Дар Астарты: Фантастика. Ужасы. Мистика (Большая книга) - авторов Коллектив (онлайн книга без .txt) 📗
Кроме того, он твердо верил в свой компас, который, в сущности, никуда не годился.
Но полинезийцы совершению не надеялись на спасение. Исчезновение китового судна привело их в уныние, там у них были друзья и родственники, и теперь они были уверены, что никогда больше не увидят их.
Младший из полинезийцев давно страдал чахоткой, болезнью, которая проникла в Полинезию вместе с цивилизацией.
Когда китовое судно исчезло из виду, этот несчастный лег на носу лодки и отказался наотрез от пищи. Казалось, он решил умереть. В те времена полинезийцы умели умирать. И в этом случае несчастному человеку пришла на помощь его болезнь. Он умер на третий день вечером.
Паризолт прочел над ним молитву, потом при свете луны тело выбросили за борт. Оно было почти невесомо и поплыло.
Ветер подхватил лодку, а тело точно хотело догнать се. Но постепенно оно исчезло вдали, и на волнах сверкало только отражение луны. Покойник, казалось, выбился из сил и с отчаянием отказался от попытки догнать товарищей.
Проснувшись на заре, Паризолт увидел, что он один. Его спутник исчез. По всей вероятности, его ум помутился после странной ночи, и он последовал за своим братом. Паризолт отчасти ждал этого. Накануне он заметил в полинезийце признаки безумия и, засыпая, боялся, что ставший мрачным, как туча, туземец убьет его. Не найдя же его утром в лодке, он почувствовал как бы освобождение от надвигавшейся опасности.
В таких случаях, в человеке просыпается животное, заботящееся прежде всего о своем существовании.
Паризолт пересмотрел весь провиант. Для одного человека могло еще хватить на двадцать дней. Теперь Паризолт не сомневался в своем спасении.
Он и раньше не отчаивался, но все же учитывал возможность гибели.
Теперь уж юноша не рассуждал, а просто был твердо уверен, что все будет хорошо.
На заре следующего дня вдали показался остров. В полдень путешественник пристал к берегу. Остров был сказочно прекрасен: ярко-зеленый, пышный, весь точно призрачный, начиная с вершин гор и кончая белой пеной у окружавших его рифов.
Лодку несло по сверкавшей на солнце воде к самому берегу. Когда нос ее уткнулся в береговой песок, ветер затих окончательно. Точно успокоился, сделав свое дело.
Был час прилива, и Паризолт, вытянув лодку на берег, огляделся с приятным ощущением горячего песка под ногами.
Несмотря на красоту природы, остров был неприветлива, точно враждебно настроен против человека, населен какими-то злыми силами. Нигде не играет такой большой роли Душа Местности, как по берегам Великого океана. Острова его точно населены невидимыми существами, имеющими влияние на психику человека. И таково было впечатление Паризолта.
Он сразу почувствовал, что на острове нет ни одного живого человека, и был прав.
Плотно утвердив лодку на берегу, он начал выгружаться. Провианта оставалось немного, но на острове голодать не придется. Лес и лагуна накормят его. Мешок с остатками хлеба и остальные вещи он снес в лес, скрыв их под слоем листьев у подножия широколиственного дерева. Лодку в былые времена применяли для рыбной ловли. На дне ее были спрятаны удочки, крючки, ножик с наполовину обломанным лезвием, — все это было для него теперь дороже жемчуга. Эти сокровища он оставил в лодке, а сам отправился на поиски пресной воды. Недалеко от берега, среди деревьев он нашел то, что искал.
Лежа вечером около своей лодки, Паризолт любовался заходом солнца. Лагуна казалась золотым зеркалом, и чайки — золотыми птицами, резвящимися в голубовато-сиреневых небесах. Потом небо превратилось в огромную чашу золотого цветка.
Тогда Паризолт улегся под деревом, где лежали его вещи, и заснул, чтобы проснуться на заре с ощущением новой, прекрасной жизни. Как все моряки тех дней, он не расставался с кремнем и мог, поэтому, всегда добыть себе огня и сварить пищу. Но пока он в этом не нуждался. Ему хватало его хлеба и плодов кокосовой и банановой пальмы.
Лес, конечно, изобиловал всякой пищей, но пока Паризолт не собирался исследовать эту часть острова. Среди деревьев, вдали от залива, ему становилось не по себе. Точно он был не один, точно за ним следили, точно… Но невозможно передать на словах ощущения враждебности лесов острова, преследовавшие путешественника, как только он пытался углубиться внутрь местности.
Он держался ближе к лагуне. Здесь чувствовалась свобода, и товарищами его были солнце, ветер, море и чайки.
Быстро проходили дни и недели в рыбной ловле, приготовлении пищи, купании и изучении жизни обитателей моря и острова.
Часто выезжал юноша к рифам. Здесь волны чуть-чуть покачивали лодку, и Паризолт лежал в ней, опираясь подбородком на руки. Тут развертывалась перед ним жизнь лагуны: живые раковины, крабы, пестрые рыбы — вечно новый мир, яркий, молчаливый, таинственный.
Прошло около трех месяцев, и однажды Паризолт забрел в глубь леса. Монотонная жизнь начинала приедаться и, кроме того, его раздражало чувство жути, внушаемое ему лесом. Стали попадаться могучие деревья, точно сурово оберегавшие тишину леса. Здесь растения переплетались друг с другом, точно в борьбе за существование. Свисали к земле лианы с точно впившимися в них орхидеями, похожими на гибнущих птиц в роскошном оперении.
Паризолт энергично пробирался вперед. Вот и поляна. Но вдруг молодой человек почувствовал, что он не один: что-то подстерегало его. Это «что-то» не было человеком или зверем, но это было нечто, высеченное из камня.
Перед ним возвышалась фигура идола, одного из тех языческих богов, которые словно оберегают восточные острова Великого океана. Это было каменное изваяние раза в два выше человеческого роста. Лицо было высечено грубо и неумело, глаза запали глубоко под лоб.
Когда-то здесь стоял храм или чья-нибудь гробница; теперь осталась одна фигура идола, слегка наклонившаяся вперед, точно прислушивающаяся к чему то.
Паризолт сразу определил древность изваяния. Все же он не приблизился к нему ни на шаг, не стал рассматривать фигуру. Постоял он у подножия ее каких-нибудь 20 секунд, потом повернулся и пошел обратно. Раз или два он остановился и прислушался, а достигнув залива, облегченно вздохнул. Точно человек, вырвавшийся из мрака на солнечный свет. Потом занялся каким-то делом и забыл на некоторое время о лесном чудовище.
После ужина, лежа на песке и разбирая пестрые раковины, он вдруг услышал в шуме волн новые звуки. Волны по-прежнему плакали и стонали у рифов, но оставаться равнодушным к этому Паризолт больше не мог. Одиночество делало свое дело, нервы слабели.
Оставив раковины, он выехал на лодке в залив и забросил удочку. Теперь ропот волн уже не волновал его. В лодке было так спокойно и уютно. Но мысль о возвращении на берег претила ему. В лодке он чувствовал себя свободным и независимым.
Он направил лодку к берегу, и неприятное состояние тотчас же снова охватило его. На берегу лодка по-прежнему осталась в кустах, а сам юноша сел на пне, чтобы полюбоваться закатом. Когда же настала ночь, Паризолт почувствовал, что лишен своей обычной постели. Он спал всегда под деревом. Но ведь это дерево было началом леса, а в лесу скрывалось «то»…
Он укрылся в лодке среди кустов. Взошла луна и залила серебром лагуну, ночной ветерок шевелил кустарником, а Паризолт прислушивался.
Ночь была полна шумов — гудело море у рифов, шумел ветер в лесу, всплескивала рыба у самой лодки. Юноша даже вскочил в испуге, но, увидев расходившиеся по воде круги, лег снова и постарался ни о чем не думать.
В первый раз в жизни испытывал страх. Он обливался потом, представляя себе, что кто-то стоит в кустах около лодки, и большая рука потянется сейчас за ним.
Несколько минут продолжалось это мучение. Потом он с лихорадочной быстротой отвязал лодку и выехал в залив.
Вот он, восторг освобождения! Теперь нечего было бояться. Паризолт был прежним бесстрашным человеком. Ни за что на свете не пристанет он к берегу до утра!
