Т. 03 Гражданин Галактики - Хайнлайн Роберт Энсон (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗

— Держись крепче, Кип, и хватайся руками за палубу.

Я так и сделал.

— Откуда ты знаешь, когда мы будем переворачиваться?

— Так я сознание не теряла. Они просто схватили меня и затащили в корабль, так что я знаю, когда мы стартовали. Если предположить, что мы летим на Луну, а скорее всего это так, и что полетное ускорение равняется одному g — а это тоже похоже на правду, потому что я чувствую, что вешу как обычно… А ты?

— Пожалуй, — сказал я, поразмыслив.

— …Значит, так оно и есть, хотя я могу ошибаться; я слишком долго пробыла на Луне. Итак, если все эти предположения верны, то путешествие почти наверняка займет три с половиной часа, так что, — Чибис взглянула на часы, — расчетное время прибытия — 10:30 утра, а коррекция траектории — в семь сорок пять. С минуты на минуту.

— Разве уже так поздно? — я посмотрел на свои часы. — А на моих четверть второго.

— Это в твоем часовом поясе. А мои часы поставлены по лунному времени, то есть по Гринвичу. Ой-ой! Началось!

Пол качнулся, опрокинулся и ушел вниз, вестибулярный аппарат отреагировал соответственно.

Все постепенно вставало на свои места. Я очухивался после приступа головокружения.

— С тобой все в порядке? — спросила Чибис.

Я с трудом сфокусировал глаза.

— Вроде бы. Как после полутора литров пива на пустой желудок.

— Мне никогда не хватало духу инвертировать вектор так стремительно, как этот пилот. Вообще-то это не больно, а глаза скоро проморгаются. Однако дело ясное. Мы на пути к Луне. Прилетим через час и сорок пять минут.

Я все еще не мог поверить.

— Чибис! Что за корабль может идти до самой Луны с ускорением в один g? Он что, секретный? И вообще, что ты делала на Луне? И почему ты украла корабль?

Она вздохнула и обратилась к кукле.

— Мадам Помпадур [87], вы видали такого мальчика-почемучку? Кип, как я могу отвечать на три вопроса сразу? Корабль — летающая тарелка, и…

— Летающая тарелка! С тобой все понятно!

— Перебивать невежливо. Можешь называть ее как угодно, это не официальный термин. На самом деле по форме она как сплющенный у полюсов сфероид. Это геометрическое тело…

— Я знаю, что такое сфероид, — отрезал я.

Я был вымотан и расстроен всем происшедшим, от дурацкого кондиционера, который погубил пару отличных штанов, до удара в спину в ответ на попытку проявить заботу о ближнем. Не говоря уже о Тузе Квиггле. А что до маленьких девочек, то им стоило бы держать свою гениальность при себе.

— Нечего рявкать, — сказала она с осуждением. — Я знаю, что за летающие тарелки принимают все, что угодно — от метеозондов до уличных фонарей. Но я совершенно уверена, что, исходя из принципа Бритвы Оккама [88]…

— Какой еще бритвы?

— Оккама. Принцип отсечения лишних гипотез. Ты хоть с логикой знаком?

— Мало.

— Так вот… я подозревала, что примерно одно из каждых пятисот «наблюдений» летающих тарелок — это реальный корабль, такой как этот. В сумме получается много. А по поводу того, что я делала на Луне… — она замолчала и ухмыльнулась. — Я, вообще-то, не подарок.

С этим я не спорил.

— Давным-давно, когда мой папа был маленьким, Хайденский планетарий [89] стал бронировать места на Луну. Это была просто рекламная акция, вроде недавнего дурацкого мыльного конкурса, но папа записался. А теперь, много лет спустя, открылся лунный туризм, и в Хайдене передали эти списки в «Америкэн Экспресс» — а тот известил кандидатов, которых они смогли разыскать, что они имеют право полететь первыми.

— Значит, твой отец полетел на Луну?

— Господи, конечно нет! Папа попал в эти списки еще маленьким. А теперь он шишка в Институте перспективных исследований, и ему некогда развлекаться. Мама не полетит ни за какие коврижки. Ну я и говорю, дескать, я полечу. Папа сказал: «Нет!», мама сказала: «Боже мой, нет).«…вот я и полетела. Я могу быть очень стервозной, если захочу, — добавила она горделиво. — У меня такой талант. Папа говорит, что я маленькое аморальное чудовище.

— Думаешь, он прав?

— Конечно, прав. Он-то меня понимает, а вот мама только всплескивает руками и говорит, что у нее сил больше нет. Так вот, целых две недели я вела себя совершенно ужасно и невыносимо, и в конце концов папа сказал: «Ради всего святого, пусть она отправляется! Может, за нее хоть страховку дадут!» И я отправилась.

— Хмм… я все-таки не понял, как ты в этом корабле очутилась.

— A-а… я околачивалась там, где не положено, делала то, что запрещается. Я всегда стараюсь глазеть по сторонам; узнаешь много нового. Вот они меня и сцапали. Они бы предпочли папу, но теперь надеются обменять меня на него. Я не могла этого допустить, поэтому пришлось сбежать.

— Это сделал дворецкий, — мрачно пробормотал я.

— Что?

— Твой рассказ напоминает детективы — в нем так же много нестыковок и дыр.

— Ну я тебе точно говорю, что это обычное… ой-ой, опять начинается!

Но произошло только одно — освещение сменилось с белого на голубое. Никаких плафонов там не было; мерцал весь потолок. Мы распластались по полу. Я хотел встать, и не смог.

Я чувствовал себя, словно пробежался по пересеченной местности, и выдохся так, что едва дышал. Вряд ли причиной был собственно голубой свет. Голубая составляющая — просто лучи в диапазоне от 4300 до 5100 ангстрем, она присутствует в солнечном спектре. Однако, что бы там ни подмешали в это голубое сияние, мы от этого обмякли, как веревки.

Чибис пыталась мне что-то сказать:

— Если… они придут за нами… не сопротивляйся… и… главное…

Голубой свет снова сменился белым. Узкая стена стала отъезжать в сторону.

Побелевшая от страха Чибис нашла силы договорить:

— …главное… не сопротивляйся… ему.

Двое мужчин вошли в комнату и, отодвинув Чибис, связали мне запястья и лодыжки, да еще обвязали веревкой вокруг пояса, прикрутив локти к туловищу. Мало-помалу я начал выходить из оцепенения, но был все еще настолько слаб, что не смог бы и почтовую марку лизнуть. Я так хотел им врезать по черепу… но с тем же успехом бабочка может пытаться приподнять штангу.

Они вытащили меня. Я запротестовал.

— Послушайте, куда вы меня тащите? Что вообще происходит? Я на вас в суд подам. Я…

— Заткнись, — сказал один. Это был костлявый коротышка, лет пятидесяти или старше. Вид у него был такой, как будто он никогда в жизни не улыбался. Второй, помоложе, — толстый, с обиженным детским ртом и ямочкой на подбородке — выглядел так, будто мог бы и посмеяться, если беспокоиться не о чем. Но сейчас он был обеспокоен:

— Тим, мы можем влипнуть. Надо вышвырнуть его в космос… надо их обоих выкинуть в космос… и выдать ему за несчастный случай. Можно сказать, что они развязались и попытались смыться через люк. Он никогда не узнает…

— Заткнись, — без всякого выражения ответил Тим. — Хочешь неприятностей? Вакуума хочешь хлебнуть?

— Но…

— Заткнись.

Они протащили меня по изогнутому коридору в какую-то комнату и бросили на пол.

Я лежал лицом кверху, но не сразу понял, что это, видимо, рубка. Ни один человек не сделал бы такую рубку, да она и не была создана человеком.

Тут-то я и увидел его.

Чибис могла не предупреждать; я и не подумал ему сопротивляться.

Коротышка был крут и опасен, толстяк — подл и беспощаден; но по сравнению с ним они были херувимами. Если бы я при шел в себя, я мог бы побороться с теми двумя любым способом по их выбору; думаю, ни одного человека я бы не испугался, если он не обладает чрезмерными преимуществами.

Но не его.

Он не был человеком, но пугало не это. Слоны тоже не люди, но они народ симпатичный. Внешне он больше походил на человека, чем слон, но это не имело значения. Стоял он прямо, с одной стороны у него были ноги, с другой голова. Он был не более пяти футов ростом, но это тоже не имело никакого значения; он подавлял, как человек подчиняет лошадь. Его торс был никак не меньше моего, но его фигуру укорачивали короткие толстые ноги с выпирающими ступнями (если это были ступни), похожими на диски. Когда он двигался, они как-то хлюпали. Когда он стоял, на манер треножника, выпячивался то ли хвост, то ли третья нога. Ему не требовалось садиться, да и вряд ли он смог бы сесть.