Боги войны - Клейн Жерар (читаем книги онлайн TXT) 📗
Внезапно Корсон увидел, что второй гипрон – гипрон незнакомца – опасно приблизился к ним. Он предостерегающе крикнул, Антонелла повторила его крик. Незнакомец наклонился и замотал на руку гриву их гипрона. Вселенная изменила цвет и форму, а все знакомые очертания исчезли.
14
Пространство вокруг них озарили разноцветные огни. Звезды исчезли, а вместе с ними – и планета. Тело гипрона казалось кроваво-красным. Атаковавшие их огни били со всех сторон, рассыпая искры, но пространство, в котором они пульсировали, не имело глубины, и Корсон не мог бы сказать, плясали они в нескольких миллиметрах от его лица или на расстоянии в несколько световых лет.
Это была картина настоящей Вселенной или, во всяком случае, ее обратной стороны. Гипроны двигались во времени с огромной скоростью, в этом Корсон был уверен, и это искажало перспективу. Человек привык к статичному образу мира. Он не замечает движения звезд. Силы, которые зажгли их и поддерживали их пламя, действовали слишком медленно, чтобы обычный человек мог их заметить. Большая часть важных событий, происходивших во Вселенной, не касалась его, он ничего о них не знал. Человек воспринимал только узкий диапазон излучений, заполняющих космос. Он был уверен, что мир состоит из вакуума, что звезды состоят из разреженного газа, концентрирующегося в определенных местах Галактики.
Но в действительности Вселенная была заполнена до краев. Не было точки в космосе, не связанной с определенным моментом времени, частицей, излучением или любым другим проявлением первичной энергии. В некотором смысле Вселенная была сплошным материальным телом, и сторонний наблюдатель не нашел бы способа воткнуть в нее даже булавку. А поскольку гипроны перемещались во времени с огромной скоростью, кавалеристам казалось, что Вселенная по своей консистенции напоминает тесто. Если бы они достигли абсолютной скорости, подумал Корсон, если бы одновременно оказались в начале и в самом конце Вселенной, их бы просто размазало по ней.
При той скорости, с которой они мчались по небу, световое излучение было невозможно увидеть. Но голубые лучи, пульсирующие в темноте, могли быть электромагнитными волнами длиной во много световых лет, а пурпурное излучение – соответствовать изменению гравитационного поля звезд или целых галактик. Они галопировали во времени, и так же как кавалерист на полной скорости не замечает камней на дороге, а только самые важные знаки, расположенные рядом с ней, точно так же только основные события в жизни Вселенной оказывали воздействие на их чувства.
Корсон понял, что ошибался, думая, что Веран располагал крейсером. И он, и его люди бежали с поля битвы при Эргистале на своих скакунах. Корсон и Антонелла увидели Верана в тот момент, когда он со своими людьми прибыл на Урию с Эргистала, который мог находиться хоть на другом конце Вселенной.
Танец разноцветных огней замедлился – они тормозили. Светящееся пространство вокруг них распадалось на их глазах на тысячи пятен, которые становились все меньше по мере того, как их пожирала пустота. Вскоре их вновь окружали только светящиеся точки – звезды. Осталось только одно пятно, сохранившее два измерения, – золотой диск солнца. Когда небосвод перестал кружиться вокруг них, они оказались над шаром, полностью покрытым тучами. Планета.
Только теперь Корсон заметил, что второй гипрон исчез. Они ушли от погони, но потеряли своего проводника и оказались над неизвестной планетой, привязанные к животному, которым не умели управлять.
15
Отдышавшись, Антонелла спросила:
– Урия?
– Нет, – ответил Корсон. – Эта планета находится дальше от своего солнца. И созвездия другие. Мы путешествовали и в пространстве.
Они нырнули в тучи. Гипрон опускался медленно, но уверенно.
Они пробили тучи, как пробивают потолок, и увидели огромную равнину, поросшую травой. Ее пересекала дорога, покрытая голубым блестящим материалом, она начиналась за горизонтом и вела к гигантскому зданию, расположенному в нескольких сотнях метров впереди, параллелепипеду из камня и бетона, чья вершина терялась во мраке. Никаких окон. Корсон прикинул, что самая узкая часть фасада имела в ширину не менее километра. «Дом» был гол, гладок и сер.
Гипрон опустился на землю. Корсон расстегнул пояс, обошел животное и помог спуститься Антонелле. Гипрон с удовольствием принялся косить траву жгутиками своей гривы и смачно ее пожирать.
Трава была ровной, как на газоне, а равнина настолько совершенной, что показалась Корсону искусственной.
– Ты видела уже это место? – спросил Корсон.
Антонелла покачала головой.
– Тебе что-нибудь говорит этот стиль? – настаивал Корсон. – Эта равнина, трава, здание?
Поскольку она не ответила, он спросил:
– Что случится? Сейчас?
– Мы подойдем к этому зданию, войдем в него и до этого момента никого не встретим. Что будет потом, не знаю.
– Опасности нет?
– Ничего, что я могла бы предвидеть.
Он внимательно посмотрел на нее:
– Антонелла, что ты думаешь о нашем положении?
– Я с тобой, «и этого мне пока хватает.
– Ну хорошо, пойдем, – сказал он, пожав плечами.
Он двинулся к зданию большими шагами, и ей пришлось почти бежать, чтобы поспеть за ним. Заметив это, он сбавил темп. Пока что Антонелла была единственным его союзником во всей Вселенной – именно поэтому ее присутствие так нервировало его.
Дорога кончилась перед герметически закрытой огромной дверью. Когда Корсон прикоснулся к ней, она бесшумно поднялась вверх. Корсон прислушался, но все было тихо.
– Когда мы войдем, дверь за нами закроется?
Антонелла закрыла глаза.
– Да. Однако внутри нам ничто не грозит. По крайней мере, в первые минуты.
Они переступили порог, и дверь начала опускаться. Корсон рванулся к выходу. Дверь замерла и поднялась вверх. Обычный фотоэлемент. Корсон вздохнул с облегчением. У него не было желания осматривать здание, о котором он знал так мало, но нельзя же было вечно стоять на одном месте! Рано или поздно они проголодаются, да и солнце уже клонилось к закату. Неизвестно, что могло с ними случиться ночью, а потому необходимо было как можно скорее найти убежище. Им следовало действовать по старому солдатскому правилу: не стоять на месте, а попытаться застать противника врасплох.
Когда их глаза привыкли к полумраку, они увидели овальные контейнеры, стоящие по обе стороны дороги, уходящей в глубину здания, их ряды исчезали в голубоватой дымке.
В ближайшем контейнере находилось десять нагих женских тел, погруженных в фиолетовый газ, который не рассеивался, хотя, казалось, его ничто не удерживало. Женщины казались мертвыми. Все они были очень красивы, и по виду им можно было дать от восемнадцати до двадцати пяти лет. Они казались чем-то похожи друг на друга. Корсон глубоко вздохнул и попробовал подсчитать: если в каждом контейнере было по десять женщин, тогда только в тех из них, которые он видел, могло находиться около миллиона тел.
Антонелла тихо спросила:
– Они мертвы?
Корсон протянул руку и осторожно погрузил ее в туман, который, похоже, выполнял роль антисептика. Рука, которую он нащупал, была теплой и мягкой, температура ее была не ниже двадцати градусов. Можно было сказать, что в некотором смысле женщина жива. Он осторожно взял ее за запястье. Пульс не прослушивался, но сердце, кажется, билось. Правда, очень медленно.
– Нет, – сказал Корсон, – они не совсем мертвы.
Слабый ритмичный свет танцевал над ступнями спящих, как семицветная радуга. Корсон задумался, и ему показалось, что он понял значение этого ритма. Это напоминало энцефалоскоп, хотя он его никогда и не видел. Две первые цветные полосы были неподвижны.
– Они в коме, – прошептал он. – Тело живет, но мозг спит.
Он видел уничтоженные города и опустошенные планеты, пылающие флотилии и людей, гибнущих тысячами и даже миллионами, но никогда не встречал ничего похожего на этот мавзолей. Может, какой-то народ весь, целиком, выбрал себе такой конец? Может, газон перед зданием был кладбищенским газоном? Имело ли смысл поддерживать жизнь этих людей, если они обречены на растительное прозябание? Сколько времени это могло продолжаться? Непрерывность процесса, конечно, обеспечивалась автоматически, о чем свидетельствовали тонкие, как волос, проводки, уходящие под кожу.
