгу, либо в крестцовой области спинного мозга. Централизованное управление наследственностью осуществляется с помощью развитой геносистемы, которая совпадает с соответствующими каналами нервной системы, но не сливается с ней. Геносистема освободила клеточные формы от колоссального и ненужного балласта информации, а это обусловило, в свою очередь, возможность возникновения высокоспециализированных тканей с узким спектром функций, энергетическая экономичность которых примерно на порядок выше, чем у организмов с рассеянной наследственностью. Отсюда выдающиеся и по земным канонам невероятные физические качества некоторых видов животных Юкки. Геноцентральная структура даёт организму и целый ряд других преимуществ, важнейшим из которых является феноменальная способность регенерации. Это и понятно, клетка, лишённая своего огромного генопотенциала, превратилась из сложнейшего биохимического комбината в простую и вместе с тем чрезвычайно эффективную мастерскую. Произошло своеобразное обесценивание тканей организма; организм легко теряет ткани и столь же легко, в считанные часы, а иногда и минуты восстанавливает их. При этом болевые ощущения, что совершенно естественно, заметно притуплены, как по объёму, так и по пороговому значению. Выживаемость организмов уникальна: безусловно смертельными являются лишь поражения геноцентра и центральной нервной системы. Вопрос этот требует дальнейшей детальной разработки, однако уже теперь можно сказать с уверенностью, что повреждения внутренних органов не являются летальными, если сохраняется пятьдесят процентов нормально функционирующих тканей и более. Исключение составляет сердце, живучесть которого заметно ниже, однако и она по земным меркам является уникальной.
