Фея - Варли Джон Герберт (Херберт) (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
— Малоприятные соседи, которые пришли навсегда? Так?
Валья подумала.
— Не хотелось бы говорить о людях пренебрежительно. Как отдельные личности, некоторые из них замечательны.
— А как раса мы сущая чума.
— Не мне об этом судить.
— Почему? Ты приговорена к нам так же, как и все остальные. И я с тобой согласен. Мы страшные подонки, когда начинаем о чем-то вместе мозговать. Тогда и появляются всякие атомные бомбы и тому подобное. А большинство отдельных личностей… а-а, черт. — Тут Крис испытал острые уколы шовинизма, которых терпеть не мог — но не мог и избежать. Это заставляло его искать защитные доводы, чтобы предъявить их Валье. Но сейчас таких доводов не нашлось. — Знаешь, — сказал он наконец, — я вдруг понял, что не встречал титаниды, которая бы мне не понравилась.
— А я многих встречала, — сказала Валья. — И знаю их лучше тебя. Но я не встречала титаниды, с которой не смогла бы поладить. Я никогда не слышала, чтобы одна титанида убила другую. И я никогда не встречала титаниду, которую бы я возненавидела.
— Ага, вот в чем соль, правда? Вы, ребята, ладите между собой куда лучше, чем мы.
— Придется согласиться.
— Тогда говори. Скажи мне правду. Забудь хоть на минуту, что я человек…
— Да я об этом и не вспоминаю.
Валья хотела пояснить, но Криса интересовало другое.
— Просто скажи мне все, что ты думаешь о присутствии в Гее людей. Что думаешь ты лично и что думают титаниды в целом. Или мнения разделяются?
— Мнения, конечно, разделяются, но я согласна с теми, кто за большие ограничения. Да, мы не единственная разумная раса в Гее и говорим только за себя. Но что касается земель, где мы живем — Гипериона, Крия и Метиды, — то здесь нам хотелось бы иметь право голоса в том, кого туда пускать, а кого нет. Думаю, процентов девяносто мы бы завернули назад.
— Так много?
— Может быть, и меньше. Ты просил меня быть откровенной — вот я и стараюсь. Люди принесли в Гею алкоголизм. Вино мы всегда любили, но та бурда, которую вы зовете текилой, а мы… — Валья пропела краткую мелодию — … что переводится как Смерть-со-щепоткой-соли-и-кружком-лимона, вызывает у нас болезненное пристрастие. Люди принесли венерические болезни — единственные недуги земного происхождения, которые нам передаются. Люди принесли садизм, насилование и убийство.
— Как похоже на историю американских индейцев, — заметил Крис.
— Сходство есть, но, по-моему, оно скорее иллюзорное. Множество раз на Земле более мощная технология, встречаясь с более слабой, ее подавляла. Но на Гею люди доставляют только то, что могут принести с собой — а это не столь уж серьезный фактор. Кроме того, наше общество далеко не примитивно. Но мы бессильны что-либо поделать. У людей слишком хорошая протекция.
— В каком смысле?
— Гее нравятся земляне. В том смысле, что они ей интересны. Она любит за ними наблюдать. Пока они ей не надоели, нам приходится принимать всех, кто сюда прибывает. — Увидев лицо Криса, Валья вдруг сделалась такой же озабоченной.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала она.
— И о чем же?
— Что, будь установлены нормы, ты бы их не прошел.
Крису пришлось признать, что она права.
— Ты ошибаешься. Как бы тебе получше объяснить… Вот ты расстраиваешься из-за своих эпизодов насилия. — Валья вздохнула. — Пожалуй, мне следует сказать больше. Легко произнести справедливую диатрибу по поводу людей, которые могут не нравиться. Множество землян мой народ отверг бы без всяких условий: предубежденных, слабоумных, вероломных, заблудших. Дурно воспитанных — которых еще в невинном детстве не научили, как стать достойными людьми. Мы считаем, что корни всех человеческих бед лежат в недостатке воспитания. Похоже, вы рождаетесь только с жестокостью и аппетитом — и часто эти побуждения перерастают в образ жизни.
И все же с представителями вашего рода мы вступаем в отношения любви-ненависти. Порой мы обожаем, а порой ненавидим пламя ваших страстей. В каждом из вас есть черточка насилия, и мы это принимаем. Для нас это нетрудно, раз уж мы намного крупнее; без пистолета у вас мало шансов причинить кому-либо из нас вред. Между прочим, мы прежде всего хотели бы запретить это уравнивающее оружие. Не имея агрессивных побуждений, мы не можем позволить вам стать нам равными физически.
И есть среди вас личности, чья внутренняя суть пылает так ярко, что мы бываем ослеплены ее сиянием. Лучшие из вас намного замечательней лучших из нас. Мы это знаем и принимаем. Ни у кого из вас нет нашего смирения, но мы понимаем, что смирение — это еще не все. Мы многое можем предложить человеческому роду. Правда, человеческий род пока что особого интереса не проявил, но мы не теряем надежд. Однако и нам следует у вас учиться. Мы долго пытались перенять ваш огонь, все лучше вас узнавая. И раз уж здесь, в Гее, Лысенко оказался прав, мы теперь пытаемся впитать вас в себя. Вот зачем мы учим английский.
Крис никогда не слышал от Вальи ни таких долгих, ни таких страстных речей. Он думал, что все о ней знает, но теперь понял, что это не так. Крис уже подметил, и даже упоминал об этом Валье, что ее произношение постепенно улучшается. А со словарным запасом титанида уже далеко его перещеголяла. Когда требовалось, она могла разговаривать на его родном языке в десять раз лучше самого Криса. Это его не раздражало; Крис понимал, что по мере сближения она будет раскрываться все больше и больше.
Так и должно было быть. Но кое-что ему не нравилось.
— Не хочу, чтобы это показалось резкостью, но должен вот о чем тебя спросить. Вся история с яйцом из той же серии? Заветы Лысенко?
Не буду лгать. Да, и это тоже. Но я никогда не стала бы заниматься с тобой любовью без чего-то более сильного. Я говорю о любви, которая, насколько мне известно, единственное чувство, идентичное у людей и титанид.
— Сирокко так не считала.
— Она ошибается. Да, я, конечно же, понимаю, что любовь связана у людей с ревностью, страстью и собственничеством. У титанид же все по-иному. Но это не делает иным само чувство. Просто немногие люди познали любовь, не окрашенную всеми этими наслоениями. Тебе придется поверить мне на слово; в этом мы вас превосходим. Люди тысячелетиями пели и писали о природе любви, но так и не нашли определения, которое бы всех удовлетворило. Для нас же любовь — не загадка. Мы ее понимаем. Именно в песне — и в ее лучшей подруге поэзии — люди ближе всего подошли к сути любви. И тут нам есть чему их научить.
