Чародей звездолета «Агуди» - Никитин Юрий Александрович (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Подъезжая к Кремлю, я уже имел полную информацию от Сигуранцева и Карашахина. Во дворе с десяток автомашин, а когда я взбежал по ступенькам, навстречу вылетела испуганная Ксения, в широко распахнутых глазах ужас.
– Господин президент!.. Вы весь в крови!
– Не весь, – успокоил я. – Народ собирается?
– Уже все в зале!.. Ждут. Но вы уверены…
– Да, – ответил я бодро. – Да.
Она торопливо распахнула передо мной дверь, словно я та немощь, что сам уже и дверь не отворит. Я шагнул в зал, там человек двадцать, все повернулись, лица бледные, встревоженные.
Я сказал четко:
– Прошу садиться. Буду краток: сегодня ночью была совершена попытка государственного переворота. Кандидат в президенты Новодворский со своими сторонниками и при помощи штатовских коммандос пытался захватить мою загородную резиденцию. При штурме погибли Убийло и Босенко, они гостили у меня, я получил два легких ранения. Ладно, пусть три. Хотя точнее будет сказать, что это США поторопились посадить своего ставленника, так как Новодворский по всем прогнозам должен был и так сесть в президентское кресло через полгода. В сложившихся обстоятельствах я принимаю на себя всю полноту власти. Обстоятельства чрезвычайные!.. Да-да, оставаясь демократом, я тем не менее возлагаю на себя полномочия диктатора. Россия в опасности! Будут пересмотрены некоторые законы, но, не вдаваясь в подробности, скажу, что лейтмотивом наших действий должно быть: сначала думай о Родине, а потом о себе!
Слушают, превратившись в соляные столбы. Напротив меня сидел Агутин, он судорожно вздохнул, с явным трудом растянул замерзшие губы.
– Господин президент… нам вам честь отдавать… гм… как генералиссимусу?
Я ответил ровным голосом:
– В нашем кабинете ничего не изменится, ведь вы это хотели услышать? Я бы не хотел никаких перемен. Но в стране многое придется почистить, перетряхнуть, заставить работать. Не заново, а вообще работать.
Окунев поерзал, сказал деловым голосом, будто бы и не слышал про диктаторские эполеты на моих плечах:
– Основной штатовский десант высадится через два-три дня. Насколько я понял по весьма расплывчатому докладу Громова, наша армия все еще не готова. Да, я не сомневаюсь, что некоторые части окажут героическое сопротивление. Но в то же время знаем, что немало таких, что с радостью бросят автоматы и бросятся к юсовским солдатам выпрашивать жвачку. Найдутся офицеры… даже среди высшего звена, что будут срывать с себя погоны и менять у юсовцев на сникерсы. Лозунг: «Главное – уцелеть!», позорный для мужчин вообще и недопустимый в армии, стараниями демократов закрепился у наших человеков с винтовками. Так что на армию… всю армию!.. рассчитывать не приходится. В то время как у юсовцев весьма высокий боевой дух. Они уверены, что пройдут Россию под барабанный бой и бросание в воздух чепчиков, а Москву захватят, не потеряв ни человека.
Громов пробормотал:
– Протрезвеют, когда начнут прибывать свинцовые гробы…
– Нет, – возразил Сигуранцев, – цена слишком велика, чтобы не пожертвовать парой тысяч простых солдат и офицеров. Пожертвовали же двумя башнями в Нью-Йорке? Зато всю Россию наконец-то подомнут. Для этой исторической миссии кем угодно пожертвуют! Зато Россия – основной и вообще единственный соперник! – исчезнет с мировой карты. Превратится в территорию для заселения, которую будут раздавать кусками юсовцы. Это, знаете ли, цель!
Агутин ожил, быстро зыркнул из стороны в сторону, сказал, на глазах смелея:
– Дмитрий Дмитриевич, вы хоть и диктатор, но я призываю вас к реалистичности политика. В данной ситуации, господин Сигуранцев прав, любое сопротивление – бессмыслица. Мы смогли каким-то чудом и удачным стечением обстоятельств разгромить десант американских элитных войск. Честь нам и слава. Но мы не можем выстоять против всей мощи Америки! А мы понимаем, и вы тоже понимаете, что сейчас США обрушатся всеми военно-воздушными силами, морскими, пехотными, танковыми. Что я предлагаю? Призвать армию оставаться в своих казармах. В смысле, когда начнется высадка.
Я молчал, переваривая сказанное, стараясь оценить ситуацию. Агутин и Окунев, ярые сторонники Новодворского, но говорят без подвоха, в самом деле мы не в состоянии бороться со Штатами. Пока мы строили коммунизм для всех, они усиленно вредили и втихую ударными темпами строили военную мощь. И сейчас Штаты прямо и откровенно строят Американскую Империю, захватывают стратегические источники нефти, удушают противников. А кого удушить не удается, тех можно крылатыми ракетами.
Через три-четыре дня над Москвой и всеми крупными скоплениями войск вспыхнет мощнейший электромагнитный купол. Моментально выйдет из строя любая электроника, все компьютеры и серверы, мобильники, телефония, даже наручные часы остановятся, если только не заводятся вручную. Тут же на все скопления войск, не говоря уже о ракетных установках и ПВО, обрушатся крылатые ракеты, а также «умные» бомбы, что сами находят цели. По Москве и подмосковным гарнизонам будет выпущено около семидесяти тысяч крылатых ракет, на всю остальную Россию – не более пятидесяти тысяч, так как считается, что все делается в Москве, а остальная Россия лишь покорно хавает и сопит в тряпочку.
С тысячи транспортных самолетов посыплются сто тысяч вооруженных по самому последнему писку военной техники суперспецназовцев, они же коммандос, они же зеленые береты, а также – морские котики, серые тени, алые погоны и все такое суперкрутое и обученное убивать все, что шевелится. С воздуха будут сбрасывать даже танки.
А то, что это произойдет через три-четыре дня, видно по тому, что по всей России разом поднялась пятая колонна, и взахлеб с утра до поздней ночи и снова до утра пошли славословия в адрес несокрушимого американского народа, что вот прямо сам несет нам пряники в дом, только раскрывай рот, а то…
Вот именно, «а то». В рай, оказывается, загоняют и штыками.
– Сопротивление бесполезно, – сказал Окунев настойчиво, очень настойчиво. – У нас не в том состоянии армия, чтобы сражаться со всей мощью заокеанской державы. А воевать в таком положении – это дикость, дикость!.. Мы же не чеченцы какие-нибудь?.. Мы должны сложить оружие и принять условия победителя. Этим сохраним жизни наших солдат, за которых отвечаем.
Каганов хмыкнул:
– И снова США победят без единого выстрела!..
– Это будет победа, – согласился Агутин, – победа всех побед… Чтоб Россию вот так положить на обе лопатки? Или поставить ее в позу пьющего оленя?.. Нет-нет, дорогой Николай Степанович, я поддерживаю ваше предложение сложить оружие. Просто у меня любви к Америке не возникает, ну не возникает от этого жеста!
Каганов спросил в лоб:
– И вы голосуете за то, чтобы впустить экспедиционный корпус без сопротивления?
– Да, – ответил Агутин нехотя. – Плетью обуха не перешибешь.
Наступило тяжелое молчание, все смотрят на меня, я все еще не сказал слова, сижу в повязках, как ни старались их сделать минимальными, но все же вид пренелепый. Даже Громов, Сигуранцев, Карашахин, Шандырин – старые соратники, сейчас они смотрят с неуверенностью. Хоть я и объявил себя диктатором, хоть до этого и велел раздавить кобызские села танковыми соединениями, но разве не проделывает со своими противниками то же самая демократичнейшая страна в мире – Америка? Так что мои действия хоть и шокирующие, но вполне укладываются в новое отношение к миру, к народам, к событиям… Но в то же время чувствуют, что я, демократ до мозга костей, все же в чем-то изменился, изменился… Может быть, даже больше, чем изменилась когда-то свободолюбивая Америка.
Я похлопал ладонью по столу, звук сухой, будто я стучу поленом, во всем теле нет и намека на усталость. Там что-то горит, сгорает без остатка, а я буду держаться, пока не выгорят последние капли бензина.
– Я учту ваше мнение, – ответил я ровным голосом. – Учту.
Тишина, поскрипывание стульев, наконец Агутин робко поинтересовался:
– Простите, Дмитрий Дмитриевич… но что решите вы?
