Контакт - Саган Карл (книга регистрации .TXT) 📗
Обратно ее везли на аккуратном реактивном самолетике Объединенного авиатранспортного управления и даже согласились остановиться в Джейнсвилле. Мать Элли была в своем старом стеганом халате. Кто-то слегка подрумянил ей щеки. Элли прижалась щекой к подушке возле головы матери. Способность говорить медленно возвращалась, и она даже сумела чуть заметно погладить Элли по голове правой рукой.
— Мам, я кое-что должна тебе сказать. Это очень неожиданная вещь. Попытайся быть спокойной. Я не хочу волновать тебя. Мам… я видела папу. Видела . И он говорил, что любит тебя.
— Да, — старуха медленно кивнула, — был здесь вчера.
Джон Стогтон вчера навещал ее, Элли знала об этом. И он настоял на том, чтобы Элли отправилась в приют одна… Он сослался на занятость, но нельзя было исключить, что Стогтон просто не хотел мешать ей. И тем не менее с некоторым раздражением Элли проговорила:
— Да нет же. Я говорю о папе .
— Скажи ему, — с трудом выявила старуха. — Скажи ему. Платье с шифоном. Хватит прибирать… пусть едет домой из магазина.
Там, в ее вселенной, отец Элли до сих пор торговал скобяным товаром. Впрочем, и сама Элли так считала.
Проволочная ограда широкой дугой тянулась от горизонта до горизонта, мешая расти невысоким кустам. Элли была рада вернуться, заняться новым, конечно, куда менее важным делом.
Джека Хибберта назначили исполняющим обязанности директора, и она почувствовала облегчение, освободившись от административных забот. Теперь, когда после прекращения сигнала с Веги освободилась бездна времени для наблюдений, в целой дюжине полузадохшихся отраслей радиоастрономии ощущался заметный прогресс. Ее сотрудники ни в коей мере не разделяли мнения Китца. Послание не могло быть подделкой. Она гадала, что Валериан и дер Хиир говорят ее друзьям и коллегам о Послании и Машине.
Элли сомневалась, чтобы Китц осмелился высказать хоть слово из своих предположений где-нибудь за пределами пока еще собственного кабинета в Пентагоне. Однажды она была там. Охранник во флотском мундире с кожаной кобурой на поясе, сложив руки за спиной, перегораживал вход, вероятно, чтобы какой-нибудь случайный гость этого лабиринта не поддался внезапному иррациональному порыву.
Вилли сам перегнал «Тандерберд» из Вайоминга, так что машина ждала ее. Соглашение предусматривало, чтобы все ее разъезды ограничивались территорией обсерватории, представлявшей достаточный простор для подобного рода увеселений. Теперь не будет ни поездок в Западный Техас, ни кроликов, выстроившихся вдоль дороги; больше не удастся ей заехать в горы, чтобы глянуть на южную звезду. Вообще-то она жалела только об этом. Впрочем, зимой все равно нечего было надеяться на внимание кроликов.
Сперва обсерваторию осаждало целое подразделение журналистов: они надеялись либо докричаться до нее, либо снять ее через телеобъектив. Но она намеренно держалась в уединении. Новые сотрудники, отвечавшие за контакты с прессой, орудовали эффективно и не проявляли ни малейшего сострадания к журналистам. В конце концов так приказала президент.
Шли недели и месяцы, полк репортеров сократился до батальона, потом до роты, наконец, до взвода. Оставались только самые настырные: из «Уорлд холограм» и других скандальных еженедельников, хилиастических газет, еще — одинокий представитель некоего издания, именовавшегося «Наука и Бог». Никто не знал, какая секта заправляла им, сам же репортер ничего не рассказывал об этом.
Но газеты повествовали о двенадцати годах упорной работы, о ее недолгой кульминации — дешифровке Послания и последующем сооружении Машины, не сработавшей вопреки ожиданиям всего мира, и намекали, что доктор Эрроуэй испытывает разочарование, даже некоторую депрессию.
Впрочем, во многих передовицах приветствовали эту паузу. Быстрота, с которой обрушилось на человечество новое открытие, обусловила необходимость в его философском и религиозном осмыслении, требовала времени на пересмотр понятий и переоценку ценностей. Быть может, Земля просто не готова еще для контактов с чуждыми цивилизациями. Социологи и кое-кто из педагогов утверждали, что сам факт существования превосходящего нас внеземного разума потребует умственных усилий нескольких поколений. Они заявляли, что человеческому самолюбию нанесен смертельный удар. Через несколько десятилетий мы уже будем иметь представление о действии принципов, заложенных в основу Машины. И мы обнаружим нашу ошибку и будем хохотать при виде элементарных просчетов, не позволивших ей сработать во время первого запуска в 1999 году.
Иные из религиозных комментаторов уверяли, что отказом Машины Бог покарал род человеческий за вечную его гордыню. В передававшемся на всю страну обращении Билли Джо Ренкин предположил, что сообщение было нам послано прямо из части Ада, именуемой Вега, — и он всегда допускал возможность этого. Послание и Машина, говорил он, не что иное, как современная Вавилонская башня. И опять люди в глупости своей тщетно пытались достичь престола Господня. Тысячелетия назад существовал город, где царили разврат и богохульство, — и Господь наказал его и уничтожил. Этот город попытались возродить в наше время. Но верные слову Господню вновь исполнили Его волю. Тогда через Послание и Машину зло снова попыталось одолеть праведных и боящихся Бога. И вновь эта демоническая деятельность была остановлена — в Вайоминге по воле Божьей случилась диверсия, а в безбожной России Провидение Божье «смутило разум коммунистов-ученых».
Но, несмотря на очевидные проявления воли Господней, продолжал Ренкин, люди в третий раз попытались построить Машину. И Бог не препятствовал им. Но мягкой и нежной заботой о роде человеческом отразил демонические нападки и еще раз продемонстрировал милость свою и заботу о грешных и блудных и, по правде говоря, вовсе не достойных детях своих на Земле. Пришло время осознать нашу греховность, нашу порочную суть и к новому тысячелетию, истинному тысячелетию, что начнется 1 января 2001 года, вновь отдать себя и нашу планету в руки Всевышнего.
