Шато д'Иф и другие повести (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Берк смущенно рассмеялся: «Нет, что вы, госпожа Макриди! Я не пьян и веду себя смирно».
Госпожа Макриди фыркнула: «Вам следовало бы оставить какое-нибудь сообщение или записку, господин Берк. Из вашего управления звонили уже несколько раз, и сюда приходили какие-то люди, спрашивали про вас: надо полагать, из полиции».
Берк объяснил, что обстоятельства, от него не зависящие, не позволили ему вернуться вовремя, но госпожа Макриди пропустила его слова мимо ушей. Теперь ее чрезвычайно беспокоили беспечность и безответственность жильца; она никогда не подумала бы, что господин Берк мог вести себя, как... как мужлан, в самом деле! «Мисс Хэйвен тоже звонила — почти каждый день. Ее ужасно беспокоило ваше отсутствие. Я обещала дать ей знать, как только вы вернетесь».
Сжимая зубы, Берк тихо застонал. Маргарет нельзя было вовлекать во всю эту историю — немыслимо! Он схватился за голову, пригладил растрепанные волосы; госпожа Макриди наблюдала за ним с подозрением и неодобрением.
«Вам нехорошо, господин Берк?» — спросила она, движимая на сочувствием, а многолетней автоматической привычкой проявлять сострадание, благодаря которой госпожа Макриди становилась неутомимой и безжалостной преследовательницей каждого, кто позволял себе жестоко обращаться с животным.
«Нет, госпожа Макриди, я в полном порядке. Пожалуйста, не звоните мисс Хэйвен».
Госпожа Макриди отказалась брать на себя такое обязательство: «Спокойной ночи, господин Берк!» Она чопорно промаршировала вниз по ступеням, взволнованная и возмущенная поведением господина Берка. Она всегда считала его таким приятным и порядочным человеком! Спустившись к себе, она тут же подошла к телефону и, выполняя обещание, позвонила Маргарет Хэйвен.
Берк приготовил себе коктейль и выпил его без всякого удовольствия, после чего принял горячий душ, осторожно побрился и, чувствуя себя слишком уставшим и жалким, чтобы беспокоиться о своих проблемах, забрался в постель и заснул.
Вскоре после рассвета он проснулся и лежал, прислушиваясь к утренним звукам — к жужжанию шин редких еще в это время дня автомобилей, к далекому звону будильника, тут же прихлопнутого чьей-то рукой, к чириканью воробьев. Всё вокруг было настолько нормально, что предстоящая война с нопалами казалась абсурдной, фантастической. Тем не менее, нопалы существовали. Он мог видеть в окно, как они проплывали мимо вместе с прохладным утренним ветерком, подобные гигантским комарам с выпученными глазищами. Какими бы фантастическими ни были нопалы, они стали частью действительности. По словам Пттду-Апиптикса, Берк мог рассчитывать не больше чем на две недели свободного существования. По истечении этого срока тот или иной нопал преодолел бы любое остаточное сопротивление, и Берк снова превратился бы в читумиха... Берк содрогнулся, приподнялся и сел на краю кровати. Ему надлежало стать таким же бесчувственным и жестоким, как ксаксаны; он готов был сделать что угодно, лишь бы не заразиться опять; он не пожалеет никого, даже... Прозвучал дверной звонок. Прихрамывая, Берк подбежал к двери и слегка приоткрыл ее — его страшила неизбежность того, что он ожидал увидеть.
Лицом к лицу к нему стояла Маргарет Хэйвен. Берк не мог оторвать глаз от нопала, прилипшего к ее голове. «Пол! — хрипловато спросила она. — Что с тобой? Где ты был?»
Берк взял ее за руку и потянул за собой в квартиру. Он почувствовал, как ее пальцы напряглись, стали жесткими — у него словно чугунная гиря опустилась на сердце. «Завари кофе, — в отчаянии сказал он. — Я пойду оденусь».
Из спальни он услышал, как она громко заметила: «Ты выглядишь так, словно очнулся после запоя».
«Ничего подобного! — отозвался он. — Но мне пришлось пережить... скажем так, достопримечательные приключения».
Он присоединился к ней через несколько минут. Маргарет, высокая и длинноногая, отличалась очаровательной юношеской порывистостью движений. В толпе Маргарет не выделялась, но, глядя на нее теперь, Берк подумал, что никогда не видел никого привлекательнее. У нее были темные непослушные волосы, широкий рот с кельтскими приподнятыми уголками рта, нос ее чуть кривился после дорожной аварии, в которую она попала в детстве — но в целом и в общем у нее было поразительно живое и выразительное лицо: на нем любая эмоция отражалась, как солнечный свет в чистом зеркале. Ей было двадцать четыре года, она работала в каком-то малоизвестном отделе министерства внутренних дел. Берк знал, что она лишена всякого притворства и задних мыслей, как невинный котенок.
Маргарет наблюдала за ним, недоуменно нахмурившись. Берк понял, что она ожидает какого-то объяснения его длительного отсутствия, но никак не мог придумать правдоподобную ложь. При всей ее непосредственности Маргарет мгновенно угадывала притворство в других. Поэтому Берк стоял посреди гостиной, прихлебывая кофе и стараясь не встречаться с Маргарет глазами.
Наконец, набравшись храбрости, он сказал: «Меня не было почти целый месяц, но я не могу тебе сказать, чтó со мной случилось».
«Не можешь или не хочешь?»
«И то, и другое. Есть вещи, которые я вынужден хранить в тайне».
«Правительственные дела?»
«Нет».
«Если нет — у тебя какие-нибудь неприятности?»
«О да, неприятности! Но не те, о которых ты думаешь».
«Я не думала ни о каких конкретных неприятностях».
Берк раздраженно бросился в кресло: «Я не изменял тебе с другой женщиной и не занимался контрабандой наркотиков».
Маргарет пожала плечами и села на диван напротив, изучая его ясным, трезвым взглядом: «Ты изменился. Я не совсем понимаю, как и в чем — или почему — но ты изменился».
«Да. Я изменился».
Они сидели и молча пили кофе. Через некоторое время Маргарет спросила: «Что ты намерен делать?»
«Я не вернусь на работу, — ответил Берк. — Сегодня же подам заявление об увольнении — если меня еще не уволили... В связи с чем мне приходит в голову...» Он внезапно замолчал. Он хотел было уже сказать, что в багажнике его автомобиля лежат сто килограммов золота, стоимостью примерно сто тысяч долларов — Берк надеялся, что золото еще никто не похитил.
«Хотела бы я знать, что с тобой стряслось», — заметила Маргарет. Она говорила спокойно, но ее пальцы дрожали — Берк знал, что она вот-вот расплачется. Ее нопал безмятежно наблюдал за происходящим, не выказывая никаких признаков возбуждения; только его щетина медленно пульсировала. «Почему-то всё сразу изменилось, — продолжала Маргарет, — и я не знаю, почему. Я в замешательстве».
Берк глубоко вздохнул. Схватившись за ручки кресла, он встал и подошел к ней. Их глаза встретились: «Ты хочешь знать, почему я не могу тебе рассказать, где я был?»
«Хочу».
«Потому что ты мне не поверишь, — медленно произнес он. — Ты подумаешь, что я спятил, и вызовешь санитаров из сумасшедшего дома. А я не хочу кончить свои дни в психушке».
Маргарет отреагировала не сразу. Она посмотрела в сторону, и Берк угадал по выражению ее лица, что ее действительно испугала мысль о возможном сумасшествии Берка. Каким-то парадоксальным образом эта мысль обнадежила ее: Пол Берк перестал быть загадочным, скрытным, угрюмым, противным. Она снова взглянула на него с надеждой.
«Как ты себя чувствуешь?» — робко спросила она.
Берк взял ее за руку: «Я прекрасно себя чувствую и в своем уме. Мне поручили новую работу. Это невероятно важное задание — и мы больше не сможем встречаться».
Она вырвала руку у него из пальцев. В ее глазах сверкнуло неприкрытое отвращение, подобное ненависти, горевшей в глазах-полушариях ее нопала. «Хорошо! — глухо сказала она. — Очень рада, что ты так считаешь — потому что я тоже так считаю».
Она встала, повернулась и выбежала из квартиры.
Берк задумчиво допил кофе, подошел к телефону и позвонил Тарберту. Ему сообщили, что доктор Ральф Тарберт уже уехал в вашингтонское управление.
Берк налил себе еще чашку кофе и через полчаса позвонил в рабочий кабинет Тарберта.
Через десять секунд после того, как он назвал себя секретарше, в трубке прозвучал голос Тарберта: «Где тебя черти носили?»
