Красные журавли - Тупицын Юрий Гаврилович (книги без сокращений TXT) 📗
Люци с пренебрежительной гримасой отрицательно покачал кистью руки:
— Нет-нет! Не надо ни титулов, которых у меня предостаточно, ни званий, которых у меня ещё больше. Просто Люци — и ничего больше. Если не возражаете, и я вас буду звать так же просто и естественно — Саша.
Гирин удивился:
— Откуда вы знаете моё имя?
Люци ухмыльнулся, только что не подмигнул:
— Я многое о вас знаю, лейтенант Гирин. Я знаю даже ваши тайные мысли и желания. — Он насладился удивлением собеседника и доверительно понизил голос: — Я знаю, например, что вы влюблены в Ниночку, молоденького врача-терапевта, которая имеет честь иногда выслушивать ваше отважное пилотское сердце.
Александр покраснел. Он нередко краснел в самых неподходящих ситуациях и всегда злился и ненавидел себя за это. А Люци, очень довольный собой, покачиваясь на двух ножках откинутого назад кресла, все так же интимно-доверительно продолжал: — У вас даже и свидание с ней назначено сегодня, на восемь часов. Но увы, ему не суждено состояться, — Люци сокрушённо вздохнул и картинно воздел очи к небу, — не судьба! И может быть, это даже к лучшему, если разобраться во всем философски, без ненужных эмоций и лишней горячности. Ведь Ниночка некоторым образом уже замужем, а? Угадал? Признавайтесь!
Гирин рывком сел на диване, спустив ноги на пол, сердито сказал:
— Не суйтесь не в своё дело!
— Ян не думал вас обидеть, Саша!
— Откуда такая осведомлённость?
— Это моя маленькая тайна! Нечто спиритуозно-виртуальное. — Люци сделал пальцами порхающее движение в воздухе. — Пока ваша душа витала в эмпиреях, а тело возлегало на этом диване, я сумел детально познакомиться с вашим сознанием, с вашей долговременной памятью.
— Спиритуозно или виртуально, но шантажируете вы по мелочам. Ничего у вас не выйдет!
Лицо Мефистофеля приобрело серьёзное, даже грустноватое выражение:
— Боюсь, вы неправильно оцениваете ситуацию, Саша. Мне незачем вас шантажировать.
— Я и без того в ваших руках, так, что ли?
— В какой-то мере так. Но не в этом дело.
— В чем же?
После небольшого раздумья Люци поднялся с кресла и подошёл к золотистой портьере, которая закрывала часть стены, что напротив дивана. У него была хорошая походка: он шагал легко и пружинисто, как ходят спортсмены-гимнасты и манекенщики, демонстрирующие на выставках новые модели одежды.
— Подойдите сюда, Саша, — и, видя замешательство, может быть, насторожённость Гирина, с улыбкой добавил: — Не бойтесь! Я не сделаю вам ничего дурного.
— Я и не боюсь!
И все-таки, когда Александр остановился рядом с Люци, его сердце билось тревожно от какого-то неясного предчувствия беды или опасности. Они были одинакового роста, и теперь Александр видел лицо своего загадочного собеседника совсем близко и в естественном ракурсе. Люци не выглядел молодым, но трудно было решить, сколько ему лет, наверное, столько же, сколько было Миусову или Ивасику. Глаза у Люци были небольшие, но живые и очень выразительные. Сейчас в них читались насмешка, снисходительность и лёгкая, но ощутимая грусть. Люци словно бы знал заранее, что ему придётся огорчить Гирина, и не только торжествовал, как нередко торжествуют те, кто в силах дарить и радость и горе, но и сожалел об этом, сочувствовал Александру. Может быть, от понимания этого сочувствия и билось тревожно сердце молодого человека?
Гирин ждал объяснений, но вместо этого Люци протянул руку и нажал одну из кнопок, целый ряд которых был вделан в стену, заподлицо с ней. С лёгким шорохом золотистая портьера медленно, как показалось Александру, торжественно раздвинулась, открывая за собой большое, не меньше двух метров в поперечнике, овальное окно. За окном Гирину чудилось нечто серебристое, колышущееся, но яркий свет мешал рассмотреть это подвижное, непонятное нечто. И оттого, что ничего нельзя было понять и трудно было о чем-нибудь догадаться, сердце Александра забилось ещё тревожнее. Люци поднял руку и нажал другую кнопку. Потолок мгновенно погас, но комната не погрузилась в темноту: из овального окна на Александра плеснул звёздный океан. Звезды и звезды кругом! Звезды вверху и звезды под ногами, звезды всюду, куда только достигал взгляд. Это было странное, чужое небо Александр не мог разглядеть ни одного знакомого узора созвездий. Не было тут ни Ориона, ни Большой Медведицы, ни Кассиопеи. Все небо было сплошным созвездием, сплошным узором! Никогда ещё в жизни Александр не видел такого обилия серебряного дыма туманностей, лохматых скоплений огненной пыли и ярчайших, колющих глаз разноцветных звёзд: белых и голубоватых, жёлтых, зеленоватых и рубиновых, похожих на живые капельки крови. Общий свет этого буйного, хмельного неба был так же ярок, как свет полной земной луны. Он неслышно лился в комнату через овальное окно, рисуя новыми сказочными красками её интерьер: встроенный в стену шкаф, стол на широко поставленных ножках, точно приготовившийся к прыжку, кресло, испуганно прижавшееся к дивану, и сам благодушный надёжный диван, похожий на огромного, мирно спящего медведя.
Люци стоял впереди, почти прижавшись лбом к стеклу и жадно глядя на сверкающий мир звёзд. Лицо его, чётко рисовавшееся на фоне пышущего светом неба, казалось бледным и вдохновенным, и без того чёткие черты своеобразной физиономии прописались с особенной остротой, в глазах мерцали холодные разноцветные искорки. Что это? Быль или небыль? Звезды, только звезды вокруг! Голова Александра чуть кружилась, а в ушах стоял звон, точно он только что выполнил вихревой каскад фигур высшего пилотажа.
— Где мы? И что все это значит? — медленно выговаривая слова, спросил Александр.
Люци покровительственно положил руку на его плечо:
— Мы в космосе, Саша. В открытом космосе. А это, — Люци повёл рукой вокруг, — звезды. Звезды, только и всего!
— А Земля?
— Земля далеко. До неё двадцать пять тысяч парсеков, или, может быть, так вам будет понятнее, восемьдесят тысяч световых лет.
