Ом Свасти (СИ) - Дай Андрей (читать полную версию книги txt) 📗
Я подсвечивал фотонным фонариком, а Ронич тщательно сфотографировал факсимиле.
Мы вернулись в нашу комнату, даже не потрудившись как-то скрыть следы взлома. Предстояло самое трудное из намеченных на этот вечер предприятий, и мы пришли к себе сменить кассету в фотоаппарате.
Еще в конце дня я попросил одного покладистого, к тому же испытывающего некоторые финансовые затруднения, парня присмотреть за комнатой нового друга командира. Парень оказался добросовестным, а после того, как из моего кармана в его переместилась стокредитовая купюра, стал обладать еще и удивительно плохой памятью.
Наблюдатель сообщил, что примерно минут за десять до нашего появления в комнате активного педика перестали звенеть бокалами, прошуршали одеждой и погасили свет. Это значило, что мы пришли как раз вовремя.
Пока Ронич возился с замком, я успел хорошенько приложиться к бутылке. Потом, занялся подготовкой фонаря, а Арт бутылкой. И, наконец, мы были готовы. Я поднял лампу, Ронич приготовил камеру и поднял ногу.
– В задницу, – скомандовал я. Ронич, что есть силы пинанул дверь, и мы ввалились в комнату. А там любовники пребывали на грани самого сладостного, по их мнению, момента.
– Не отвлекайтесь, – посоветовал я, глядя на их вытаращенные от страха глаза и в тоже время старательно высвечивая приятелю самые пикантные моменты.
Через пару минут мы, весело гогоча, мчались в городок к знакомому Арта. Знакомый пообещал нарисовать почти настоящий рапорт «задницы» к вышестоящему начальству. Этим документом начальник – педик униженно просил досрочно присвоить отличникам школы, героям Бертрану Кастру и Артемию Роничу офицерские звания. Пленка, которую мы засняли в комнате «голубых» должна была гарантировать, что командир от состряпанного рапорта не откажется.
Пока горбатый специалист по подделкам документов и неожиданно оказавшийся осведомленным в этом многотрудном деле Ронич готовили инструменты, я сел к компьютеру и составил еще один рапорт. На этот раз от себя лично.
Дело в том, что я решил стать командос. Во-первых, размышлял я, спецслужба, которой подчиняются полки особого назначения – это государство в государстве. И вставая в их ряды, я оптимально защищался от происков этого самого государства. С другой стороны, в случае если покушавшихся на меня киллеров подослали банкиры, вся машина государства прикрыла бы от следующих покушений. И еще я, не особо сомневаясь, отметил знаком плюс свое офицерское звание в совокупности с крупным капиталом. Мне казалось, что обладание этим комплексом обеспечивает прямую дорогу в высшие круги, а значит можно было забыть о страхе новой командировки на фронт.
Это плюсы. А минус заключался в том, что служба командос опасна и трудна. Даже не смотря на все деньги, меня могли послать на опасное задание...
Впрочем, посчитал я, всегда больше нравилось самому бить из-за угла, чем быть чьей-то жертвой.
Текст рапорта я придумал давно, и поэтому его распечатка не отняла много времени. Горбун, не пожелавший представиться, с Артом только-только успели приготовить негатив снимка факсимиле и закрепляли его на установленном под прозрачным столом фонаре. Когда все было готово, и фонарь зажгли, а на стол положили лист бумаги, там проступил четкий образец подписи шефа училища. Горбуну лишь оставалось обвести чернилами выступивший образец. Точно так же на пластик перевели и личный код командира. А потом на уже подписанную бумагу впечатали придуманный нами рапорт.
Я запечатал оба документа в конверты и, вернувшись в административное здание, добавил к почте приготовленной к отправке. Потом мы отправились спать. Дело было сделано.
– Куда вы хотите деть пленку? – нервно спросил поджидающий нас в нашей же комнате курсант-педик.
– Убирайся отсюда, – выразительно постукивая кулаком о ладонь, заявил Арт.
– Ты все провонял здесь своими погаными духами, – брезгливо поморщился я. – Пшел вон, гомик!
– Шеф хочет знать, куда вы собираетесь деть пленку, – взвизгнул голубой.
– Передай «заднице», что мы готовы подарить ему эту пленку на память...
– После того, как станем офицерами и свалим отсюда, – уточнил я. – И пошел вон!
Нам пришлось с полчаса проветривать нашу комнату, пока запах сладких женских духов перестал шибать в нос.
Бюрократы и мелкие чиновники обожают героев. Это именно для них первые полосы газет и журналов забивают аршинными заголовками типа «Один против тридцати панцеров». Только эти люди, знающие все, что только можно о бумагомарательстве, выясняющие настроение шефа по тому, как он подколол скрепкой документы, верили в героев.
Армия на треть состоит из бюрократов, которые не меньше, а может и больше гражданских, обожают героев. Они почему-то чувствуют свою сопричастность...
В общем, это я к тому, что наши документы ни где преград не знали. Дня через три в училище пришел приказ, согласно которому нас с Артом вызывали в Реденг, где располагался штаб округа. Нам предлагалось прихватить с собой вещи, а документы послать с курьером. Все говорило о том, что в школу больше не вернемся. Так оно и вышло.
Почти целый день бюрократы жали нам с Роничем руки, просили автографы и отдавали честь. К концу дня я чувствовал себя словно лимон попавший в соковыжималку. Во всяком случае, выражение лица у меня, по словам Арта, было такое же.
Чтобы хоть как-то сгладить впечатление от тяжелого дня, а за одно отметить новенькие лейтенантские погоны, мы взяли с собой в номер гостиницы несколько бутылок. Смышленый коридорный быстренько сбегал в ближайший магазинчик за закуской.
Ронич выдвинул журнальный столик, я присовокупил пару кресел. Протерли стаканы салфетками, разлили добычу и уселись. Плоские прямоугольники погон с тремя серебряными звездочками на каждом, кучной лежали между другими предметами нашего натюрморта. В пузатых стаканчиках дрожала от работавших в подвале автономных генераторов бесцветная жидкость по имени водка. Напротив сидел человек, спасший мне жизнь, а я, глядя на жилистые, с набитыми костяшками кулаков, руки, раздумывал, как бы побыстрее споить приятеля и выведать, что он там от меня скрывал.
– За что? – отрывая донышко рюмки от столика, нерешительно спросил Ронич.
– За Удачу?! – предложил я, подняв свою.
– Пойдет, – кивнул, улыбнувшись, Арт.
Мы звонко чокнулись, выдохнули и опорожнили емкости. Ронич вцепился зубами в толстую, с палец толщиной, плоть помидора, а потом принялся шумно высасывать сок. Я не разделял его любовь к овощам-мутантам и предпочел закусить горькую хрустящим маринованным огурчиком.
Вторая рюмка пошла под «за здоровье», а вместо того, чтобы звякнуть третьей, мы чокнулись овощами.
Пьяное веселье незаметно заползло в уставший за день мозг. Смех вызывали даже старые, бородатые шутки и анекдоты. Как-то незаметно разговор переключился на работу спецслужб. Я не замедлил выдвинуть тост за славных шпионов, стукачей и слухачей, оберегающих нашу безопасность. Ронич судорожно дернул головой, но выпил.
И надо же такому случиться, именно в этот момент сигнал нашей двери сработал. Слегка покачнувшись, Арт пошел открывать и вскоре вернулся с уже знакомым мне Игором Танкелевичем. В руках низкорослый банковский служащий держал полутора литровую емкость украшенную впечатляющей этикеткой. «Спирт-96,6». Такого я еще не пил.
– Меня просили передать, что они... – Игор неопределенно ткнул куда-то за спину, – присоединяются к вашему тосту! И прислали презент, – угрюмо заявил банкир.
– Так они нас... – воскликнул Ронич и оглянулся.
– А как вы хотели, – развел руками Танкелевич. – Этот человек теперь будет всегда в зоне повышенного внимания.
Банкир посмотрел на меня. Я почувствовал, как губы сами собой разъезжаются в улыбку. Почему-то меня вовсе не смутил факт нашего прослушивания. Льстило, что ли? Как доказательство собственной значимости.
– Ты бы представил приятеля, что ли, – сказал Арт уже гораздо спокойнее. Мое хорошее настроение на него повлияло.
