Искатели неба. Дилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
Нечасто такие облавы устраивают. Но однажды я такую видел: когда два душегуба по ошибке убили высокородного графа, командира таллинской Стражи, тайком, в одиночестве, от любовницы возвращавшегося. Граф дальним родственником Владетелю приходился, да и Стража озверела… что тогда творилось по всей провинции – страшно вспомнить. В самые тайные воровские притоны вдруг стражники наведались… с наказом выдавать душегубов. Церковь их прокляла, Дом награду объявил. Через три дня их и поймали – один другого сдал, на пощаду надеясь.
Зря надеялся.
Ну а нас искать еще старательнее будут. Одно лишь радует – не может Дом открыто объявить, в чем ценность Маркуса…
К озеру мы вышли под самый вечер. Перед этим снова ползком пришлось пробираться, хорошо хоть недолго и не по грязи. Зато когда выбрались на простор подземного зала – проводник расщедрился, разрешил еще пару фонарей зажечь.
И было с чего. Такую красоту на земле не увидишь.
Потолок пещеры выгнулся куполом, да не простым серым сводом, а густо изукрашенным белой каменной канителью. Берега озера будто кустами поросли – не обычные каменные сосульки, а целые ветви. Озеро было небольшим, метров десять в диаметре, и прозрачным до самого дна. Но странное дело, почему-то вода была будто пылью припорошена.
Я присел у берега, протянул руку – и пальцы ткнулись в прозрачную корочку, покрывавшую воду. Вроде как на ледок похожа, но не лед – тоже камень, но совсем тонкий, тоньше пленочки слюдяной. Руки я не удержал, и корочка лопнула под пальцами. Осколки медленно-медленно пошли ко дну.
Проводник дернул меня за плечо и очень неодобрительно заговорил по-мадьярски. Показал в сторону – там в корочке будто полынья была пробита, можно и воды зачерпнуть, и умыться.
– Извини, не заметил… – пробормотал я.
Погубленную красоту и впрямь было жаль. Этот каменный ледок, может, тысячи лет на воде нарастал – а я его одним движением порушил!
Арнольд нагнулся, зачерпнул воды, глотнул. Скривился, будто зубы заломило. Вода и впрямь была холодной. Спросил:
– Кто-нибудь будет мыться?
Я покачал головой:
– Грязь костей не ломит.
Хелен подошла было к озерцу, зачерпнула воды и тоже покачала головой. Все ее лицо выражало сразу и желание помыться, и отвращение к ледяной купели. Маркус поежился, Петер даже сделал шаг назад.
Арнольд вздохнул. Видимо, найдись еще один сумасшедший, он бы рискнул забраться в подземное озеро. А так – духу не хватило.
– Что ж, дождемся османских бань… – пробормотал он, выпрямляясь.
У озера мы и заночевали.
Здесь не было никаких лежаков, как на прежнем привале контрабандистов. Вещей же у нас с собой было слишком мало, чтобы устроить нормальный бивак. Мы отошли от озера к стене, на каменистый участок, где хотя бы сырости не было, и стали готовиться ко сну. Главное было – хоть что-то постелить под себя, на камни.
Я достал из сумки туго скатанный плащ, в котором совсем недавно изображал слугу при Йенсе. Простой плащ, дешевый, зато из плотной и теплой ткани. Да и в два слоя его можно постелить…
– Ильмар. – Хелен подошла ко мне. В руках у нее тоже был плащ, явно позаимствованный у сумасшедшей баронессы – белых и красных цветов, с битой молью соболиной опушкой. – Я думаю, лучше постелить под себя как можно больше одежды. И лечь рядом. Иначе замерзнем.
Я кивнул, невольно улыбаясь. Нет, какие уж тут игривые мысли, это я просто так…
Но Хелен едва-едва, уголками губ улыбнулась в ответ.
– Давай, – сказал я. – Хорошая мысль, Хелен.
– Надо всем вместе держаться, – сказал из-за плеча Маркус. – Я с вами лягу.
Ну вот!
Так всегда.
Я взял у Маркуса куртку из твида и постелил поверх плащей.
Пример наш оказался заразителен. Все улеглись по двое, по трое, доставая из сумок все теплые вещи, что только нашлись. Запасливее всех оказался наш проводник – у него имелся спальный мешок, в который он и забрался незамедлительно. Фарид Комаров извлек из баула два тонких шерстяных пледа – но не пожадничал, один отдал Антуану.
Десяти минут не прошло, как все затихли, набросив на себя плащи, рубашки, все остальное, что было.
– Я тушу фонарь! – сообщил Комаров. – Да, господа?
И снизошла темнота. Вернулась на свое законное место, где царила с сотворения земли. Непроглядная, жуткая темень, которую не встретишь в самую темную облачную ночь в самом глухом лесу, исконная тьма с тех времен, когда еще не было света. Маркус, забравшийся между мной и Хелен, сдавленно охнул. В стороне нервно рассмеялся Петер.
Ну непривычны люди к подземному мраку… что уж тут.
– А ты всегда выбирался из катакомб, Ильмар? – тихонько спросил Маркус. Видать, от испуга лишился соображения… я даже ответить не успел, как тихонько засмеялась Хелен, а потом и сам Маркус, сообразив, что за глупость произнес, хихикнул.
– Всегда, – почему-то я ответил серьезно.
Много их было, этих катакомб. В землях египетских, что и под османами бывали, и под Державой, а все никому не покорились. В киргизских землях… в китайских…
Земля – она ведь пещерами утыкана, будто хороший сыр – дырками. И всегда найдутся умные люди, что пещеры под свои нужды приспособят. Людей-то и надо бояться, а не мертвого камня.
Я лежал, глядя во тьму, и вспоминал. Все что придется. И плохое, и хорошее. Все, что привело меня в подземелья под Аквиникумом.
Судьба человеческая – будто ветвь дерева. Росла прямо, да надломили ее небрежной рукой, мимо проходя. Выправилась, но ударила буря. Согнулась от ветра, протянулась вверх. Уткнулась в другую ветвь – да и изогнулась вниз.
И все равно – растет ветвь. Все равно – радуется весне, все равно – жжет ее мороз и калечит град. Изломанная, но живая. А какой могла стать – то уже никому не ведомо.
Мог ведь я остаться в родной деревне? Никогда бы не повидал мир, не встретил Хелен, не спас Маркуса… зато и грехов бы не множил. Значит, не мог. Не для меня была эта жизнь, пусть не голодная, но пустая.
А мог и иначе собой распорядиться.
Когда пацаном сопливым из дома удрал – две дороги было. Либо воровскому ремеслу учиться, либо юнгой на корабль. Ясное дело, у юнг доля нелегкая, но для умного человека перспектива всегда есть. Сегодня – юнга, завтра – матрос, а там, глядишь, и боцманом станешь.
Нет, занялся грешным промыслом. И ведь преуспел! Ильмар-вор, Ильмар Скользкий, кто в Державе обо мне не слышал?
Пошел бы в моряки, отличился в сражениях, может, нашел бы иную славу. Звался бы адмирал Ильмар, Ильмар Победоносный. Моряки, они в Державе всегда почетом и уважением пользуются, и на происхождение их сквозь пальцы взирают.
Да и потом, если вспоминать честно, не раз рука Сестры мне на правильную дорогу указывала. Вот, к примеру, года три назад… уже и не вспомнить, с какой такой радости гулял с друзьями неделю кряду. А нет… вспоминается. Говард, фартовый вор, женился в очередной раз, да не просто женился, а на молоденькой, богатой, красивой вдове умершего от лихорадки начальника Стражи города Гронингена. Ох и смеялись мы… вор из воров вдову офицера Стражи очаровал! Будет на его кровати спать, в его халате ходить, отпрыску офицерскому отчимом станет.
Думали вначале, что Говард ради злой шутки свадьбу учинил, так нет! И впрямь – полюбил. Больше того! В грехах покаялся, изрядную долю неправедных богатств Церкви отписал, получил прощение от Стражи… наверное, тоже без звонкой стальной монеты не обошлось. Собрал всех, с кем хотел проститься, объяснил, что с преступным ремеслом закончил навсегда. И прощались мы с Говардом целую неделю. Ох как прощались!
Каждому свой путь… Прошла неделя, вышел я из дома, что раньше стражнику, а теперь вору принадлежал. Раннее утро, едва-едва светает, город только просыпаться начинал. Как сейчас помню…
Гронинген я знал плохо. В гости к Говарду приехал на дилижансе, а уезжать собирался на корабле. И вот – заплутал, добираясь к порту. Вроде и нет проблем в портовом городе к морю выйти, а заплутал в лабиринтах узеньких улочек, маленьких, старых домишек. Уже совсем рассвело, двери начали хлопать, когда люди стали в садики выбираться по понятному утреннему делу, а я все блуждал.
