Симулакрон - Дик Филип Киндред (версия книг .txt) 📗
Давно исчезнувшая цивилизация, отметил про себя Чик. Еще один, более глубокий слой вот-вот будет раскопан автоматическими эскалаторами, действующими в безвоздушной среде с почти нулевой силой притяжения, характерной для спутников планет-гигантов.
Мы опустились до прямого грабежа, подумалось ему. Углубившись еще на один слой, мы бы могли обнаружить комиксы, противозачаточные средства и пустые бутылки из-под кока-колы. Но они — власти — ничего нам не скажут об этом. Кому охота обнаружить, что вся солнечная система была освоена производителями кока-колы еще два миллиона лет тому назад? Невозможно было, во всяком случае ему, даже вообразить цивилизацию, построенную любой формой жизни, которая не придумала бы кока-колу. В противном случае, имелись ли достаточные основания для того, чтобы назвать ее «цивилизацией»? Однако в этом месте своих невеселых рассуждений он сообразил, что слишком уж позволил разлиться своей желчи. Такое Маури не понравится. Не лучше ли взять себя в руки до того, как переступить порог конторы фирмы? Чтобы паршивое настроение не сказалось пагубно на делах.
Ведь бизнес должен продолжаться как ни в чем ни бывало. В этом утверждении сконцентрирован суть наших дней, — если не всего нынешнего столетия. Вот в чем я расхожусь со своим младшим братом — в своей способности ясно различать то, что является по-настоящему существенным при каждом новом жизненном повороте, и не теряться в лабиринте чисто внешних ритуалов. Если бы Винсу это удавалось в такой же мере, как и мне, мы были бы абсолютно одинаковыми.
Тогда и жена, скорее всего, не ушла бы от него.
А Винса привлекали бы к участию в той программе, придуманной Маури Фрауэнциммером и лично им изложенной самому Зеппу фон Лессинджеру на конференции специалистов по изготовлению эрзац-продукции в Нью-Йорке в 2023 году. Программе в соответствии с которой предполагалось, воспользовавшись результатами экспериментов фон Лессинджера по перемещениям во времени, послать квалифицированного психиатра в 1925 год для того, чтобы вылечить Адольфа Гитлера от паранойи, которую он страдал.
Очевидно сам фон Лессинджер предпринял определенную попытку в этом направлении, но приты оставили ее в тайне. Они воспользовались ее результатами для защиты своего привилегированного статуса, отметил про себя Чик. А самого фон Лессинджера теперь уже нет в живых.
Что— то пропищало справа от него. Так называемая «рекламка», плотно прилипнув к кузову машины, начала ползти по нему, преодолевая упругий поток встречного воздуха, к щели между дверцей и кузовом. Еще немного -и она протиснется внутрь кабины и обрушится на него самым нахальным образом, столь характерным для всей рекламной фирмы Нитца.
Он мог бы, если она протиснется через щель, убить ее. Она была существом смертным. Рекламные агентства однако, подобно самой природе, не скупились насылать целые орды таких существ.
Реклама, величиной не больше мухи, начала жужжать свой текст, как только ей удалось пробиться внутрь.
— Послушай! Разве ты сам временами не говорил самому себе: бьюсь об заклад, что другие посетители ресторана только и делают, что наблюдают за мною. И теперь ты никак не можешь выбраться из чисто психологического тупика, в который сам себя загнал, не зная, каким же все-таки образом избавиться от этой, такой серьезной, вызывающей у тебя тяжелое душевное расстройство, привычки становиться крайне подозрительным, особенно…
Чик раздавил ее каблуком.
Визитная карточка напомнила Никель о том, что премьер-министр Израиля уже прибыл в Белый Дом и теперь дожидается ее в приемной с камелиями.
Эмиль Старк — стройный, худощавый, всегда имеющий в запасе еврейский анекдот («Однажды Бог встретил Иисуса, а на Иисусе была…» — что дальше, она не помнила, слишком сонной она еще была). Сегодня у нее была заготовлена шутка для него, которую она позаимствует из доклада комиссии Вольфа.
Позже, она в халате и шлепанцах пила кофе и читала утренний выпуск «Таймс», затем отшвырнула газету и взяла документ, который представила ей комиссия Вольфа. Кого они выбрали? Германа Геринга. Она пролистала доклад и очень пожалела, что не уволила генерала Вольфа давным-давно. Высшие армейские чины подцепили совсем не того человека из эры Варварства, чтобы иметь с ним дело. Она понимала это, а вот власти в Вашингтоне согласились с тем, чтобы следовать рекомендациям Вольфа, до них еще не дошло, насколько типичным болваном-солдафоном он был. Но это также показывало и силу армейского генштаба даже в чисто политических сферах в наши дни.
Она позвонила Леоноре, своей секретарше.
— Скажи Эмилю Старку, чтобы он вошел.
Откладывать эту встречу дальше было бессмысленно; так или иначе, но Старк, по всей вероятности, будет доволен. Подобно многим другим, премьер-министр Израиля, несомненно, воображал, что Геринг был простым клоуном. Они так и не переварили материалы Нюрнбергского процесса, прошедшего по окончании Второй мировой войны, если они так считали.
— Доброе утро, миссис Тибо, — произнес, улыбаясь, появившийся в гостиной Старк.
— Это Геринг, — сказала Николь.
— Разумеется, — Старк продолжал улыбаться.
— Вы чертовски глупы, — сказала она. — Он слишком ловок — для любого из нас, вам разве это не ясно? Если мы попытаемся вести дела при его посредничестве…
— Но к концу войны Геринг потерял расположение Фюрера, — вежливо заметил Старк, усаживаясь за столик напротив нее. — Он был замешан в проигрываемой военной кампании, тогда как гестапо и ближайшее окружение Гитлера только упрочило свою власть. Борман, Гиммлер, Эйхман, чернорубашечники. Геринг понимал, что означает для военной фракции партии поражение в войне.
Николь молчала. В ней нарастало раздражение.
— Неужели это вас так сильно беспокоит? — вкрадчиво произнес Старк. И мне очевидны связанные с этим трудности. Но ведь у нас достаточно простое предложение, которое мы хотим сделать рейхсмаршалу, разве не так? Его можно изложить в одной незамысловатой фразе, и он поймет его.
— О да, — согласилась она. — Геринг поймет. Он также еще поймет, что если отвергнуть наше первое предложение, мы смиримся с меньшим, затем удовольствуемся еще меньшим, и в конце концов… — Она помолчала. — Да, это серьезно меня беспокоит. Как я полагаю, фон Лессинджер оказался прав в своих последних выводах — никому и близко не стоит соваться к Третьему Рейху. Когда имеешь дело с психопатами, трудно не заразиться от них. От общения с ними и сам становишься душевнобольным.
— Подумайте еще, — тихо сказал Старк, — о тех шести миллионах евреев, чьи жизни нужно спасти, миссис Тибо.
Николь тяжело вздохнула.
— Ладно! Глаза ее сверкнули гневом, но израильский премьер спокойно выдержал ее взгляд; он не боялся ее. Не в его привычках было тушеваться перед кем бы то ни было; он прошел долгий путь к этой своей должности, и успех ему был бы заказан, если бы он вел себя иначе. Трусу нечего было делать в его положении. Израиль был — и сейчас, и всегда — небольшой страной, существовавшей между могущественными блоками, которые могли в любой момент, когда им заблагорассудится, стереть ее с лица земли. Старк даже слегка улыбнулся в ответ на ее гнев — или ей только показалось? И от этого еще большая ярость охватила ее. Ярость ощущения собственного бессилия.
— От нас вовсе не требуется уладить это дело прямо сейчас, попытался успокоить ее Старк. — Я уверен, ваш ум занят еще и многими другими, не менее важными делами, миссис Тибо. Например, сегодняшним концертом в Белом Доме. Я получил на него приглашение, — тут он похлопал по карману пиджака, — о чем, я в этом не сомневаюсь, вас поставили в известность. Нас ждет прекрасный парад талантов, не так ли? Ведь так всегда бывает на концерте в Белом Доме. — Голос у него был вкрадчивый, мягкий, успокаивающий. — Не возражаете, если я закурю? Он достал из кармана небольшую плоскую золотую коробку, из которой извлек сигару.
Вот эти я пробую впервые. Филиппинские сигары из листьев табака сорта «Изабелла». Кстати сказать, ручной работы.
