Бесконечная свобода - Холдеман Джо (книги регистрация онлайн txt) 📗
— Наверно, это печалит тебя? — спросил я.
— И да, и нет. Эти годы не были несчастливыми. Это была устойчивая часть моего мира. Тут можно было обзавестись близкими друзьями, а затем они сходили с корабля, и каждый раз, когда ты в очередной раз попадал на Средний Палец, они оказывались на шесть или двенадцать, или восемнадцать лет старше, а потом умирали. — Она жестом указала на оставшиеся за стенами каюты мертвые сухие поля и неподвижную холодную воду в резервуарах. — В этом было постоянство. А теперешний хаос немного беспокоит меня.
— Скоро мы все восстановим.
— Конечно. — Она уперла руки в бедра и еще раз оглядела комнату. — Мы сделаем ее лучше.
Глава 8
Конечно, дело заключалось не только в том, чтобы засучить рукава и покрасить все вокруг. Человек выделял нам один челнок каждые пять дней, так что мы должны были тщательно планировать, что, кого и когда доставлять наверх.
«Кого» был очень важный вопрос, подлежавший первоочередному решению. Нужно было заткнуть сто пятьдесят дыр, а для этого не годились только случайно выбранные люди. Мэригей, Чарли, Диана и я независимо друг от друга составили списки специальностей, которые нам потребуются, а затем собрались у нас дома, объединили их и добавили еще несколько позиций.
У нас было девятнадцать добровольцев из Пакстона — один изменил свое мнение после собрания — и, выбрав дело для каждого, мы предали план гласности и предложили добровольцам со всей планеты заполнить оставшееся сто тридцать одно место.
Через неделю у нас было тысяча шестьсот добровольцев, в основном из Центруса. У нас четверых не было никакой возможности провести подробные беседы со всеми, и поэтому нам было необходимо прежде всего просеять заявления. Я взял себе двести тридцать восемь специалистов-техников, Диане достался сто один медик. Оставшихся мы распределили поровну.
Я хотел сначала отдать приоритет ветеранам, но Мэригей отговорила меня от этого. Они составляли больше половины добровольцев, но эта половина вовсе не обязательно была наиболее квалифицированной. Вероятность того, что значительная часть из них — прирожденные бунтовщики и нарушители спокойствия, была очень высока. А кому захочется оказаться с такими в одной коробке, да еще на целых десять лет?
Но как мы могли, опираясь на несколько фраз, угадать, кто из претендентов надежен, а кто нет? Те, кто писали что-нибудь наподобие: «Заберите меня отсюда; Человек сводит меня с ума!», чуть ли не дословно пересказывали мои собственные чувства, но те же самые слова могли говорить и о неспособности уживаться с другими, что сделает их плохими соседями в нашей передвижной тюрьме.
И Диана, и Мэригей изучили психологию в школе, но ни та, ни другая не владели искусством проведения экспертизы по распознаванию скрытых психических патологий.
Мы отобрали четыреста заявлений и написали всем типовые письма, в которых подчеркивали отрицательные стороны нашей десятилетней прогулки. Изоляция, опасность, лишения. Абсолютная уверенность в том, что вернемся в совершенно незнакомый мир.
Почти девяносто процентов написали снова и сказали: ну и ладно, я и сам знаю обо всем этом. Мы отбросили тех, кто не ответил до контрольного срока, и наметили голографические беседы с остальными.
Мы хотели сначала разобраться со списком из двухсот пятидесяти человек, которых можно было рассматривать как дублеров на случай, если кто-нибудь из нас умрет или не вовремя получит насморк. Мы с Мэригей побеседовали с половиной из них, Чарли и Диана с другой половиной. Мы слегка склонялись в сторону супружеских пар или людей, состоявших в длительных отношениях друг с другом, но старались не отдавать предпочтение гомосексуалистам. Можно было, конечно, доказывать, что чем больше гомосексуалистов, тем лучше, так как они вряд ли сильно повлияют на прирост населения. Мы не могли обеспечить более дюжины, ну, от силы, двадцать детей.
Чарли и Диане потребовалось больше времени на собеседования, чем нам с Мэригей, так как Диана должна была вести регулярный прием в клинике, а у нас с Мэригей были двадцатидневные каникулы между семестрами.
Это значило также, что Билл и Сара находились дома, путались под ногами. Сара проводила много времени за самодельным ткацким станком, стараясь успеть закончить до начала занятий большой ковер. А великий проект Билла на эти двадцать дней состоял в том, чтобы отговорить нас от безумных устремлений.
— От чего вы намереваетесь убежать? — был его основной вопрос. — Ни ты, ни мамочка не сможете скрыться от этой проклятой войны, а мы из-за нее потеряем вас, несмотря на то, что она закончилась уже несколько веков назад.
Мэригей и я доказывали, что мы ни от чего не убегали. Мы всего лишь прыгали в будущее. Многие из наших добровольцев были его возраста или немного старше; они тоже выросли с Человеками, но имели менее жизнерадостное представление о них.
Примерно через две недели Билл и Сара, независимо друг от друга, произвели по нам прицельное бомбометание. Я с наслаждением возился в кухне, готовил поленту с яйцами и последней сезонной зеленью, слушал Бетховена и радовался тому, что мне не нужно было беседовать с голографическими проекциями незнакомых людей. Билл по собственной инициативе накрыл на стол; мне следовало воспринять это как сигнал опасности.
Дети ели почти без слов, тогда как мы с Мэригей обсуждали проведенные за день беседы — главным образом говорили о тех претендентах, которым скорее всего, придется отказать, или же, по крайней мере, провести повторные беседы, более подробные, чем понадобились для тех, чья пригодность выявилась с первого раза.
Билл очистил свою тарелку и отодвинул ее от себя.
— Я сегодня прошел тест.
Я сразу понял, о чем он собирался говорить, и похолодел, будто вся жизненная энергия внезапно покинула мое тело, будто в комнате воцарился космический холод.
— Тест шерифа?
— Именно. Я собираюсь стать одним из них. Человеком.
— Ты ничего не говорил о…
— Вы удивлены? — Он смотрел на меня, как инопланетянин на автобус.
— Нет, — наконец выговорил я. — Я думал, что ты мог бы подождать нашего ухода. — «И не совершать столь открытого предательства» — эти слова крутились у меня на языке, но я сдержался.
— У тебя еще есть время, чтобы изменить решение, — сказала Мэригей. — Они не начнут программу до глубокой зимы.
— Это верно, — без воодушевления отозвался Билл. Впечатление было такое, будто он уже находился на полпути к этому новому качеству.
Сара отложила нож и вилку.
— Я тоже решила, — сообщила она, не глядя на Билла.
— Ты еще слишком молода для этого теста, — сказал я, возможно, слишком твердым голосом.
— Нет, не это. Я решила отправиться с вами. Если для меня найдется место.
— Конечно, найдется! — Независимо от того, кого нам придется ради этого оставить здесь.
— Я думал, что ты тоже… — ошалело пробормотал Билл.
— Для этого у меня еще будет время. — Она с милой серьезностью посмотрела на мать. — Вы считаете, что, когда вернетесь, Человека уже давно не будет. А я думаю, что он останется, причем в улучшенной, развитой форме. Вот тогда я присоединюсь к нему и принесу ему все, что узнаю и увижу во время рейса. — Она перевела взгляд на меня и широко улыбнулась, показав милые ямочки на щеках. — Вы возьмете меня как шпиона другой стороны?
— Конечно, возьмем — Я посмотрел на Билла. — Мы должны взять одного-двух Человеков. Вот и отправимся всей семьей.
— Вы не понимаете. Вы ничего не понимаете. — Он встал. — Я тоже ухожу в новый мир. И ухожу завтра же.
— Ты уезжаешь? — спросила Мэригей.
— Навсегда, — ответил он. — Я не могу больше переносить все это. Я еду в Центрус. Наступила продолжительная пауза.
— А как же дом? — наконец нарушил я молчание. — Рыба? — Имелось в виду, что, когда мы уедем, все это перейдет к нему.
— Тебе придется найти кого-нибудь другого. — Он почти кричал. — Я не могу больше жить здесь! Я должен уйти и начать все с начала.
